Сергей Шведов - Стыдобищный порок

— Казик, бей!

Ну и хоронжий, разумеется, опять оттянулся по полной. И очень пожалел об этом — пришлось снова тратить водку, чтобы отмыть экран компьютера и морду преступника от крови. Так и водки на вечерок не останется.

Связанный бандит изрядно выматывал силы из подпоручника — он побледнел, лицо покрылось потом. Офицер дифензивы решил сменить тактику, действовать сурово и беспощадно, а не миндальничать с потенциальным убийцей.

— Смотри на экран, с курвы сын! Все русские обязаны нашить красную звезду на лацкан пиджака и на спине, чтобы полицейские могли издалека распознать русского террориста в толпе. Где эти звёзды на твоём костюме? Лишь это одно уже — уголовная статья. Такие, как ты — пятая колонна, прислужники нашего потенциального противника.

— Кто собирается на вас нападать? Полякам вы и так сдались с потрохами, да только вы им нужны, как чирей в заднице. Без Украины грош вам цена, но там ещё лет двадцать будет Гуляй-Поле, пока нацики будут рвать друг и друга пахотные земли, чтобы осесть на них панами с русскими батраками. Прибалтов скоро занесут в Красную книгу, как эскимосов, нивхов и камчадалов. Единой России давно нет, её распродали оптом и в розницу племенным вождям-метисам из бывших автономий, а ныне независимых государств. Московия уже не Россия.

— Мы — центр Европы! Мы её защита против орд русских азиатов-захватчиков. Перекрёсток торговых путей.

— Вы не центр Европы, а её помойка. Как, например, и Болгария. Кстати, вы самая сладкая парочка для примера дружбы народов. Болгарию русские освободили от пятивекового турецкого ига, а она в благодарность за это два раза воевала вместе с Германией против России и потом только тем и занималась, что предавала русских. Самые подходящие для вас друзья, только беда, что нищие, как и вы.

Подпоручник разложил в руке веером стопку бумажек:

— Если преступник не поддается вербальному воздействию, его бьют неоспоримыми фактами... Вот все свидетельства, что ты не Иван Иванов, а Станек Лешинский.

— Поэт и публицист может взять псевдоним, — пожал плечами преступник и тут же поморщился от боли.

— Поэт может, но русский не может стать журналистом. Русский у нас имеет право закончить только три класса начальной школы.

— А самообразование?

— Ты имеешь в виду подпольные школы для русских? Мы рано или поздно пересажаем всех криминальных учителей и репетиторов, которые обучают русскому детей, будущих террористов.

Стенографистка неслышно подошла к офицеру:

— Вот копия его диплома из Мозырского университета.

— Ну, что теперь скажешь?

— На дипломах не размещают фотографий, — возразил террорист.

— А вот распечатка фото выпуска вашего факультета. Фамилия, имя, отчество и дата выпуска подозрительно совпадают. Здесь ты ещё не Иванов, а Лещинский. Так когда тебя завербовала Москва?

— Я не шпион и не террорист.

— Пани секретарка, дайте его последнюю статью.

Стенографистка принесла листок.

— Прочитайте вслух, — приказал подпоручник хоронжему.

— У меня просто язык не поворачивается читать, курвы мачь.

— Читай, это приказ!

«Во вбитой в умы «тутэйших» тюрьмой и наганом энкавэдиста белорусской мифологии одной из коренных заповедей говорится о «памярковном белорусе», то есть о безобидном человечке, готовом стерпеть все унижения. Но восстания крестьян и поднепровских казаков Могилёва и Гомеля, погромы и поджоги польских усадьб в прошлом опровергает это утверждение.

Что же касается советского белоруса, он мало чем отличался когда-то от россиянина из центральных областей России, потому что их предки произошли от всё тех же кривичей. Лишь иногда в быту проскальзывал душок русофобии — белорус трудолюбивый, а россиянин ленивый. Разве что в пьянстве друг друга не обвиняли, потому что пьют там и там одинаково. Хотя и утверждали, что пить самогонку белорусов научили русские.

Ничего удивительного тут нет. Испокон веков каждая область на Руси, каждый край, каждая волость кичились своим трудолюбием, а соседей обвиняли в лености и бестолковости. И придумывали обидные обзывалки для соседей. Поморы — трескоеды. Архангельск — треска, доска, тоска. Рязань — косопузая. Пермяк — солёны уши. Псковичи — скобари. Кубанцы — мамалыжники. Ничего особого тут нет. Ирландцы обзывали соплеменников из другого клана пьяницами и бездельниками, немцы так вообще людей из соседней деревни за людей не считали, потому до появления единой Германии аж в 1870 году в каждой деревне был свой диалект.

Русские, которые проживают далеко от границы, живут с ощущением относительной безопасности. Татария и Башкирия — давно не Орда, а братаны, с которыми можно выпить и похлебосольничать. Поэтому «памярковными» вплоть до беззаботности скорее можно было назвать всех русских из Нечерноземья. Западнороссы жили в окружении лютых врагов и под их беспощадным гнётом, и беззаботности позволить себе не могли.

Моя мать — гуцулка, отец — поляк, а родился я в Брестской области. С западными русскими, к которым прилепили ярлык «белорусы», я познакомился только в юности. В детстве я жил среди южнороссов, которые называют себя украинцами. Да и всё южное пограничье по Припяти говорили на хохлатском наречии. Поэтому северные западнороссы для меня показались экзотическим племенем.

На юго-западной окраине Минской области я столкнулся с невиданным для меня явлением. Одна и та же деревня Чалепеня была разделена полосой дикого кустарника шириной километра с два, словно обе части не хотели сливаться воедино. В западной части деревни люди говорили чисто по-русски. Это были староверы-москали, которые ещё при Алексее Тишайшем сбежали из России от церковного преследования.

В восточной части деревни жили, как они сами себя рекомендовали, «чисто русские», а не москали. Причём хозяйка, у которой я квартировал, с гордостью рассказывала:

— Во время войны москали служили у немцев в полицаях, а из наших чистых русских ни одного в предателях не было.

Это было бы простой банальностьью, если бы не одна неувязочка. «Чисто русские» говорили на древнейшем малопонятном диалекте с вкраплениями польских слов — «шидло — шило», «мыдло — мыло» и прочее.

Москали были покладистые, общительные, а «чисто русские» — народ суровый и неприступный. Между собой москали и русские не ладили, потому что «чисто русские» считали староверов предателями родной земли — эти москали всегда продавались то полякам, то немцам, а «чисто русские» стеной вставали за родную землю.

Впервые с древнерусской национальной кухней я познакомился не где-нибудь в России, а в Западной Белоруссии. В бывшем польско-еврейском местечке-штетле Докшицы. Она мне не понравилась. Это скорей всего не кухня, а диета. Раздельное питание. Картошка варится отдельно, мясо — отдельно, иначе испортится вкус блюда. Курицу надо варить целиком. Из приправ только тмин, укроп, кориандр и красный перец. И только тогда я понял, что совершенно не знаком с коренными традициями русских из более северных регионов.