Кир Булычев - Пришельцы в Гусляре

– А если она размножится и покорит Землю? – спросил Ложкин. – Вы же сами предупреждали, Лев Христофорович.

– У нее было много времени, чтобы это сделать в далеком прошлом. Миллиарды лет эта водоросль обитает на Земле.

– Она рыбу всю поморит, – высказал предположение молодой человек в тельняшке.

– Рыба ее уже кушает, – сказал Минц.

Так рухнула теория о космическом десанте, пропала втуне заготовленная Ложкиным речь и провалились усилия Удалова по поводу теоремы Пифагора. Минц свое дело знал. Если он сказал, что космический корабль вывалил на берег озера Копенгаген просто кучу мелких водорослей, значит, так оно и есть.

Разочарованные зрители разошлись по берегу, а Минц с соседями сел под сосну у запретительной надписи и стал думать, что бы это все значило. Не может быть, чтобы из космоса прислали корабль только для того, чтобы привезти кучу водорослей.

Водоросли, оставшиеся на берегу, быстро сохли под солнцем, чернели, впитывались в песок.

– Нам поставили логическую загадку, – предположил Удалов. – Нас испытывают. Испугаемся или нет.

– А сами наблюдают? – спросил Ложкин.

– Сами наблюдают.

Минц поднялся и пошел по берегу, чтобы определить границы выпадения водорослей. Озеро жило своей мирной, тихой субботней жизнью, и ничто не напоминало о недавнем визите космического корабля. Минц споткнулся обо что-то твердое. Полагая, что это камень, он ударил носком по препятствию, но препятствие не поддалось, зато Минц, который был в легких сандалиях, ссадил большой палец.

– Ой! – сказал он.

Удалов уже спешил к нему на помощь:

– Что такое?

– Камень. Он водорослями покрыт.

Интуиция подсказала Удалову, что это не камень. Он быстро опустился на корточки, разгреб водоросли, еще влажные и липкие. И его старания были вознаграждены. Небольшой золотистый цилиндр, верхняя часть которого выступала из песка, медленно ввинчиваясь, уползал вглубь.

– А вот и пришелец, – сказал Удалов, по-собачьи разгребая обеими руками песок, чтобы извлечь цилиндр.

Цилиндр был невелик, но тяжел. Минц живо достал из чемоданчика ультракоротковолновый приемник, который оказался там только потому, что в чемоданчике было все, что могло пригодиться, настроил его и сообщил:

– Так я и думал. Цилиндр издает сигнал на постоянной волне.

– И на нем что-то написано, – сказал Удалов.

И вправду, на нем было что-то написано.

Цилиндр развинтили. Внутри обнаружили свернутый в трубочку свиток металлической фольги с такими же буквами, как и на его оболочке.

– Похоже на эсперанто, – размышлял Минц, разглядывая текст. – Только другой язык. И неизвестная мне графика. Но ничего, окончания и префиксы просматриваются, знаки препинания угадываются, структура проста. Дайте мне десять минут, и я, как и любой на моем месте лингвистический гений, прочту этот текст.

– Вот и хорошо, – заключил Удалов. – А я побегу колбасу порежу и пиво открою.

Удалов приготовил пищу, Минцу тоже дали бутерброд, и через десять минут расшифровка была закончена, ибо Минц использовал в своей работе опыт Шампольона – Кнорозова и других великолепных мастеров, специалистов по клинописи и письменности майя.

– Внимание, – сказал Минц. – Если вы заинтересованы, я прочту перевод космического послания. Оно не лишено интереса. – Минц тихо хихикнул. – Сначала надпись на цилиндре: «Вскрыть через четыре миллиарда лет».

– Чего? – спросил Ложкин.

– За точность перевода ручаюсь.

– Тогда зря мы это сделали, – сказал Удалов. – Они надеялись, а мы нарушили.

– Мне столько не прожить, – сказал Ложкин. – Поэтому раскаиваться нечего. Кроме того, мы сначала вскрыли, а потом уже прочли запрещение.

– А теперь текст, – напомнил Минц. – «Дорогие жители планеты, название которой еще не придумано…»

– Как так? – удивился Ложкин. – Наша планета уже называется.

– И это в космосе многим известно, – поддержал его Удалов.

Минц переждал возражения и продолжал:

– «Сегодня минуло четыре миллиарда лет с того дня, как автоматический корабль-сеялка с нашей родной планеты Прекрупицан совершил незаметный, но принципиальный шаг в вашей эволюции. Будучи адептами теории и практики панспермии, мы рассылаем во все концы Галактики корабли, груженные примитивной формой жизни – водорослями. Попадая на ненаселенную планету, они развиваются, так как являются простейшими и неприхотливыми живыми существами. Через много миллионов лет они дадут начало более сложным существам, затем появятся динозавры и мастодонты, и наконец наступит тот счастливый в жизни любой планеты день, когда обезьяночеловек возьмет в лапы палку и начнет произносить отдельные слова. Затем он построит себе дом и изобретет радио. Знайте же, что вы, наши отдаленные во времени-пространстве родственники по эволюции, благодаря изобретению радио поймали сигнал нашей капсулы, захороненной четыре миллиарда лет назад на берегу необитаемого и пустынного озера, потому что мы засеяли его воду примитивными водорослями. Мы не оставляем нашего обратного адреса – срок слишком велик. Мы подарили вашей планете жизнь и создали вас совершенно бескорыстно. Если вы нашли капсулу и прочли послание, – значит, наша цель достигнута. Скажите нам спасибо. Счастливой эволюции, друзья!»

Вот и все, – закончил Минц, не скрывая некоторой грусти. – Они немного опоздали.

– Я же говорил, что они разумные, – сказал Удалов. – И никакой враждебности.

Удалов верил в космическую дружбу, и записка в цилиндре лишь укрепила его в этой уверенности.

Микроскопические водоросли плавали по озеру, и их ели караси. Но Ложкин вдруг закручинился…

– Ты чего? – спросил Удалов. – Чем недоволен? Адреса нету? Адрес мы узнаем. Слетаем к ним, вместе посмеемся.

– Я не об адресе. Я думаю, может, поискать еще одну капсулу?

– Какую еще?

– Ну, ту самую, которую кто-то оставил на Земле четыре миллиарда лет назад.

Хоть горючее было на исходе, приземлился Удалов удачно: ничего не разбилось и сам не пострадал.

Удалов поглядел в иллюминатор – дождя не было, температура плюс семнадцать. Удалов надел пиджак, проверил, не забыл ли бумажник с документами, и спустился по трапу на незнакомую планету.

Корабль стоял на пустоши, в кустах, засеянное поле удалось не повредить, и это Удалова порадовало. Он зашагал по пыльной дорожке к городу.

В городе у крайнего дома копался пожилой мужчина в серой куртке и серых штанах.

– Простите, – обратился к нему Удалов на космолингве, языке, понятном во всей цивилизованной Галактике. – Вы не скажете, где у вас продают топливо для космических кораблей?

– Нет у нас космических кораблей, – ответил местный житель.