Владимир Шигин - Всадник рассвета

Отец тоже изрядно помотался по горячим точкам. Он был инженером-электронщиком, работал в оборонном КБ по проектированию ракетных комплексов ПВО. По этой причине командировки во Вьетнам и Египет, Анголу и Алжир были для него делом привычным. Не раз позиции ракетных комплексов, где находился отец, подвергались налетам неприятельской авиации. Но всякий раз судьба уберегала. Будучи убежденным коммунистом, отец фамильный крест никогда на шее не носил, а держал под обложкой партийного билета, тем не менее крест, как оказалось, помогал. Что касается меня, то знаменитый семейный крестик мне передали отец с бабушкой в день окончания училища.

За годы моей офицерской службы я так сроднился со старым крестом, что обращал внимание на него только тогда, когда надо было заменить в очередной раз поистершуюся тесемку. В таинственную суть креста я не особо верил, но относился к фамильному талисману с должным почтением и бережностью. И вот теперь дедовский крест, оказывается, не только спас мне жизнь, но еще обеспечил титул некого неведомого Посланника! Может, в этом и была его главная тайна и именно об этом говорило наше древнее родовое пророчество?

Еще раз оглядев ожог на груди, я пришел к потрясающему выводу: ожог этот мог быть сделан только крестом. Форма и место ожога говорили сами за себя. Значит, в тот самый момент, когда меня распнули на жертвенном камне, нательный крест внезапно сильно раскалился. Именно вид моего полыхающего огнем креста и напугал тогда старичков-вурдалаков. Покопавшись в памяти, я с удивлением обнаружил, что нынешнее спасение меня крестом было, скорее всего, далеко не первым. Как же я был слеп, что не сумел разгадать этого раньше!

И сбывающиеся семейные пророчества, и недавнее собственное спасение были просто невероятными, однако никакого иного объяснения происшедшему я не находил. А если учесть мое не менее непонятное перемещение в древний языческий мир, то чего удивляться всему остальному! Здесь было над чем подумать…

В последующие две недели ничего особенного не произошло. Все было достаточно однообразно. Хотя на обхождение жаловаться было бы грешно. Поили и кормили же как на убой.

Каждое утро перед рассветом ко мне приходил Любомудр, и мы вместе с ним поднимались на вершину Небесного Холма встречать солнце. Едва огненный диск показывался на горизонте, верховный жрец вставал на колени, а я рядом с ним.

— Здравствуй, Пресветлый! — протягивал к солнцу свои иссохшие морщинистые руки Любомудр. — Здравствуй и благослови нас на новый день!

Затем я, сидя у подножия холма, подолгу беседовал с Любомудром о смысле жизни и строении окружающего мира, о богах и обычаях здешних земель.

— Где я нахожусь? — спрашивал я моего седобородого учителя.

— Все мы, и ты тоже, находимся в Яви!

— Что такое Явь?

— Явь — это все текущее и настоящее, все, что сотворено Правью!

— А что же было до Яви?

— До и после Яви есть Навь. А в Прави есть Явь!

— Понятно, — кивнул я Любомудру, хотя, разумеется, все услышанное еще предстояло хорошо обдумать.

— Кроме Яви, Нави и Прави, — продолжал старый волхв, — есть еще и Ирий!

—?!!

— Из Ирия сияют нам души наших пращуров. Там плачет и речет Желя, если мы пренебрегаем Правью, Явью и Навью.

— Но как можно пренебречь сразу прошлым, настоящим и будущим? — уже совсем запутавшись, вопросил я.

— Кто сим пренебрегает и глумится над истиной, тот не достоин быть Дажьбоговым внуком, ибо лишь моля бога и имея чистые души и тела, можно получить духовное единство с праотцами нашими и богами, слившись в единую Правду!

— Спасибо! — искренне пожал я руку старому и мудрому волхву. — Кажется, я что-то понемногу уже начинаю понимать!

