Ольга Шевлягина - перекрёсток

Парнишка взвизнул и кинулся прочь, не оглядываясь.

— И что это ты там ему написал? — с интересом спросил Джеймс, когда они смогли продолжить путь в Зал.

— Тебе не все равно? Я тебя избавил от проблем. Думаю, навсегда.

— Малфой, что ты там написал? — насупился гриффиндорец.

— Я ему Черную Метку нарисовал, — хмыкнул слизеринец.

— Вот идиот, — покрутил пальцем у виска Джеймс. — Ничего умнее не придумал?

— Видишь, Поттер, говорил я тебе: не делай людям добра, все равно не будет благодарности, — усмехнулся Скорпиус, хлопнул друга по плечу и отправился за свой стол.

— Ох, хорошо все-таки тут, — Джеймс расслабленно устроился на пуфе возле столика в самом углу класса Прорицаний. Они с Малфоем первыми пришли на урок, что было для них странным. Но ведь хотя бы иногда они должны поступать не так, как обычно? Ну, чтобы в школе никто не расслаблялся, особенно преподаватели, которые почему-то решили, что начало четвертого курса — самое время подумать о СОВ, завалили домашним заданием, дополнительным чтением и вообще на занятиях выжимали из них почти все, что возможно. Только на уроках многоуважаемой профессора Трелони и можно было отдохнуть и дать волю не только разуму, но и фантазии. Хотя, скорее всего, преимущественно фантазии.

Малфой хмыкнул, вытягивая ноги и складывая на груди руки.

— Может, в Хогсмид смотаемся?

— А ради чего?

— Поттер, ты не голоден? — хмыкнул Скорпиус, провожая глазами двух рейвенкловцев, которые только что поднялись в Башню.

— А, иди ты…

— Чего ты все хмуришься? Переел?

— Малфой, твое чувство юмора, кажется, деградирует…

— Поттер, у меня хоть только чувство юмора, а ты, кажется, весь… Чего ты печальный, как принц Гамлет?

— Как кто? — не понял гриффиндорец, кивнув севшим за соседний столик Сюзанне и Эмме.

— Гамлет, Поттер, это такой датский принц, который убил своего дядю за то, что тот убил его отца и женился на его матери, — терпеливо проговорил Малфой.

— Это ты мне рассказал историю своей семьи? — хмыкнул Джеймс, потирая шею.

— Нет, Поттер, это я тебе свой сон рассказал, — холодно парировал Малфой. — Смотри, Трелони идет… Думаю, тебе стоит пригласить ее на Рождественский бал…

При этих словах Эмма и Сюзанна обернулись и, увидев нахмурившееся лицо Джеймса, рассмеялись. Малфой уже больше рефлекторно, чем расчетливо, подмигнул им. Гриффиндорки тут же отвернулись, уши Томас стали красными.

— Здравствуйте, мои дорогие… — туманный взгляд профессора Трелони из-за стекол очков остановился на Джеймсе, который, как всегда, тут же оживился, готовый покорно принять любую судьбу. — Пришло время нам заняться звёздами, движениями планет и теми таинственными предзнаменованиями, которые они раскрывают лишь тем, кто способен уразуметь рисунок небесного танца…

— Рисунок чего? — Джеймс удивленно посмотрел на Малфоя, который пытался не сползти под стол от разрывающего его смеха.

— Небесного танца… — сдавленно прошипел Скорпиус и все-таки рассмеялся, — такое было лицо у гриффиндорца — но попытался скрыть это за кашлем. Трелони не обратила внимания на Малфоя.

— Перед вами таблицы и карты неба, мои дорогие… Сейчас вы совершите удивительное открытие: высчитайте положение планет на момент вашего рождения, и они расскажут вам о вашей судьбе…

Малфой медленно оседал, пытаясь утереть с лица слезы, а Поттер, как всегда, включился в игру: он привстал и поднял руку.

— Да, мой дорогой… — загадочно пропела профессор, привлекая внимание класса к Джеймсу.

— Профессор, а какие танцы умеет танцевать небо? — мальчик даже смог остаться серьезным, а Малфой корчился, всеми силами пытаясь сдержать хохот.

— Танцы? — не поняла Трелони, даже забыв о своем вещательном голосе.

— Ну, да, вы же сказали, что «мы должны уразуметь рисунок небесного танца»…

Скорпиус поразился, как это Поттер с первого раза подобное запомнил. Хотя, лохматый мог все, когда ему это было нужно.

— Мой мальчик, — чуть насупившись, проговорила профессор Прорицаний, — это же такое образное выражение…

— Нет, профессор, это я понял, — терпеливо ответил Джеймс, наступая под столом на ногу другу, чтобы тот перестал кашлять, — я хотел узнать, какие же танцы умеет все-таки танцевать небо? Ну, вы понимаете, в этом году у нас рождественский бал, и мне бы хотелось научиться танцевать. Может быть, изучая карты и небо, я бы смог обучиться… вальсу… степу… ну, что там еще…

Весь класс уже не сдерживал смеха, даже обычно серьезный Жорж Пуарэ держался за край стола, чтобы не оказаться там же, где и большинство сокурсников — под столом или на полу.

Трелони, кажется, растеряла все свои слова: она лишь открывала и закрывала рот, хлопая глазами.

— Мой дорогой, — профессор, наконец, собралась и вернулась к своему обычному шепоту, — я вынуждена тебя огорчить, потому что на бал тебе не суждено пойти…

— Вау! — Джеймс опять подался вперед. — Я умру?

— К сожалению, друг мой… Планеты поведали мне о многом…

— О чем?

— Я не могу вам сказать, мой мальчик, это слишком печально… — Трелони развернулась и пошла к своему столу, шурша шалями. — Но это не значит, что вы не должны заниматься, примите свою участь с покорностью… Тогда, возможно, звезды сжалятся над вами, увидев, как вы усердны…

Джеймс, как болванчик, кивал, тут же придвигая к себе карту звездного неба и перо. Скорпиус все еще с трудом чувствовал свою нижнюю челюсть, которую свело при попытках сдержать смех.

— Ну, о чем там говорят тебе звезды? — прошептал слизеринец, тоже делая какие-то глупые, никому ненужные расчеты на пергаменте.

— Что я родился при Венере, — хмыкнул Джеймс, старательно рисуя карту (у Венеры появились руки, ноги и уши), — но рядом бродил Юпитер, представляешь? — на карте появился и Юпитер — с кривыми ножками и щетиной. — Но и это не все. Недалеко был и Сатурн, так что… — мальчик пририсовал рога к Юпитеру, — трудно сказать, кто же больше повлиял на мою судьбу…

— Может, Плутон? — хмыкнул Скорпиус, дорисовывая схему друга еще одной планетой. — То-то у тебя такое идиотское чувство юмора…

— На себя посмотри, — фыркнул Джеймс, палочкой убирая Плутона со своей карты. — Тебе нравится Плутон, себе и рисуй, нечего мою судьбу тут портить… Кстати, чего это у тебя тут такое?

— Это? — Малфой указал на свою схему. — Это Марс в своем третьем доме, ждет Венеру, пока та, побывав в первом доме Юпитера, прибежит к нему. Плутон тем временем перепрыгнет к Марсу, они разопьют бутылочку Огневиски…

— Да, незавидная судьба у Венеры… — сокрушенно произнес Джеймс, поглядывая на часы.

— Ей, может, нравится…

— Ага, поэтому-то мы и должны узреть небесный танец… — фыркнул Джеймс, стараясь не обратить на себя внимания Трелони, что сейчас разговаривала о звездах с рейвенкловцами.