Андрей Белянин - Черный меч царя Кощея

— Так ить коня ж не просили.

— Ну, так вышло. Приятное дополнение. Его, кстати, и не я украл, а Митя.

— Который у нас всё ещё волк? — зачем-то уточнила моя домохозяйка. — Волки они, конечно, известные злодеи, но доселе ещё в конокрадстве замечены не были-и...

— Можно подумать, я вру?!

— Можно, можно...

— Не врёт он, — вступилась за меня Василиса Премудрая.

Я отвлёкся, уловив в коридоре какое-то лёгкое движение и, быть может, пропустил тот момент, когда мою «заступницу» следовало успеть придушить на месте...

— Зря вы на него наговариваете! Он, когда ко мне в спальню девичью через оконце залез, тоже сперва горячим да пылким показался. А потом уж вспомнил, что женат! Да и тут меня не бросил, слово сдержал, замуж выдавать повёз. Не его вина, что с замужеством энтим заминка вышла. У самого-то Никиты Ивановича сердце большое, доброе. Такого на всех хватает. А вы на него сразу с попрёками! Да и не влети он ко мне, так я, поди, до старости в девках бы сидела...

— Но он влетел?! — недобро сдвинув брови, уточнила Ба­ба-яга.

Влетел, подумал я. Причём, похоже, по полной программе влетел.

Олёна, в свободном русском сарафане, стояла в коридоре, в тени, и не сводила с меня полных упрёка глаз. Она не сказала ни слова, даже не шагнула внутрь комнаты. Просто стояла и смотрела, как рушилось всё, что между нами было. Я же замер, словно чурбан, не в силах вымолвить и слова в своё оправдание. Да и что я мог сейчас ей сказать?

Василиса продолжала нести ещё какую-то чушь, и говори­ла-то вроде бы почти правду, но под таким хитро завёрнутым углом, что всё переворачивалось с ног на голову...

— Милый... — Олёна, не выдержав, порывисто бросилась ко мне, на секунду замерла и склонила голову мне на грудь.

Я осторожно обнял её за плечи:

— Ты в порядке, любимая?

— Теперь да. — Она крепко прижалась ко мне. — Только будь рядом, не уходи больше.

— Эй, подруга залётная, — праведно возмутилась стройная Яга, дважды громко хлопая в ладоши. — Ты что, не слыхала ничего? Твой-то супружник, оказывается, чужих дев невинных со дворов родительских сманивает...

Олёна устало покачала головой.

— И впрямь, чего энто я повелась, как сорока глупая? — С тем же пылом бабка развернулась теперь уже к царевне. — От ведь заболтала бабушку, язык без костей, дык и мелет бездоказательно! Факты где? Свидетели? Улики? Документы какие ни есть? Ох, с огнём играешь, красна девица...

— Она не девица, — тихо произнесла моя жена и пристально посмотрела на смутившуюся Василису. — Да и не человек давно, верно?

— Рыбак рыбака видит издалека, — туманно ответила толстушка, отступая к печи.

— Сама за тобой увязалась, всё время рядом была да всю дорогу не пила, не ела, советы раздавала щедро, а ты, участковый мой, так и не догадался, зачем девушке молодой в дальний путь в кокошнике пускаться?

Я непонимающе уставился на Олёну: о чём это она? Меж тем Баба-яга быстро сложила в уме два плюс два, на два разделила и, получив результат, гулко стукнула себя кулаком по лбу:

— Игра энто, Никитушка, сокол ясный! От первого до последнего стежка белыми нитками, сплошной обман да пересмешничество!

— Кто-нибудь может внятно объяснить мне, что проис­хо­дит-то?! — взмолился я, а Василиса Премудрая вдруг резко отодвинула заслонку у печки. На мгновение все замерли...

В чёрном зеве блеснули оранжевые отсветы огня, и вежливый, чуть ироничный голос фон Дракхена спокойно предложил:

— А хотите, я объясню?

— Сделайте милость...

— Охотно. — В тоне Змея прорезались нотки снисходительности. — Мне было скучно. Я позволил всем слегка меня развеселить. Девушки устроили бунт. О-о, как это ново и неожиданно! За столько-то сотен лет, а? Впрочем, в любом заговоре всегда найдётся хоть один человек, непременно желающий всё о нём рассказать...

— Маняша, — тихо догадался я.

Олёна и Яга обменялись тревожными взглядами.

— Да, да, милые дамы, разумеется, я знаю, что вы связали длинную верёвку из простыней и попытались спустить милую крестьянскую простушку через окно. Дабы она сбежала и привела сюда военную помощь. Я лично встретил её внизу, на твёрдой земле, и она слёзно умоляла меня вас спасти! Правда, тогда я был в ином обличье, а принцу на белом коне всегда верят...

Господи, как же всё легко... Неужели мы действительно надеялись побороться с существом, за плечами которого тысячелетний опыт войн, интриг и обмана? Наивно до глупости...

— Надеюсь, никто из вас всерьёз не думал, что я знаю свой замок хуже, чем вы? Но бунт, неповиновение, погони, охота за человеком... что, как не это, делает нашу жизнь ярче и интереснее! Сопротивление всегда будоражит кровь, а сожрать всех вас я могу в любую минуту. Но вернёмся к нашему главному герою, к так называемому участковому или сыскному воеводе. Именно ради него всё и начиналось...

Вот тут я навострил уши. Специально или случайно, но звероящер сболтнул больше, чем следовало. Возможно, я действительно многого не заметил, все мы крепки задним умом, но и фон Дракхен оказался в этом смысле не исключением. Я имею в виду идиотскую привычку всех преступников высказаться и похвалиться!

— Ну а предупредить всех этих жалких, высокомерных болванов, именующих себя царьками, было несложно. Вы ведь не первый, кого я туда посылал. Но так чтоб всех трёх пройти, все призы собрать и живым назад вернуться — это победа! Хвалю! Я доволен! И, пожалуй, это единственная причина, по которой сегодня вы всё ещё будете жить.

Красавица Баба-яга бочком-бочком пододвигалась всё ближе и ближе к печке и, неожиданно развернувшись, ударила толстую бесовку ногой в живот! Жёстко так, без малейшей жалости и женской солидарности. Она умеет...

Василиса Премудрая (или как там её звали на самом деле) согнулась пополам, вытаращила глаза, хватая ротиком воздух, как рыбка на суше. Вторым заходом моя тихая старушка профессионально сунула «царевну» головой в печь и, удерживая её, крикнула нам:

— Чего встали, молодёжь? Беги, участковый, спасай свою Олёнушку! Небось Змей поганый всех сразу-то не заграбастает!

— Я вас не брошу.

— Беги, Никитка, не беси бабушку-у!!!

Нас так снесло с места воздушной волной, что в себя я пришёл уже в другой комнате. Моя умница-жена, проявив куда больше мудрости, чем моя бывшая спутница, отложила разборки и сцены ревности на потом. Это было видно по глазам...

— Но не думай, что я хоть что-нибудь забуду, — твёрдо пообещала она, крепко поцеловала меня в губы и первой бросилась бежать.

Мне оставалось лишь догонять и верить, что она знает дорогу. О судьбе остальных членов нашей команды даже думать не хотелось. Горох и Лидия Адольфина в плену, Яга прикрывает наш отход, дьяк Груздев неизвестно чего мутит, держа нос по ветру, а где черти носят нашего серого волка по кличке Митя Лобов — вообще загадка похлеще поиска жизни на Марсе и тайн растворения государственного бюджета в бездонных карманах боярской думы.