Ева Никольская - Достать василиска! (СИ)

— А может, кого‑нибудь позвать? — робко предложила я, покосившись на дверь, которая вела в коридор.

— Ага, и конкурс еще объявить с призовым фондом в виде твоих поцелуев! — съязвила ящерица. — Хватит уже строить из себя робкую парочку! Ладно она — девочка — одуванчик, но ты‑то что, Сальдозар? — чешуйчатая целительница одарила его укоризненным взглядом, а потом как гаркнет: — Целуйтесь, да я пойду!

Я аж подпрыгнула от неожиданности. После чего подумала, кивнула собственным выводам и, глубоко вздохнув, решительно проговорила:

— Господин лекарь, поцелуйте, пожалуйста, меня и… мы обе пойдем! У меня еще занятия и уборка аудитории, в которой осталась моя метла. А у вас пациент, пострадавший в попытке мне помочь. А у Ехтиндры… — покосилась на довольно улыбающуюся женщину, сглотнула и неуверенно произнесла, — у нее тоже… дела. Давайте скорее со всем закончим, — я встала с дивана и сама шагнула к нему. Подошла, остановилась напротив сидящего в кресле мужчины и, чуть наклонившись, зажмурилась. — Только быстро, пожалуйста, — попросила, чувствуя, что краснею.

Секунду — две ничего не происходило. И, ощущая себя полной дурой, я медленно открыла глаза, чтобы тут же снова их закрыть. Лицо мужчины было так близко, что я почувствовала его дыхание на своей коже. А следом за этим и нежное касание прохладных пальцев, подушечки которых заскользили по моему виску, щеке, очерчивая контур лица. И в этот момент вдруг вспомнилось, как я, словно душевнобольная, извивалась и корчилась на полу из‑за воздействия «щекотуна». Если сейчас маг меня поцелует, а я снова начну вести себя так… кошмар! Испугавшись подобного расклада, шарахнулась назад, но не тут‑то было.

Схватив меня за запястье, Сигурд дернул обратно, и я, вместо того чтобы сбежать, оказалась сидящей у него на коленях. Проведя пальцами вдоль моего позвоночника, блондин положил руку мне на поясницу, другой же убрал с лица выбившуюся прядь волос и… поцеловал. В висок! И… и все?

— Проклятие не работает, — сообщил он до обидного ровным голосом ехидне… то есть Ехтиндре.

А та, разочарованно хмыкнув, развела руками, пожала плечами, вильнула гибким хвостом и, сообщив, что тогда ей тут больше делать нечего, вышла из кабинета. Я же, спохватившись, вскочила на ноги и, скомкано попрощавшись, собралась уже последовать за ней, как меня остановили. Причем не только словами, но и рукой, которая легла на мое плечо.

— А тебе, Кати, придется задержаться, — проговорил за моей спиной мужчина, после чего я услышала щелчок дверного замка и тихий шелест опускающихся на окно штор. Бытовая магия, чтоб ее!

— Что происходит? — запаниковала я, озираясь по сторонам.

— Успокойтесь, госпожа Ирмин, — убрав ладонь с моего плеча, вежливо сказал блондин. — Ничего плохого я вам не сделаю.

— А хорошего что? — настороженно следя за обходящим меня мужчиной, спросила я.

— Это все для твоей безопасности, Кати, — вернувшись от официального тона к дружескому, заверил он. Сигурд не делал больше никаких попыток ко мне прикоснуться. Действительно, зачем? Когда я и так здесь заперта, словно птичка в клетке его змеиного логова! Небось и звукоизоляционное заклинание вслед за магическим закрыванием двери включилось. А может, и еще какая‑нибудь защита.

— Что для моей безопасности? — нервничая все сильнее, уточнила я.

— Абсолютный щит, — сказал он то, о чем и сама уже догадалась. Ну что ж за упрямый бара… василиск такой?!

И мне бы сказать ему все, что о нем думаю. Объяснить свое упорное нежелание обзаводиться «кровопийцей» и просто поговорить по душам, а я… посмотрела на него волком и выпалила:

— Раздеваться не буду!

— Кати…

— Не буду! — прозвучало почти истерично.

— Водички? — понимающе улыбнулся этот гад и принялся наполнять бокал из высокого графина.

Вода была холодной и вкусной, и я выпила почти все, что мне дали, а потом села обратно на диван, сжала в замок пальцы и, не глядя на мужчину, начала говорить.

— Я вам очень благодарна за помощь и за заботу, господин Сальдозар, но, прошу вас, не перегибайте палку, не навязывайте мне то, чего я не хочу. Именно так делали мои родители, вынуждая выйти замуж в шестнадцать лет за нелюбимого человека и запрещая учиться на ведьму, — я упорно разглядывала ненавязчивый узор бело — коричневого ковра и остроносые ботинки стоящего на нем мужчины, но посмотреть ему в лицо не решалась. — И больше не используйте, пожалуйста, на мне свой дар инкуба, — попросила, по — прежнему любуясь ботин… в смысле, ковром. — Я по жизни не очень‑то везучая. Вдруг эффект от вашего взгляда закрепится, и что тогда? Стану осаждать приемную целительского корпуса вместе с вашими поклонницами?

— Не закрепится, Кати. Эффект кратковременный, потом воздействие полностью проходит без каких‑либо последствий для девушки.

— Правда? — я все же отважилась на него взглянуть, но тут же снова уставилась на пол. — Почему же тогда они за вами бегают?

— Они, как и другие, не только за мной бегают, Катарина. В МАРиС, как и в любом учебном заведении, студентки влюбляются в преподавателей и прочий персонал. Или даже не влюбляются, а охотятся за состоятельными холостяками, занимающими неплохое положение в обществе. Постоянно! И поверь, за некоторыми охота идет куда масштабней, нежели за мной. Хотя в моем случае девчонки жаждут к тому же испытать на себе особенности близости с инкубом, потому что в какой‑то лживой книжке вычитали, что мужчины с таким даром лучшие любовники, — тон его стал неприязненным, и я снова посмотрела в лицо блондина, чтобы отметить, как скривились его губы.

— А на самом деле нет? — спросила осторожно, потому что тоже читала ту самую книжку. Ну, или не ту, а похожую. Но точно читала.

— Что именно? — не понял он.

— Вы плохой любовник? — сказала и только потом подумала, что несу. Пол, кофейный орнамент по белому ворсу… начищенные до блеска ботинки, здравствуйте! И снова я сморю на вас и только на вас, не забывая при этом бормотать что‑то типа: — Простите, я не имела в виду… — и далее в том же духе.

— Кати, — диван рядом со мной прогнулся от веса мужчины, — успокойся, я тебя понял, — и голос такой мягкий, обволакивающий. А вдруг он не только взглядом зачаровывать умеет?!

— Не зачаровывайте меня, — едва ли не всхлипнув, пробормотала тихо. — Я хочу настоящих чувств, понимаете? Чтобы не думать, истинная ли это любовь или меня бесчестно приворожили. А как потом распознать настоящее, когда так часто… привораживают? — и замолчала. И он молчал. И мы оба так молчали до тех пор, пока я не прокрутила в голове только что сказанное и не ужаснулась двусмысленности. — Я не про вас, я вообще… в смысле, влюбиться вообще… а из‑за чар можно потом ошибиться и…