Юрий Коптев - Земной рай

Новый день разлился очередным потоком разоблачений, который грозил перейти в наводнение. Всего я уже не помню; человеческий ум не в состоянии охватить такое количество мерзости и гнусности, которое всплыло на поверхность. Каялись учителя и священники, благотворители и «отцы города», финансисты и политиканы, каялись все, кому было в чем каяться, и, уж поверьте, у каждого были свои грешки.

В середине дня шеф вызвал нас к себе в кабинет и в присутствии нескольких репортеров торжественно объявил, что идею этого замечательного генератора он украл у одного из своих учеников, упрятав автора в больницу для умалишенных. Мы со слезами на глазах выслушали эту печальную исповедь старого джентльмена и решили назвать изобретение именем его истинного, но, увы, уже покойного творца.

Вечером, когда я наслаждался комфортом своей новой квартиры в бельэтаже, сидя с приятелем у телевизора, обычная программа была прервана экстренным сообщением. Диктор, известная всему городу красавица мисс Керрот, завоевавшая в прошлом году приз на конкурсе «Большой бюст Оклахомы» объявила, что сенатор Кларк хочет выступить перед своими любимыми избирателями. Оркестр исполнил популярную песенку «Мой дед самый рыжий в Штатах», после чего на экране появилось лицо сенатора. Он вытер пот со лба и начал: «Любимые сограждане, забудем о прошлом. Мне стыдно вспоминать о тех бесчестных приемах, которые возвели меня на этот пост, — это все в былом».

Голос его дрогнул, и крупная слеза, казалось, готова была скатиться по щеке.

«Леди и джентльмены, перед нами расстилается прекрасная дорога в обновленный мир, возьмемтесь же за руки и войдем в него. — Голос его окреп и громыхал теперь как турецкий барабан: — Друзья мои, начнем новую жизнь!»

Я не буду пересказывать все выступление. Оно продолжалось более трех часов. Сенатор развернул перед нашими взорами прекрасную панораму всеобщего процветания и братства. Он предложил объявить наш старый добрый Ньютаун вольным городом, где каждый будет поступать так, как ему подскажет совесть.

«Мы лишь малая часть штатов, — сказал в заключение Кларк, — но будем последовательными до конца и откроем глаза всем американцам. Да поможет нам в этом деле радио, телевидение и печать!»

На экране мелькнули патетически вскинутые вверх руки сенатора, и из громкоговорителя хлынула бодрая музыка.

К сожалению, программа начала осуществляться. Было объявлено о рождении независимого города в центре штатов. Говорят, это известие произвело в Вашингтоне большее впечатление, чем… — Гарри закашлялся, поперхнувшись собственным сравнением, — …чем, скажем, избрание бездомного негра на пост президента. И немедленно были приняты меры. Мы даже не успели отпраздновать однодневный юбилей своей независимости, как под покровом ночи с металлическим лязгом и скрежетом по улицам города расползлась бронетанковая дивизия генерала Мак Ойла.

Я находился в дежурной комнате лаборатории, когда дверь с грохотом распахнулась и вошли два здоровенных солдата в касках во главе с сержантом. Не успел я ничего сказать в свое оправдание, как они заломили мне руки и так дали по шее, что я взревел, словно племенной бык на показательной ферме штата Айова. Однако несколько пинков чуть пониже спины быстро вернули мне чувство собственного достоинства, и я гордо проследовал в полицейскую машину. Всю ночь мы тряслись по каким-то дорогам.

Утро я встретил в сто тридцать девятой камере Федерального Бюро расследования. Мне предъявили обвинение в сообщничестве по делу о подрыве американского образа жизни. Ну, дальше все ясно. Меня направили сюда, а куда делись остальные — неизвестно. Краем уха я слышал, что сенатор Кларк, вернувшись к прежним убеждениям, занял подобающее ему место в мире бизнеса. Есть же такие крепкие лбы, на которые не действуют даже новейшие достижения науки!

Рассказчик смолк. В камере воцарилась мертвящая тишина. Арестанты сидели не двигаясь. Только старый Билл задумчиво чесал под мышкой.

Журнал "Нева", 1962, № 8, стр. 209–211.

Рисунки А. Хлебова.