Михаил Успенский - Алхимистика Кости Жихарева

– С Пыпы браслеты не снимай, пожалуйста, – попросил Дрон. Ведь теперь он автоматически становился главным!

– Пахана Ваське на память оставите? – сказал Филимонов.

– Русские своих не бросают! – заявил, обретя достоинство, новый пахан Дрон. – Мы его сами на сходняке раскоронуем за ссучиванье и крысятничество.

Закинул бесчувственного главаря на плечо и потрусил по дороге.

Потом богатырь освободил Гарика Сатану.

– Выведем гада из совета директоров! – пообещал Гарик и тоже отбежал на указанное место.

– Резать будем! Кишки-мишки! – страстно воскликнул вольный Отарик.

– Костя, прости, нас заставили, – забормотал на прощание Брусок-старший. – Заставили и подставили…

А у младшего Бруска Костя спросил тихонько:

– Юра, где ладья?

– Ушкуй-то? В кустах у берега спрятали. Хватило ума у Васьки не светиться в порту.

– Найдёте?

– Не вопрос.

Тут и Джульверн явил человечность: вручил Бруску-младшему одну из своих зажигалок – вещь в здешних краях не лишняя.

– Дай-ка я им на прощание инструкцию доведу! – сказал он.

В трактире тем временем звучала уже другая песня:

К сожалению, дослушать балладу до последнего разбойника не удалось.

– Значит, так, – сказал Филимонов, обращаясь к бандитам, скучковавшимся поодаль. – Переводить вас через рубеж Смородины мы не будем, некогда нам. Можете ночью выкрасть Куковяку, если смелости хватит. Пусть он вас вытаскивает, коли завёл сюда. Если смелости всё же не хватит – убирайтесь побыстрее. Грести вы, как я понял, научились, доплывёте до Новгорода, если у Морского царя к вам вопросов не возникнет. Найдёте место, где переходили, – ваше счастье, ждите нас там. И никаких подлостей! Старшим назначаю Отарика Батумского… А теперь – бегом!

Урки развернулись – и побежали в сторону моря.

– Всё под контролем, – объявил Кузьма-Демьян.

– А почему ты Отарика назначил старшим? – спросил Костя.

– Потому что врагов надо держать в состоянии раздора, – сказал ботан. – Я и зажигалку отдал Юрке Бруску не просто так. Из-за этой зажигалки у них…

– Поздравляю, синьор Макьявелли! – воскликнул Колобок. – Теперь осталось только решить маленькую проблему – куда нам идти?

…В лесу Кузьма-Демьян скинул морскую маскировку, поскольку очутился в своей стихии, и сразу принялся мрачно ухать, перелетая с ветки на ветку.

Вначале они старались идти параллельно дороге, но мало-помалу загребали в сторону, пока, наконец, не очутились в чаще.

– Может, всё-таки на дорогу вернёмся? – сказал Джульверн.

– Нет. Я не могу вами рисковать, – возразил вожатый. – Я за вас отвечаю.

– Перед кем?

– Да хотя бы перед Патрикеей Маркидоновной.

Этого было достаточно.

Они шли и шли незнамо куда, пока не притомились. Кстати, и мрачное средневековое солнце стало опускаться за невидимый горизонт.

– Остановимся на ночлег, – объявил Колобок. – Вот здесь, у камня.

– Страшновато, – честно признался Филимонов. – Даже с фонариком.

– Всё под контролем, – успокоил его откуда-то из темноты сторожевой филин.

– Разведём костёр, – сказал Жихарев. – Порубаем и спать.

– Что страшновато – это даже хорошо, – сказал Колобок.

– Чего уж хорошего…

– А того хорошего, что здешние люди больше твоего боятся заходить в чащобу. В своё время человек слез с дерева и стал жить в лесу. Потом освоил подсечно-огневое земледелие, расчистил землю и начал глядеть на своё бывшее убежище со страхом. А уж когда появились города, то их обитатели и вовсе старались сюда носа не казать, тем более в ночные часы… Доставай, Константин, эти окаянные туески! Хорошо, что у меня рёбер нет!

Ботан обошёл с фонариком ближние окрестности, набрал сушняка, потом стал соображать костёр, пока Жихарев не отобрал у него зажигалку:

– Дай-ка я, Менделеев…

За время жизни в Былинной Руси он уже научился обходиться без достижений цивилизации, но сейчас кремня, кресала и трута под рукой не было…

– Ты и сковородку взял? – удивился Колобок.

– И котелок. Не вчера родился! – сказал Костя. – Сейчас мы прабабушкины пироги разогреем…

– Хозяйственный! – похвалил вожатый.

После пирогов, запитых новгородским квасом, совсем было наладились спать, как вдруг из-под земли стали доноситься мощные глухие удары.

– Это ещё что? – вскинулся Жихарев.

Мало того, к ударам присоединился чей-то страшный, низкий бас:

– Бадемагус! Бадемагус! Отвали камень, душно мне! Приведи людей! Сил моих нет!

– Что делать будем? – спросил Костя.

Вожатый молчал – уснул, должно быть.

– Пусть себе базлает, – боязливо сказал Джульверн. – Вдруг это Вий какой-нибудь местный? У нас сосед в выходные ещё громче орёт по ночам, но человек ко всему привыкает…

– Бадемагус! Прокляну!

– А ты кто? – спросил Костя, сложив ладони рупором и обращаясь в сторону камня, откуда и раздавались причитания.

– Я Мерлин!

– Тот самый?

– Самый тот! Бадемагус, ты что, из ума выжил? Отвали камень!

– Я не Бадемагус, – ответил Костя. – Но попробую.

Он встал, подошёл к скале, возле которой камень и лежал, и попробовал сдвинуть его с места.

– Ой, дурак, – простонал ботан. – Виссарион, скажи хоть ты ему…

Колобок не отозвался.

Вроде бы и валун был небольшой, а не поддавался никак. Раньше такая тяжесть была бы нипочём богатырю, но сейчас…

– Он на каком-то суперцементе сидит, господин Мерлин! – попытался оправдаться Костя. – Это непростой камень!

– Сам знаю, что непростой! – отозвался невидимый Мерлин. – Человеческие руки не в силах его сдвинуть…

– Так я же человек, – сказал Костя. – Хоть и тяжёлый атлет. Но всё равно ничего не получается!

– Значит, ты не Бадемагус?

– Нет, конечно. Я Костя Жихарев.

– Ещё раз попробуй, – сказал раздухарившийся ботан. – А он нам в награду что-нибудь полезное наколдует. Например, неразменный золотой…

Филимонов тоже поднялся и стал по мере сил пособлять товарищу.

Бесполезно.

– Костя Жихарев! Костя Жихарев! Отвали камень! Душно мне!

– Не получается, господин Мерлин, – уныло сказал Костя. Ему стало стыдно за себя, за ребят из секции, за тренера Агапыча и за весь отечественный спорт…

– Сейчас я тебе помогу, – заверил незримый волшебник.