Татьяна Чернявская - Пешки

— Да ладно тебе, пошли. Быстрее изгоним — быстрее спать ляжем.

— Как бы тебя изгнать, — тихо проворчала в ответ Танка, прекрасно зная, что бесогонный экзорцизм, записанный в шпаргалке, валяется на дне рюкзака.

Чародейка горестно вздохнула, утыкаясь подбородков в бортик. В отмытом состоянии она больше не походила на старый труп, забытый злостным некромантом, где‑то возле сточной канавы. Трупчик был вполне свеженький, миленький и готовый, так сказать, к употреблению. Вот только в почерневших глазах стояла извечная тоска закалённого жизнью пессимиста с резкими приступами меланхолии. Работать не хотелось смертельно. Ещё раз спать на свежем воздухе не хотелось уже посмертно. Поскольку и то и другое относилось к специализации Чаронит, девушка нехотя встала.

Феерическое перемещение готовой к бою с призраками чародейки из опасной кислоты на бренную землю для свершение великого подвига во имя ближних (выражение на лице Яританны, во всяком случае, тянуло на спасение мира или небольшую такую эпическую битву) было изрядно омрачено непочтительными всхрюкиваниями и ошарашенным выражением лица будущего оруженосца. Всё стройное и вполне упорядоченное мировоззрение Валент в этот миг рухнуло под нажимом безжалостной реальности.

— Ты в этом пойдёшь? — ошарашенно пролепетала, сбитая с толку травница, глядя на потоки мыльной воды, стекающие по подолу платья.

Рядом с бадьёй лежала аккуратно свёрнутая широкая ночная рубашка, абсолютно проигнорированная своей хозяйкой, что усугубило предполагаемый диагноз духовника.

— А ты думала, мы голыми духов изгоняем? — искренне удивилась девушка и, как ни в чём не бывало, гордой походкой двинулась по дорожке к оврагу.

Валент ничего не оставалось, как пойти следом, лишний раз удивляясь тому, что вечно ноющие в нормальных условиях изнеженные ножки подруги, прекрасно себя чувствовали на бездорожье.

Шествовала к месту своей первой самостоятельной и, соответственно, нелегальной подработки Чаронит гордо, грациозно, но не долго. Спуск в овраг был крутым и довольно сложным, и поддерживать достойный ратишанки образ не представлялось возможным. Поэтому после краткого, но ёмкого визга на дне оврага в позе скрюченных аистов распластались сразу два подмастерья. Из склонов торчали замшелые валуны и почти окаменелые коряги, в двух местах из сумрака выглядывали обломки сохи, а дно замечательно изукрашивал строительный мусор. В свете унылого болотистого светляка неизвестного происхождения (кто ж признается, что, падая, с перепугу такое убожество склепал) место упокоения буйных духов подозрительно смахивало на общественную свалку и лет эдак через десять вполне могло вывести потусторонних обитателей на поверхность путём естественного сглаживания рельефа. Даже без скидок на смертельные ранения вилами и жаркие укусы нежеланного жениха подохнуть в этой экологической нише у жертв расизма и суеверий шансы были ну просто великолепные. Яританна так и представляла себе эту картину: ночь, луна, двое в жарких объятьях на одной оси от сломанной телеги, сверху мужики с вилами — романтика.

— Ладно, — проворчала духовник, не желая терять образ оскорблённой невинности, но и продлевать общение с общественной свалкой не испытывала особого желания, — раскладывайся.

Алеандр недоумённо хлопнула глазами, будто ей явилась армия суккубов и в категорической форме потребовала немедленного грехопадения в соответствии с долговой распиской. Девушка осмотрела просторы свалки подошла к относительно чистому пяточку и со стоном развалилась на нём, широко раскинув руки и ноги. В этом месте пришёл черёд недоумевать духовнику, Танка даже осторожно пнула ногу этой «звезды», чтоб удостовериться в отсутствии иллюзий после сотрясения мозга.

— Ты чего? — осторожно поинтересовалась Чаронит, на всякий случай, отходя подальше от припадочной.

— Раскладываюсь… — неуверенно протянула в ответ Эл, уже соображая, что опять отчудила что‑то нелепое.

— А-а-а, — Яританна с видом терпеливого неофита на лекции метра согласно покивала головой, — ну продолжай. Думаю, демоны подмирного должны сильно обрадоваться свежей девственнице с неплохим даром.

— Как демоны!?! — взвизгнула травница, вскакивая в боевую позу.

Духовник флегматично пожала плечами:

— Других ритуалов без обращения к некромантии с использованием разумных существ я не знаю.

Сегодня её натура требовала самоутверждения, пусть даже за счёт давнего боевого товарища. Босой, в мокром платье на голое тело и посреди свалки, совесть совершенно отказывалась работать по назначению, обращаясь в изощрённую жестокость.

— Для простого же вызова духов мне будет достаточно семи тонких свечей и грамм сто берёзового угля.

— Ну-у-у, Танка! — злобно фыркнула травница, примеряясь, как половчее придушить подругу, но вовремя вспомнила о ночлеге и провианте и просто предпочла окунуться в глубокую обиду с всполохами затаённой истерии. — Откуда МНЕ знать такие подробности? А? Я же не спрашиваю, почему ты дистилирацию хлористых соков проводить не умеешь! Может у вас, духовидцев, без человеческих жертв даже блохи не травятся!!! Я же экзорцизмы только с четвёртой попытки сдала! Я вообще не знаю, как духи вызываются — я-я!!!

Вопль Эл не произвёл на девушку никакого впечатления (после практикума с баньши человеческие крики редко могли прилично оглушить):

— Хм. А почему я ещё не вижу твоих пяток, бегущих за свечами и углём?

Алеандр покрутила пальцем у виска и начала карабкаться наружу. Светляк скользнул следом, с головой выдавая нерадивую хозяйку.

Яританна Чаронит со всем присущим ратишантизмом осталась в темноте угрюмого оврага, оскорблённая, но не сломленная. Ломаться в её положении было просто чревато воспалением лёгких и падением самооценки. Девушка гордо прошествовала к соседней коряге и со всем возможным достоинством водрузила свою тушку на относительно чистый корень. Несмотря на тёплую погоду, любой порыв ветра пробирал до костей, качественно отмораживая внутренние органы до состояния новогоднего студня. Мокрое платье моментально выстыло и второй кожей облепило дрожащее тело. Когда же вспоминалось, что под платьем, собственно, ничего и нет, тело начинало дрожать чётче не только от холода, но также от унижения и страха. Несколько раз в светлой головке духовника мелькала тень сожаления о поспешном бегстве с места купания, но всё той же несломимой гордостью и подступающей паникой упорно запихивалась обратно.

Признаваться в опрометчивости собственных благородных (намёки подсознания на глупость сразу же отметались) порывов не позволяло маниакальное упрямство, но его совершенно не хватало на поддержание боевого духа, поэтому Танка тряслась от страха и собственной больной фантазии. Из‑под каждой коряги на неё пялились недобитые оборотни, в земле шевелили костями упыри, а из темноты выступал силуэт Воронцова, серьёзно обещавший нерадивой ученице исключение без права восстановления. Яританна отгоняла тревожные предчувствия, игнорировала носящиеся меж домов в поисках выбранных жертв тёмные заклятья, не обращала внимания на ужасные шорохи и стоны и даже несколько раз далеко и матерно послала глубокоуважаемого наставника, но так и не смогла подавить привычный мелкий страх опозориться.