Ольга Болдырева - Как раздать долги

Я попал.

Но нет, обошлось. На следующем этаже мы завернули в длинный коридор. Он отличался тем, что ноги сразу же утонули в мягчайшем ворсистом ковре, а со стен на запыхавшегося Темного князя сурово воззрились портреты творцов, перемежающиеся с прекраснейшими пейзажами, преимущественно почему-то осенними. И ни следа студентов. Думаю, сюда эту ораву дикарей не пустили бы ни под каким видом.

Сидящая у дверей секретарь выронила из тонких пальчиков пудреницу (кажется, совсем недавно я уже видел что-то очень похожее, никакого разнообразия!). В зеркальце оной девушка как раз любовалась собой перед нашим появлением, а после него размашисто прочертила красной помадой линию на щеке, слегка промазав мимо пухлых губок. Сам рот молодой женщины принял правильную форму буквы «о». Н-да… а я-то думал, что такое только в комедиях случается. Ошибался, значит.

— Я к себе! Не беспокоить! — рявкнула тетушка.

И все-таки могу поспорить: творец устала после скоростного забега на такую высоту не меньше меня, но скрывала это значительно успешнее.

— Если кто сунется, зубами порву, — уже спокойнее добавила она.

Надо сказать, такой тон подействовал лучше рычания сердитой тигрицы. Секретарь нервно сглотнула и робко кивнула. Меня протащили по коридору до его конца. Потом минуты две тетушка пыталась нашарить ключи по несуществующим карманам, наконец вспомнила, что она вообще-то могущественный творец, и открыла дверь магией.

Я послушно зашел за Алив в просторный кабинет, больше напоминающий квартиру класса «люкс». Состояла она из нескольких закрытых комнат. Мы же прошли через просторный холл в небольшую гостиную: только ее дверь оказалась гостеприимно распахнута. И надо сказать, была эта комната обставлена достаточно просто. До аскетизма, конечно, далеко, но ничего лишнего. Светлые стены, едва ли отличающиеся от потолка на половину тона, большое окно, почти во всю противоположную стену, задрапировано ажурным тюлем. Пара низких кресел, комод — все цвета слоновой кости. У окна же абсолютно пустой стол. Ни ручки или карандаша, ни клочка бумаги.

Не спрашивая разрешения, я расположил себя в одном из кресел, вытянув ноги и расслабленно прикрыв глаза. Женщина устроилась в соседнем, почти в идентичной позе, разве что предварительно создав себе стакан с каким-то прохладительным напитком.

— В твоем деле время особой роли не играет… — Моя логика забастовала, требуя отправить ее на заслуженный отдых или сразу на пенсию. — Хотя, конечно, чем быстрее справишься, тем лучше. А спешу совсем по другой причине. — Логика успокоилась, свернула транспаранты и извинилась. — Совет утвердил дату казни одной из моих игрушек. Мне нужно самой будет привести приговор в исполнение.

Я приоткрыл один глаз, насторожившись. Если вспомнить про мои мысли касательно «задания», то разговор о казни показался мягким намеком на вероятный исход этого закрутившегося безобразия. Ничего, ничего. Мы еще посмотрим, кто будет гнусно хихикать последним.

— Почему именно ты? Неужели согласилась сама ручки замарать об игрушку? Ни за что не поверю, что не нашлось других палачей.

— Не нашлось, Габриэль, — отозвалась Алив, — увы, этот приговор могу исполнить только я. Его ждет полное развоплощение.

Признаюсь, я сглотнул. Лучше уж кануть во Тьму, чем то, что сейчас тетушка озвучила. Ведь при полном развоплощении от существа не остается ничего. Само Время (в данном случаем именно с большой буквы) стирает приговоренного, его следы и память о нем. Нет, мне это все категорически не нравится.

— А ведь такой перспективный мальчик был! — неожиданно тетушка с такой силой сжала стакан, что он треснул, поранив женщине ладонь, и бесполезными осколками осыпался на ковер, пачкая его кровью и недопитым соком. — Я даже в какой-то момент подумала, что смогла найти нового творца. Понимаешь, Габриэль? Полноценного творца, а не те жалкие подобия, которые рождаются сейчас. А какой у него был потенциал! Почти тень… быть может, отражение. Я даже начала верить.

Наклонил голову, выражая сочувствие. Тенью был мой создатель. И после его ухода ничто не смогло заменить для вселенной этот дар. Отражение — сама Алив. И сейчас на ней держится в этом и прочих мирах абсолютно все. И именно поэтому большая часть этого «всего» регулярно пытается развалиться на части и укатиться к веселому крестьянину. При всех ее талантах тетушка не может одновременно находиться в сотне мест. Найдя кого-то похожего, она сильно бы облегчила существование вселенной. Есть еще одна причина, но о ней я, пожалуй, умолчу, ибо не привык выдавать чужих секретов. И какой бы занозой и заразой Алив ни была, эту боль понимал даже я и язвить не собирался.

— Что с ним случилось?

— Не успели вовремя. И без того лишь чудом нашли. Но его уже сломали. А потом потребовалось совсем немного времени, чтобы он окончательно обезумел. Люди так хрупки и недолговечны, а их разум словно яичная скорлупка — слишком легко повредить. Восстановить же его уже невозможно. Так что, извини, быстро введу тебя в курс дела и побегу. Если что-то не поймешь или возникнут трудности, потом приходи, нормально поговорим и обсудим.

Она быстро поднялась на ноги, выскользнув при этом из тонкого сарафана и демонстрируя потрясающую фигуру, не обремененную ни единой полоской какой-либо еще одежды. М-дя. Тараканы у Алив размером со слонов, к тому же плотоядные. А я, между прочим, женат! Пришлось тактично отвернуться, занявшись созерцанием подлокотника, ну-у почти не поднимая взгляда.

— Итак, с чего бы мне начать, — задумчиво протянула творец, роясь в комоде, который на поверку оказался заполненным кучей одежды. Мои подозрения насчет того, что это никакой не кабинет, а нормальное жилище, только увеличились.

Да и логика снова взбунтовалась, напомнив, как совсем недавно тетушка создала прекрасный сарафан из воздуха, а теперь тратила время на переодевание. Творцы иногда такие творцы!

— Пожалуй, с того, что месяц назад была убита Таэней.

— Наставница творцов?

Ее же охраняли будто самую величайшую ценность во всей множественной вселенной! Проще и безопаснее взорвать пару реальностей. Это привлечет куда меньше внимания творцов, чем попытка навредить старой женщине. А тут убили! Где там медный тазик валялся?

— Потом было совершено покушение на группу учеников — никто не выжил. Затем попытались убить Стаси. Будешь смеяться, но ее не просто смогли ранить, а сделали это так, что она до сих пор не излечилась.

Смеяться я не стал, теперь откапывая в памяти все, что знал о младшей в Поколении творцов. Маленькая, замкнутая в себе и своем мире девочка, кажется, самая спокойная, адекватная и, кроме того, абсолютно равнодушная ко всему живому. Кому могло понадобиться на нее нападать? Может, силы хотели проверить да посмотреть, получится ли у нападавшего отправить творца в небытие.