— Наша жизнь бренна, — сказал уходя Любомудр. — И мы сами тоже. А потому нам надо трудиться над своей Душой и биться с врагами, не выпуская из рук освященный кровью меч!

Я и вправду не кривил душой перед стариком Любомудром. Может быть, я не до конца еще разобрался во всем сказанном, но общую суть того, что объяснял мне Любомудр, я уже начал чувствовать. Придет время и я непременно разберусь во всем до конца.

Встретив солнце, старец вел меня к себе в землянку, где поил тягучим и сладким напитком.

— Что это? — спросил я его, с удовольствием осушив деревянный ковш впервые.

— Это лучший из напитков: мед-сурья с девясилом и щавелем!

— К чему он мне? — удивился я. — Когда вполне достаточно и простого молока!

— Сурья — это молоко воинов и наш небесный корм! — терпеливо пояснил мне Любомудр. — Дадена же она нам от священной коровы Земун. В сурье мы варим тайные травы и пьем ее для бодрости тела и духа, а также для чистоты душ и помыслов!

— Ну тогда все ясно! — кивнул я, а старик налил мне еще один ковш целебного напитка.

Время до обеда мы проводили в беседах, после обеда я обычно отдыхал (адмиральский час есть адмиральский час!), а затем до темноты упорно осваивал нелегкое дело верховой езды.

Вечером меня, по обыкновению, поили каким-то сладким отваром, и я почти замертво падал на свое ложе из свежескошенного пахучего сена. Что случилось со мной, что происходит теперь и что будет дальше — все по-прежнему оставалось для меня полной загадкой. Впрочем, постепенно что-то в моей непонятной жизни все же менялось.

В один из дней Любомудр повел меня вниз с холма к стоявшей в отдалении кузнице. Краснолицый кузнец-бородач уже поджидал нас. Едва я подошел, он встал на одно колено и, склонив голову, протянул мне двумя руками меч. Я принял его молча и так же молча стал разглядывать. Меч был достаточно тяжел, обоюдоостр, лезвие отливало матовым светом. Судя по рукояти, меч предназначался для удержания двумя руками.

— Зачем два лезвия, когда достаточно и одного? Кроме того, это, наверное, затрудняет изготовление? — поинтересовался я у кузнеца.

Тот поднял на меня глаза. Во взгляде его читался интерес, смешанный с недоумением.

— Куя мечи наши, чтобы поражать врагов с обеих сторон, я передаю им силу божественную!

— В таком случае все ясно! — кивнул я коленопреклоненному кузнецу.

— Бери этот меч, он твой! — велел мне Любомудр. — Однако вначале тебе предстоит еще научиться владеть им! — Старик сделал едва заметный знак рукой, и из-за деревьев выступил здоровенный кряжистый воин. — Это Вакула! — кивнул на здоровяка Любомудр. — Он научит тебя драться!

Вакула без долгих рассуждений отобрал у меня боевой меч и сунул мне в руки не менее тяжеленный, но тупой. Не успел я разобраться что к чему, как мой новый учитель рубанул своим мечом по моему с такой силой, что тот вылетел из рук.

— Не ладно! — пробасил Вакула, кивнув на валявшийся в траве меч. — Подними!

Я беспрекословно поднял меч, и мы продолжили урок. Обучение мое было весьма своеобразным. Вакула рубился со мной своим не менее тупым мечом на полном серьезе и наносил удары что есть силы. Разумеется, мне было нелегко, но я сумел понять: чтобы выжить в этом суровом мире, надо уметь владеть оружием, а потому стоически переносил уроки. К моей радости, дело освоения меча продвигалось достаточно успешно. Даже удивительно, но я столь быстро схватывал все нюансы доселе неведомого мне боя, что даже мой беспощадный и неутомимый учитель вынужден был признать мое мастерство, когда я однажды, неожиданно для себя самого, нанес ему впечатляющий удар по голове. Помимо рубки на мечах, меня столь же безжалостно и усиленно учили стрельбе из лука, владению копьем и щитом. Так что скучать было некогда, а к вечеру тело ломило от усталости и боли.