Кирилл Юрченко - Уроды не сдаются

Никто жрать новичка, как я потом к облегчению своему понял, не собирался. Зато продолжали кормить, как на убой, — этого я уразуметь никак не мог. А дня через три — точно сказать не могу, меня включили в речную бригаду по уничтожению водоглазов.

Получив стальную самодельную острогу и фонарь с аккумулятором, я шагнул к резиновой лодке, в которой уже знакомый лысый верзила разминал мышцы спины.

— А в городе никто не верит в существование ни «дачников», ни водоглазов, — сказал я, чтобы разрядить затянувшуюся паузу.

— Ну и что — про нас вообще никто толком ничего не знает, — лысый перестал махать руками. — А знаешь, почему?

— Конспирация?

— Гораздо хуже. Нас нельзя классифицировать — мы еще не уроды, но уже не нормальные. И главные отличия не внешние, а внутренние. Мы же наверху за своих всегда сойдем. Наши так и прикидываются, если попадутся — кто сантехником, кто просто бомжом. Еще не было такого, чтобы кто не возвратился!

Когда по хитроумным подземным тоннелям мы отплыли от базы на почтительное расстояние, я не замедлил поинтересоваться:

— Почему это ваш Командор решил баловать меня консервами, а сам ни-ни. Да и вообще я не видел, чтобы вы ели хоть что-нибудь путнее.

— Значит не догадливый…, — не желая развивать эту тему, Верзила ушел от ответа: — Острогу-то наточил?

Я потрогал перистое лезвие, слегка порезал кожу. Острее не бывает.

— Мы за водоглазами идем ради мяса?

— Не ляпни подобной чепухи, когда доплывем до бригады.

— Тогда зачем планомерное истребление обитающих в другой среде? — мне стало жаль этих неведомых пока водоглазов, может, если истребляют из спортивного интереса. — Я пока в туннелях ни одного водоглаза не видел.

— А не будут суки пастись на нашей поляне.

— В смысле?

— Прямом, как моя заднепроходная кишка. Знаешь, какие у них аппетиты? — Верзила в остервенении приналег на весла, — То, чего нам хватает как минимум на неделю, они смалывают за сутки.

— Рыбу что ли?

— Ага, — осетрину с хреном! Вы же наверху не понимаете, что и мы и водоглазы существуем только благодаря вашему дерьму! Ничего другое наши желудки не принимают. Да и ты скоро таким же станешь — чай уже не первый, бля, такой. Дурень непонятливый…

Я, захлебываясь, выворотил в черную парящую воду подземного канала еще не переваренный завтрак.

Теперь я уже никогда не спрошу, почему их ночные горшки похожи на сияющие кастрюли. Вдруг вспомнилось:

«— Завтрак Командору!..»

Он был сыт — это удалось впервые за несколько дней. Приятная тяжесть в животе сменила все остальные чувства, и сейчас Король томно валялся на импровизированной лежанке из вонючих тряпок, которую сам обустроил, едва только впервые попал в этот затхлый сырой подвал. Выбирать не приходилось — даже такое жилище сгодится, когда ты вынужден позорно бежать после неудачной стычки с одноплеменниками. Подлая жизнь — подлое беззаконие.

Благодарно принимая подарок судьбы, Король старался не думать о том, что едва ли такое повторится в ближайшее время — это была удача. Простая удача, которую не нужно ловить — она сама приходит в лапы, грозя отмстить затяжной черной полосой.

Он вяло отреагировал на пробуждение Подруги. Поняла сразу — ей он ничего не оставил. Своим отупевшим за голодные дни сознанием он сейчас вдруг понял, что это было единственное существо, ставшее на его сторону и не изменившее ему. Сразу исчезла сладость в брюхе, вместо этого забродило гадливое ощущение вины, ударило в голову. Он отвернулся, сполз с лежанки, позволив своей избраннице занять свое место. Придется снова идти туда. Интересно — осталось ли что-нибудь?

Мутные осколки разбитых стекол не могли сдержать ветер — в подвал то и дело залпом врывался снег. От порции свежести вонь застарелого гноя только становилась острее (чьи-то останки не успели дожрать крысы). Из угла в угол по ненавистному пространству метались давно прочитанные газеты, а забытые журналы наполняли узкие проходы шумным недовольным шелестом замызганных страниц.

И вот, когда ветер взял многозначительную паузу, и газеты послушно легли пятнами рядом с побелевшими углами костей (когда привыкаешь уже не интересно, а в первые дни он постоянно спрашивал себя: каким же он был, здешний обитатель?), Король осторожно подобрался к окну.

Он глубоко втянул зябкое колыхание воздуха, стараясь привыкнуть к этому дурману чистоты. Опершись на бугорок тряпья, припорошенного снегом, Король настороженно вперил отвыкшие от света глаза в темные пятна улицы. Главное — не шевелиться. Они не могут видеть так далеко, как он. Только слышать. А в этом он, увы, не мог с ними соперничать.

Из массы звуков, донесшихся до него с улицы, он смог ясно выделить только монотонное капанье (еще немного и снег перестанет таять), да воркование гулей. Как ни старался он сквозь их гомон расшифровать далекие неясные шорохи, ничего из этой затеи не выходило. Придется действовать наудачу.

Король вцепился в обломок рамы, подпрыгнул вверх и, вскочив на подоконник, начал карабкаться навстречу снежным хлопьям.

Робко ступив на девственный белый покров, огляделся вокруг. Гули — это, конечно, отличная жрачка, но даются с трудом. Эти подлые твари давно забыли о том, что раньше они никого не боялись.

Своей цели Король добивался четверо суток. В голове его созревали чертежи нескольких ловушек, но реализовать удалось только две задумки. И лишь одна оказалась успешной — до сих пор на земле красовались следы, оставленные расплющенными тушками, покрытые сверху порозовевшим снегом. И сейчас еще ненасытные крылатые твари поедали останки своих неудачливых сородичей. Это их погубит и сейчас.

Король приналег на шест. Еще немного… Нужно заставить себя…

И снова, как в первый раз, металлический лист с громоподобным ударом разбил живые комки, превратив их в месиво снега, крови, помета и перьев. Король рывками вернул шест в исходное положение и кинулся к своей добыче. И тут случилось то, чего он больше всего боялся.

Он вовремя обернулся — серые расплывчатые пятна (так и не успел привыкнуть к яркому снегу) заскользили к нему из соседнего подвального люка. Король хватанул первые попавшие в руку тушки, прижал их к груди и побежал обратно. Он слышал за спиной отчаянный визг и шум драки, одна тварь успела укусить его за ногу.

В подвал он свалился. Тут же вскочил на ноги. Короткий взгляд в окно — дальше его никто не собирался преследовать. Та тварь, что пустила в ход зубы, тоже кинулась к останкам гулей, в азарте прирезав кого-то из своих. Несчастного размололи в один прием. Король с ужасом наблюдал за их действиями, моля только об одном — чтобы они, наконец, насытились. Убедившись в том, что после падения не растерял свою добычу, бросился в коридор. Он давно уже позабыл, что такое темнота. Каждая трещинка в стенах, каждая ямка на полу — все это не может ускользнуть от его глаз. А к свету — к нему тоже можно привыкнуть.