Артур Арапов - Изобретатель

«Процессия» следовала к подножью горы. «Экскурсоводы» всю дорогу молчали, оттого «туристы» чувствовали себя, пусть и не связанными, а всё-таки пленниками.

– Я думал остров «бананового магната» цивилизованный, – посетовал Ромашкин.

– Вполне возможно, что дворец хозяина острова прячется глубоко в зарослях банановых деревьев, – оптимистично заметил Клюев.

Лена продолжала всхлипывать. Её размокшая от купания одежда вытянулась, и вид её вызывал искреннюю жалость.

– Они нас сожрут, – пробормотала она в сотый раз и бедный Бим завыл с нечеловеческим страданием.

Гора имела полусферическое – точнее, конусообразное – почти правильное очертание. Высота её была не больше тридцати метров. На самом верху, что-то, похожее на горный хрусталь, ярко сверкало. Склоны были покаты настолько, что взобраться на такую гору представлялось мало возможным. К подножью, как ни странно, вела ухоженная аллея с подстриженными кустами и цветочными клумбами по обе стороны. Временами взгляд натыкался на одиноко стоящую в пальмовой тени лавочку. На одной из таких лавочек мило беседовала парочка немолодых уже людей европейского вида. По-английски они говорили, или по-итальянски, Ромашкин, честно сказать, не разобрал. Увлечённо глядя по сторонам, Елена, наконец, перестала всхлипывать и, по инерции, произнося «нас съедят», уже не заикалась. Бим, заметив, что его никто в принципе не подгоняет, присел, почесал задней лапой за ухом, напомнив назойливой блохе, кто хозяин шерсти, и, заодно, пометив территорию, самодовольно продолжил шествие.

Подойдя вплотную к практически плоской стене горы, изобретатель, как и его спутники, с удивлением, увидел тонированную в тон камня стеклянную дверь. Сама собой дверь отворилась. Процессия проследовала внутрь просторного прохладного помещения.

На белокаменных, гладких стенах висели картины неизвестных художников. Повсюду стояли высокие аквариумы с яркими пучеглазыми представителями аквариумной фауны. Свет в помещение вливался откуда-то из-за потолка. Пройдя в самый конец этого загадочного холла, начальствующий островитянин, улыбаясь недоумению «туристов», нажал на незаметную кнопку в стене. Открылась дверь. За дверью оказалась комнатка метров девяти.

– Ентер! – пригласил смуглокожий «гид», войдя в комнату.

«Здесь у них, наверное, бойня» – с ужасом подумала Лена. Клюев и Ромашкин переглянулись и вошли в коморку. Бим с Леной последовали за ними. Дикари остались в «холле». Сопровождающий абориген опять ткнул в какую-то кнопку и комната, с глухим шуршанием поехала вверх.

– Это лифт! – воскликнул изумлённый изобретатель.

– Лифт! – подтвердил довольный абориген.

После остановки, дверь снова открылась, и путешественники оказались в огромном светлом зале. Всё, что имелось в этом зале, было изготовлено явно не туземцами. Высокие колонны, поддерживающие свод зеркального потолка, мебель в турецком стиле, высокие окна по всему периметру зала, всё говорило о трудоёмкой работе над этим красивейшим помещением целой артели профессиональных мастеров-строителей, оснащённых самыми современными инструментами. Разглядывая великолепие архитектуры и обстановки путешествующие не сразу заметили пожилого человека, стоящего в конце зала. Человек смотрел вдаль – за окно.

– К вам посетители! – сообщил туземец на чистом русском языке. Усмехнувшись удивлению сопровождаемой им процессии, шутник удалился.

Пожилой человек резко обернулся. Лицо его одновременно имело сходство с лицами Артура Конан Дойла, Сальвадора Дали и Мигеля Де Сервантеса Сааведра. Острый нос, тонкие губы, пронизывающий взгляд, закрученные вверх усы. Его высокую, всё ещё статную фигуру облачал лёгкий, тёмно синий, расшитый золотом японский халат. На ногах не было ничего.

– Папа! – вдруг закричал изобретатель.

Человек в японском халате вздрогнул. Приглядевшись к изобретателю, он поднял брови и печально улыбнулся.

– Я думал ты погиб, – произнёс взволнованным голосом Клюев. – А ты, оказывается, жив, здоров и к тому же сказочно богат?!

«Банановый магнат» подошёл к своему сыну.

– Это было необходимо, – сказал он. – Ты не знаешь, я скрывал от тебя… Меня преследовали страшные люди. Они требовали, чтобы я работал на них. Единственным выходом, чтобы обезопасить и себя и тебя, было – исчезнуть. Но если бы я, или мы вместе с тобой, просто исчезли, травля бы не прекратилась. Нас продолжали бы искать. Ты сам прекрасно понимаешь, работать в условиях загнанной в угол крысы невозможно. Создать за пару недель собственного клона, отличающегося от меня только полным отсутствием мозга, для меня не составляло большого труда.

– Тебе пришлось стать убийцей собственного создания?

– Человеческой жизни в этом клоне на самом деле не было. Выращен как растение, в специально подготовленной среде, он был не более чем любой механизм. Признаться, мне было жалко уничтожать столько прекрасного материала. Но, что делать…

– По телевидению показали процедуру твоих похорон в Африке.

– Да, так и было задумано, – печально улыбнувшись, откровенно признался Клюев-старший. – Вскрытия следовало избежать. Поэтому, «моё тело» очень быстро разложилось на жаре. Бедные пигмеи не на шутку расстроились. Переправлять в Россию было практически нечего. Мой ассистент, он же корреспондент (а на самом деле шпион), приставленный ко мне в качестве наблюдателя за моими опытами, сам объявил в прямом эфире: «Профессор, погибший в результате биологических исследований, развалился буквально на глазах. Было решено захоронить его останки тут же – в Африке».

– Узнав о твоей гибели, долгое время я не мог себя чувствовать нормальным, работоспособным человеком, – сказал Прохор.

– Поверь мне, сын, у меня не было никакой возможности сообщить тебе о своём «воскрешении». Выйти с тобой на связь, значило бы, – выпустить в эфир информацию о своём местонахождении, а весь эфир постоянно прослушивается. Я знал, что рано или поздно ты сам окажешься здесь.

– Каким образом?

– Тем же, каким оказался я, спасаясь от алчного мира ради дальнейшей научной работы… Однако за нашим разговором ты забыл представить меня своим спутникам.

– Да, конечно, – Прохор повернулся к Мише, Лене и Биму. Друзья мои, перед вами мой отец, величайший изобретатель, конструктор, физик, биолог, конечно, профессор и просто замечательный человек Клюев Петр Данилович. По стечению обстоятельств, он же «банановый магнат» – хозяин этого острова.

Проглотивший язык, Миша пожал протянутую руку профессора, но так и не смог вымолвить ни слова.

– Мой ассистент, друг и ученик, Михаил Иванович Ромашкин, – произнёс за него Клюев-младший.