Иван Тропов - Опаленная колыбель

Она дочка президента Иркутска. От нашего Ангарска это совсем близко, всего-то сотня кмов на юго-восток. Иркутск тоже ни в Империю, ни в Конфедерацию не входит.

То есть раньше не входил. А теперь Империя пытается подгрести под себя и этот город. Вот президент Иркутска и решил покорешиться с принцем, своим будущим императором. Надеется на разные льготы своему городу, когда Иркутск в Империю войдет.

Зря он надеется, в Империи иркутцам кроме ошейников ничего не светит. Да только не я президент Иркутска, и не мне решать. Так что осталась Анне неделя, от силы две. Потом свадьба, и тогда уж ей от принца никакие увертки не помогут. Наденут на нее золотой ошейник, и вообще… Такая девчонка пропадет!

— Анна, — говорю ей нежно. — Неужели вам никак не избежать этой…

Но она меня перебивает.

— Можно я с вами на ты буду? — улыбается робко. — Вы ведь тоже не имперцы?

— Запросто, — говорю. — Я Серж, это братишка мой, Дымок.

От моих слов Дымок за двух лошадей фыркнул, но не до его отдавленного самолюбия сейчас.

— А это… — про Линского начинаю — и чуть всю правду не ляпнул. Но вовремя язык прикусил. — Это отец наш, президент Ангарска.

А Анечка уже грустная.

— Очень приятно было вас встретить. Но мне уже пора, Серж, — говорит тоскливо. — Иначе принц начнет метать молнии…

У меня внутри все обмерло. Неужели вот так и расстанемся?!

— Подожди, Анна! — говорю. — Наверно, скучно здесь одной, без знакомых? Да еще принц этот…

— Да! — Анна оживает. — Очень!

Глазки тупит, а потом с надеждой на меня взглядывает:

— Вам, наверное, тоже будет скучно здесь?…

И в глазах у нее такая просьба… У меня сердце затрепыхалось, как рыбка на берегу.

И тут Дымок, стервец малолетний, решил на себя одеяло стянуть!

— Что вы, Анна! — влезает нагло. — Серж не хочет долго задерживаться здесь, мы собирались сегодня же возвращаться в Ангарск.

Анна побледнела — лучше монитора на тринадцати тысячах.

Ну, Дымочек, устрою я тебе сегодня воспитательные процедуры! И за мамашу, и за двух наших папаш! По полной программе оттянусь! Он же, паразит, не у меня — у нее так на нервах играет!

Наступаю я ему на носочек, и вес туда переношу. Дымок только воздух втягивает да губы кусает, чтобы благим матом не заорать. Охоту выпендриваться у него мигом отшибло.

— Не обращай на него внимания, Анна, — я ей улыбаюсь. — Шутник он у нас. Правда, Дымок?

И вес на его носок чуток добавляю, чтоб ему доступнее было. Дымок только головой мотает — мол, действительно, шутник он да и только, он вовсе и не спорит.

— Анна, — говорю нежно. — У нашего папаши дел невпроворот, Дымок в здешней сети будет копаться, а мне здесь будет ужасно скучно. Было бы здорово еще с тобой встретиться. Может, найдется завтра пара минут?

— Конечно! — Анна улыбается. — Очень буду рада!

И вдруг вмиг грустнеет. Ручку к своим губкам прелестным вскидывает и вздыхает. Так грустно, что у меня чуть сердце не разрывается.

— Только вот принц… И пора мне уже…

И точно. Парни в алых косухах уже совсем рядом топчутся нетерпеливо, по полшажочка к нам подбираются. Тоже про принца помнят.

— Анна! Ну его, принца! — говорю. — Ты только скажи, где я тебя смогу найти! А с принцем я уж что-нибудь придумаю.

— Знаешь, где «У Сони»? — Анна говорит быстро. — Это в самом начале второго сектора. Я буду там завтра вечером, в пять.

И так на меня смотрит… Нелегко ей будет от принца добиться, чтобы он ее одну к «Соне» отпустил — но она все равно там будет.

У меня от такого взгляда все заготовленные слова в горле застряли.

— Анна… — только и могу выговорить. — Я приду.

Анна с почетным эскортом до флаера не успела дойти, а к нам уже Шутемков подваливает. Глянул он на Аничкины ножки, пока она во флаер забиралась, и на нас хитро косится.

— Я вижу, — начинает с подначкой, — вы, парни, время зря не теряете!

— Не зря же мы в Империю летели? — говорю.

— Ну да, ну да, — генерал ухмыляется. — Я так и понял. Только вы, в натуре, особенно не того — нарветесь. Наш принц только с виду белый мышонок. Между нами, парни, крови он за свои семнадцать годков выпил побольше, чем император за всю жизнь. Лучше закажите торговцам андроида такого.

Смотрит он на нас с Дымком, на Линского косится — и хихикать начинает.

— Или парочку. Нет, лучше даже трех! Чтоб вы в дым не перегрызлись! — и ржет, как жеребец перед случкой. Даже согнулся от гогота, по ляжкам себя лупит, еле слова выговаривает. — Андроидам, между прочим, и фигурку можно организовать не такую худосочную, и не только… Нет, я в натуре серьезно говорю. И кайфу больше, и проблем меньше. Не связывайтесь с принцем… За флаер я вам, так и быть, троих андроидов организую. Я только что тридцать косых срубил. Круты «Херувимы»! Порвали «Серафимов» и в хвост и в гриву! Они при исбистах, при корпусе личной охраны императора, чтоб вы знали. А «Серафимы», сосунки, при агентстве пропаганды, вот у них…

Генерал, захлебываясь, турнирные тонкости нам выкладывает, даже про андроидов на время забыл. Но я в Империи оставаться не собираюсь, да и на арену выступать тоже не рвусь. И все его побасенки мимо ушей пропустил.

Дошло до меня наконец, почему его Евочка так на Анну похожа. Превратности любви, вроде как… Только по-моему, это натуральное извращение и запущенный эскапизм, как интелы выражаются.

А генерал о командах уже наговорился.

— Ну что? — говорит. — Заказать для вас трех андроидов с рожицей этой телочки?

И снова скалится — да еще так противно!

— Нет, генерал, — я ему говорю. — Очень много твои андроиды весят. Три центнера — это уж чересчур. Что это за девчонка, если с ней только на бетонном полу и потанцуешь? Любая кровать как гамак будет.

Перестал генерал смеяться.

— Эстет, типа? — говорит.

— Эстет не эстет, — говорю, — но нам такие суррогаты не нужны.

Прищурился, даже челюсть выдвигает угрожающе. Оскорбился за свою Евочку-девочку, как за живую. Но крыть ему нечем.

— Ладно, — цедит сквозь зубы. — Я вас предупредил. Лучше принца сторонкой обходите, и за девкой его не пристраивайтесь. Принц и сейчас что хочет делает, а через месяц и вообще всем парадом командовать будет.

Тащит Шутемков нас к себе. У него в Москве — так имперцы свою столицу называют, по руинам города на поверхности, — апартаменты почти на четверть сектора. В холле своя охрана, все дела… Тут генерал свою косуху из грубой кожи скинул, роскошный домашний халат набросил — и сразу из тупого солдафона в богатого подлеца преобразился.

Косухи — это только вроде кастового знака, или как там еще интелы в таких случаях выражаются. А в комнатах у генерала все по высшему разряду — мореный дуб да кожаные диваны. Даже камин на настоящих дровах.