Кир Булычёв - ГЕНИЙ ИЗ ГУСЛЯРА

— Что, — спросил он, — к Корнелию Ивановичу гости из космоса?

— Нет, — сказал Минц, который уже почти ушел со двора, — это, боюсь, агрессия.

— А красивое дерево, — заметил Стендаль.

Минц его не слышал. В дверях он столкнулся с некогда персональным, а теперь обыкновенным пенсионером Ложкиным. Тот и в девяносто лет держал себя орлом и строчил кляузы в центральную печать, на которые никто не отвечал.

— Милицию вызвали? — спросил Ложкин, который пришельцев не терпел и к космической дружбе относился враждебно. — Весь двор загадили. — Он подошел к растению и сказал ему в лоб: — Чего расселся! Тебя звали? А ну, собирай манатки и мчись на свой Альдебаран. Небось, оттуда тебя метлой выгнали!

Растение мысленно поежилось.

«Странное существо», — подумало оно.

Оно попыталось мысленно дотянуться до Ложкина и поведать ему о вселенской любви, но не дотянулось, потому что до Ложкина еще никто не смог дотянуться.

Ложкин подобрал с земли камень и кинул его в дерево. Дереву не было больно, и оно отнеслось к поступку Ложкина с пониманием, так как увидело в нем мятущуюся душу одинокого старика.

Ложкин выругался нецензурно и пошел домой вызывать милицию.

Он так спешил, что растение не успело выпустить по нему серию острых стрелок-семян.

Михаил Стендаль наблюдал за этой сценой, не скрывая сардонической усмешки. Он подумывал о том, как напишет фельетон о г. Л., который площадно ругался с не понимающими его инопланетянами.

Улыбаясь, он поднялся на второй этаж, не заметив, что ему в затылок вонзилось несколько стрелочек — семян пришельца.

Инопланетное растение огляделось. Оно впервые попало в земную квартиру и было потрясено, как сложно, неудобно и даже бессмысленно живут люди на этой планете.

Глазами Удалова, ставшего уже фактически частью растения, оно осмотрело мебель, столь ненужную разумному существу, посуду, различные вещи и даже жалкие растения на окнах. А одежда — зачем же таскать на себе эти тряпки? Антигигиенично, некрасиво и унизительно!

Ксения спросила:

— Ты чего, Корнелий?

— Думаю, — ответил муж. — Думаю о том, что мы с тобой неправильно прожили жизнь.

— Начинается! Где ты еще этого нахватался?

— Мы мелочились, суетились, куда-то стремились. А зачем?

— А затем, чтобы до зарплаты дотянуть, — разумно ответила Ксения.

— Не опускайся на грязную землю, — попросил Корнелий супругу. — Ничего ты там не найдешь, кроме мелочности. Смотри вдаль.

— Корнелий, не заболел ли?

— Спустись вниз, подойди к посланцу Истины, убедись, насколько ты не права.

— Только этого мне не хватало! А кормить тебя, оболтуса, кто будет, Пушкин?

Удалов вздохнул, но не отчаялся. Как настоящий миссионер, он понимал, что миссии легкими не бывают. Сколько святых людей закончило свои дни на кострах, а то и в желудках каннибалов! Мысль Удалова, хоть и была подсказана растением, частью которого он уже становился, сохранила некоторую земную самобытность, потому что понятия каннибализма среди гренадинов не существовало.

Пришел Стендаль.

Он, конечно, значительно отстал от Удалова в процессе превращения в инопланетное растение, но был на верном пути.

— Будем трудиться? — спросил он.

Удалов посмотрел на него ясным взором и произнес:

— А есть смысл вообще в воспоминаниях? Разве не отвлекают они нас от слияния с Космосом?

— Странно, — ответил Стендаль. — С одной стороны, я положил немало сил для того, чтобы запечатлеть для потомков ваши героические деяния...

— Ах, оставьте! — ответил Корнелий Иванович. — Мне теперь стыдно даже думать о том, на что ушла моя жизнь, вернее, ее первая половина.

— Понимаю вас, понимаю, — согласился Стендаль. — Но жалко, а?

— Нет, не жалко!

Ксения смотрела на мужа и Мишу, не понимая, что с ними случилось. Разумеется, она не связывала это поведение с прилетом во двор инопланетной штуки. Но была встревожена. Тем более что и Корнелий, и Миша категорически отказались поесть.

Тут со двора донеслись голоса.

Внутренним чутьем — а ведь Корнелий был теперь связан невидимыми нитями с главным деревом — Удалов понял, что шум связан с инопланетным гостем.

Оказывается, пришел милиционер Пилипенко-младший, тут же к нему присоединился Ложкин.

Милиционер был в бронежилете, с дубинкой и автоматом.

Это не означает, что такое вооружение ему было необходимо в мирном Гусляре, но раз такое завели в Москве, то мы ведь не хуже? Мы этого достойны?

Милиционер обследовал дерево, не подходя к нему близко, за ним ходил Ложкин и громко ругался на то, что во двор уже выйти стало нельзя, так все загадили, а спросить надо с Удалова, потому что тот приманивает непрошеных гостей.

Дерево, конечно же, слушало этот разговор и не все понимало, однако ему было неприятно ощущать отрицательные эмоции Ложкина, и потому оно принялось кидать в Ложкина стрелки, не забыв, конечно, и о милиционере.

Ложкин пострадал почти сразу, но не заметил в пылу битвы, а вот сержант Пилипенко-младший устоял, так как был в бронежилете, а его семенами, даже космическими, не пробить.

Вышел Минц.

— Я согласен с Ложкиным в одном, — сказал он милиционеру, — мы не знаем действительных целей этого синего монстра. Хочет ли он нас любить или будет порабощать?

— Любить! — крикнул со второго этажа Корнелий.

— Я согласен с мнением предыдущего товарища! — поддержал его редактор газеты.

— В любом случае пускай знает свое место, — сказал Ложкин, который еще не переменился, а продолжал упорствовать. — Пускай убирается на площадь или к музею, чтобы не создавать угрозы.

— Ну что ты говоришь! — крикнул сверху Удалов. — Ведь оно прилетело к нам, чтобы научить нас любви и покою, а ты говоришь — не создавать угрозы!

— Корнелий! — строго окликнул его профессор. — Что это означает? Ты почему с нами за инопланетянина говоришь?

— Что чувствую, то и говорю, — ответил Корнелий.

— Надо убирать, — согласился Пилипенко.

Растение немного встревожилось и выпустило в него весь запас семян.

А в душе Ложкина шевельнулись сомнения, правильно ли он делает, нападая на это красивое инопланетное создание?

Это значило, что семена пустили корешки, и душа Ложкина постепенно проникалась благородными чувствами, свойственными растению гренадин.

Пока сомнения шевелились в Ложкине, приехала пожарная машина, пожарные были одеты в брезентовые робы, растение не смогло обратить их в свою веру, так что пришлось вмешаться Удалову, а уж потом на помощь к нему пришел Стендаль.

Но Пилипенко-младший был неумолим. Ему давно надоели инопланетяне. Они нарушали порядок в городе. В любой момент могло приехать начальство из области, а кому тогда отвечать? Пилипенке!