Девид Вонг - Эта книга полна пауков

Отставив в сторону чай, она спросила: " Так какой он из себя, этот психотерапевт?"

— Все как в кино, Эми. Они стараются разговорить тебя и ждут, что ты скажешь, будто тебя посетило озарение, - ответил я. Подумал секунду и добавил, - И это была она а не он. Ей примерно двадцать два. Грудастая. Она постоянно сводило все к сексуальным намекам. Как она сказала, врач должен держать руку на пульсе, и схватила меня за пах. Потом мы трахались на столе, а там и время кончилось.

— Как я и говорил, все как в кино, - добавил я, пожав плечами, - Анальный Психиатр 6.

Она вздохнула и отхлебнула еще чаю.

— Ну, думаю, ты не особо по мне скучаешь.

— Погоди ка… Мы что, не должны заниматься сексом с другими людьми, Эми? По-моему, мы о таком не договаривались.

Она не ответила и не засмеялась, и я продолжил:

— Да ладно тебе, ты же понимаешь, что если одному из нас захочется с кем-нибудь переспать, то тебе с этим будет куда проще. Я - чокнутый парень, который видит монстров и стреляет в разносчиков пиццы. Ты – очаровательная рыженькая. Тебе достаточно зайти в мужское общежитие колледжа и сказать: «Я женщина. Я хочу секса», и тут же два десятка парней выстроятся в очередь с розами и всем таким дерьмом. А мне придется постараться.

— Почему вы, парни, всегда так говорите? Для девчонок это также сложно.

— Ерунда. В каждом баре полно парней, отчаявшихся с кем-нибудь переспать и полно девчонок, отчаявшихся отбиться от своры похотливых мужиков. Это просто так и есть, это биология. Для девчонок все намного проще.

— Это просто невозможно. Гетеросексуальный секс подразумевает одного мужчину и одну женщину. Это значит, что мужчины и женщины получают секса поровну. А это значит, что количество шлюх и отчаявшихся с каждой стороны одинаково.

— Так… Не может быть.

— А ты подсчитай, - пожала она плечами.

— И да, чтобы снять этот вопрос, я скучаю по тебе.

"Я знаю."

— Без тебя некому портить мне кино.

Эми обладала сверхчеловеческой способностью найти в любом фильме один изъян, после чего этим фильм уже нельзя будет смотреть с тем же удовольствием, что и раньше. Во время марафона фильмов Джорджа Лукаса на выходных, она объяснила мне, что если бы Индиана Джонс остался бы дома, то это никак бы не отразилось в мире: нацисты все равно открыли бы ковчег и испарились. Затем, во время просмотра Звездных Войн, она поставила кино на паузу, когда один из персонажей назвал истребитель Люка Икс-вингом, что, сказала она, было совершенно невозможно, поскольку это название основано на форме английской буквы Икс, которую жившие давным-давно обитатели далекой-далекой галактики никак не могли видеть. Господи Иисусе, в моем описании она просто стерва.

— Как твои занятия? – сказал я в камеру, - Уже дошла до той части, где учат делать вирусы? А то я знаю людей, которым я бы хотел их послать.

— Если под «вирусом» ты понимаешь программу, которая случайно вешает всю операционную систему, когда ты пытаешься её запустить, в таком случае, думаю, все, что я до сих пор делала, может им считаться. О, а ты знал, что можно хакнуть телефонный коммутатор при помощи свистка из коробки с хлопьями?

— Эм, если это какой-то хакерский слэнг…

— Нет, в семидесятых все делалось при помощи тоновых сигналов разной частоты, которые говорили системе, куда направить звонок. Был такой хакер по имени Джон Дрейпер, который выяснил, что маленький игрушечный свисток, который клали в коробки с хлопьями Капитан Кранч, издает звук той же тональности и частоты, что и телефонная система, определяющая стоимость звонков. Он бесплатно звонил по межгороду почти два года, просто свистя в свисток у телефона.

— Ни фига себе, надо попробовать. Именно этому и должны учить в колледже.

— Ну, с тех пор телефонную систему уже поменяли.

— А..

Мы помолчали немного, а потом она сказала:

— Дай мне секунду, я пытаюсь придумать, как еще раз перевести разговор на твою психотерапию.

— Я тебя люблю, - ответил я.

— Знаю, - сказала она.

— Вообще завтра у нас групповые занятия. Наверное, надо сначала сходить на эпиляцию.

— Фу.

— Извини.

— Хотя, наверное, не мне говорить, раз уж я сижу перед камерой без штанов.

— Да ну, правда?

— Хочешь взглянуть?

— Да. Хочу.

Есть такой паук, размером с тарелку, длиной в фут, если считать с ногами. Его называют Гигантский Паук-птицеед, или Гигантский Гребаный Паук-птицеед – те, кто видел его вживую.

Он есть не только птиц – по большей части крыс и насекомых – но их все равно называют Паук-птицеед, потому что все, что самое важное, что вы должны о нем знать это то, что может съесть птицу. Если вам попадется такая штуковина в шкафу или в тарелке с супом, первое же, что кто-нибудь скажет: «Осторожно, чувак, оно может сожрать целую чертову птицу».

Не знаю, как они ловят птиц. Я знаю лишь, что Гигантский Гребаный Паук-птицеед летать не умеет, потому что если бы он умел, он бы назывался совершенно иначе. Мы бы называли его «сэр», потому что он был бы доминирующим видом на планете. Никто не мог бы выйти из дома, пока Гигантский Гребаный Летающий Паук-птицеед не разрешил бы.

Я видело одного из них в зоопарке когда учился в старших классах. Мне было пятнадцать, лицо ломилось от прыщей и толстело день ото дня, я пялился с открытым ртом на это чудовище, скребущего лапой стеклянную стену его вольера. Он был размером с обе мои ладони. Ребята вокруг меня хихикали и толкались, какая-то девчонка визжала позади. Но я не издал ни звука. Не мог. Между мной и этой тварью не было ничего кроме тонкого стекла. Еще многие месяцы по ночам я искал взглядом по углам волосатые лапы толщиной с палец, высовывающиеся из-за стопки комиксов и игровых журналов. Я представлял – нет, я ожидал – что обнаружу мотки паутины толщиной с рыболовную леску в своем шкафу, с торчащими из неё полусъеденными воробьями. Или паучье дерьмо в своих ботинках, маленькие какашки с кусочками перьев. Или кучку розовых яиц с паучатами внутри, каждое размером с мяч для гольфа. И даже теперь, десять лет спустя, в мои двадцать пять, я все еще заглядываю под одеяло, прежде чем засунуть под него ноги, и какая-то часть моего подсознания все еще ищет крадущегося среди теней паука.

Я вспомнил это потому, что Гигантский Птицеев был первым, что пришло мне в голову, когда я проснулся от того, что что-то укусило меня за ногу.

Я почувствовал покалывание в колене, словно в ней впились иголки. Гигантский Гребаный Паук-птицеев выскочил из тумана моего сонного воображения, и я откинул покрывало.

Было темно.

Света не было, часы выключены. Все выключено.

Я сел и глянул вниз на свои ноги. Движение по простыням. Я взмахнул левой ногой, и почувствовал тяжесть чего-то с банку пива весом, цепляющегося к коленке.