Андрей Белянин - Дело трезвых скоморохов

– Может, и нет, – грустно улыбнулась она. – А только готов ли ты за меня жизнью друга своего платить? Я не вернусь, так и его голова недолго на плечах удержится…

– Савва?! – не сразу вспомнил я, беспомощно оглядываясь на свою домохозяйку. – Господи, мы же вытащили из лесного бункера всех, но Новичкова там не было. Где он?

– У Кощея во дворце. Я вернусь – он здесь появится, а не вернусь до заката – поминальную свечку богописцу ставь…

– Всё равно так нельзя, должен быть какой-то приемлемый способ. Какие-то переговоры, компромиссы… – Боже, что я несу?! Какие могут быть переговоры с террористами, а Кощею даже Бен Ладен в подмётки не годится! – Олёна, как вы намерены вернуться?

– А вот колечко заветное с одной руки на другую перекину, так и окажусь, где велено.

Я было привстал, но сухонькие ладошки Яги неожиданно твёрдо легли на мои погоны. Надеюсь, у бабки есть свой резон…

– Хорошо, один ещё вопрос, последний: почему вы оборачивались козой?

– Любовь зла, – искренне рассмеялась бесовка, – а остальное сам додумаешь, ты ведь у нас не абы кто, а сыскной воевода!

– Спасибо, напомнили…

– А коли сызнова увидеть захочешь, так дорога в царство Кощеево милиции не заказана. Не бросай меня, Никитушка…

Последние слова прозвучали серебряным эхом. В горнице остались только мы с бабкой да несколько приобалдевший кот. Мгновением позже с потолка рухнула нескладная фигура авангардного живописца, гулко шмякнувшись на пол. Новичков застонал, потирая задницу, но, поняв, куда приземлился, сразу обрадовался:

– Вот счастье-то, уж и не чаял вновь в родное отделение угодить. А где был… не поверите! А как туда попал… историйка занятная! Но главное, таких сюжетов для картин понасмотрелся, вот, не изволите ли наброски глянуть?

– Ну что ж, сокол ясный, – пристально глядя мне в глаза, определилась бабка, – до вечеру нам надо гору дел переворошить, с людьми знающими посоветоваться, а там… утро вечера мудренее. Готовься к походу дальнему, выручать пойдём твою суженую!

Я рассеянно кивнул. Действительно, если вдуматься, дел было выше крыши. И кстати, это как-то так здорово закрутилось, что вплоть до самого вечера у меня не выдалось ни одной свободной минутки даже на чашку чая.

Во-первых, всё-таки выслушали Савву. Ничего особенно нового он нам не сообщил, в принципе всё произошло вполне предугадываемо. Он обратил внимание, что уже вторая кисть, забытая в ящике фокусника, исчезает бесследно, ну и сунулся внутрь сам. Вылетел в бревенчатый бункер, где был захвачен шамаханами и доставлен к Кощею. Тот имел с ним долгую беседу относительно памятных демонических росписей в храме Чёрной Мессы и зачем-то оставил при себе… Теперь-то я отлично понимал – зачем!

Во-вторых, навестили ткача Брусникина, неоднократно обещавшего «прибить» пропавшую дочь. После того как мы её вернули, папаша ударился в запой от радости. По-моему, ему был важен сам повод, впрочем, мать Дуняши нас слёзно благодарила, а дети уже вовсю играли в «погоню злых шамаханов за избушкой на курьих ножках»! На роль «избушки» выбиралась самая взбалмошная из соседских куриц, и мы поспешили уйти, не дожидаясь обвинений в подстрекательстве.

Разборки в семье Обмылкиных были круче. Получив дочь, дородный купец плакал, как ребёнок, и сулил богатства несметные. Яга в одно заклятие избавила его от «бабскости» голоса, а в благодарность этот аферист накатал на меня жалобу государю. Дескать, дочь милиция вернула опозоренной, без косы! Так что пущай участковый теперича сам недостачу покрывает – женится, стало быть. Хорошо у Гороха в этом смысле чувство юмора развитое, купцу он отправил целый мешок фальшивых кос в качестве компенсации, а мне отдал купеческую жалобу как сувенир. У нас в отделении таких здоровенная пачка хранится, ещё со времён дела о перстне с хризопразом. Тогда боярин Мышкин уж больно задушевные кляузы на меня писал…

А вот с возвращением девочки Нюши возникли проблемы. Во-первых, нам и самим не очень хотелось, чтобы она вновь шла на Лялину улицу; во-вторых, Марфа Дормидонтовна после нашего погрома и слышать о ней не желала; в-третьих, девчушка оказалась настолько шустренькой, что держать её при отделении милиции всё равно что курящую обезьянку на пороховом складе. Положение милостиво спасла государыня, принявшая ребёнка себе в «дефочки для тапки». То есть на полный пансион, с ежедневной обязанностью подавать царице тапочки по утрам, остальное время проводилось в играх и необременительном обучении при дворе. Мне не понравилось хитрое выражение лица хозяйки Весёлого дома, наверняка в будущем она предъявит Нюше счёт за «хлеб-соль да ласку»… Впрочем, тогда и займёмся этим вопросом, а сейчас…

Перед нами стояли две неразрешённые проблемы: в городе почти сто невольных наркоманов, вчера и сегодня они не получили свою дозу, и что они сделают завтра – сожгут цирк, поднимут бунт, перевешаются от тоски по карамельному гороху?! В городских лавках уже раскуплены все конфеты, новых ещё не завезли, подходящего лекарства нет, перспективы самые безрадостные… Вторая проблема – это Олёна. Я очень хочу её вернуть. Она меня об этом просила, но как именно это сделать – понятия не имею! И всё равно сделать что-то надо…

В отделение вернулся затемно. Усталый Митяй зевал на лавочке в сенях. Сосредоточенная бабка, накрыв стол, ждала меня к ужину. Поставив поближе блюдо с рыбным пирогом, Яга важно выудила из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги, развернула его, сделала мне знак молчать и, чеканя каждое слово, прочла:

– «Ах ты гой еси, скотина безрогая, что ни гад Кощей да то подлец Бессмертный! Бьёт тебе челом хоробрый, сильно могучий богатырь Никита-ста Ивашов Иванов сын и зовёт тебя, злодея брюхатого, во чисто поле на почестей пир! А и попотчую я тебя копьецом долгомерным, угощу сабелькой вострой, окормлю булавой пудовою. Засим и крест целую, а тебя, супостата пыльного, честь по чести жду!» Вот таковое письмецо сей же час Кощеюшке и отправим, пущай занервничает…

– А почему брюхатый? – зачем-то уточнил я. – Он же тощий, как чупа-чупс.

– Да тебе ль не всё равно, – шумно отмахнулась бабка. – Для обидности! Кощей-то хоть и преступник отпетый, да на дразнилки разные чисто дитё обижается, разве не плачет тока… А нам, считай, все его обиды на руку!

– То есть мы посылаем ему формальный вызов на дуэль, – попытался сообразить я, – а поскольку гражданин Бессмертный сейчас не в лучшей спортивной форме, то олимпийская медаль – моя! Девушку забираем в качестве поощрительного приза… Да я его заломаю, как первокурсницу!

– Не юродствуй зазря. Кощеюшка и в худшие дни, на режиме постельном, одним ногтем тебя кубиками к супу настругает. Не силой его брать надобно, а хитростью…