Андрей Белянин - Охота на гусара

– Только не кричите, подполковник Давидофф, – на хорошем французском с едва уловимым акцентом посоветовали мне. – Ваши люди далеко, а наше начальство не настаивало на том, чтобы получить вас живым, – их устроит любой результат.

– Кто вы? – откашлявшись, вопросил я, так как вокруг по-прежнему не было видно ни зги.

– Мы служим императору.

– Какому?

– Император один, все прочие – самозванцы, узурпировавшие престолы родственников императора, – внятно пояснили мне.

Что ж, поголовной раздачей тронов ретивым родственничкам прославился только Наполеон. Так, значит, наш Александр Первый, по-ихнему, тоже самозванец?! В иное время я бы уже полчаса как дрался, но сейчас мои возможности были ограничены, посему пришлось довольствоваться исключительно сарказмом…

– И что, ваш самоуверенный коротышка так жаждет меня видеть? Наверняка лишь по причине отбития нами обоза с тёплыми кальсонами и краковской колбасой…

– Армия голодает, – сумрачно ответили из темноты.

– А сосульки грызть не пробовали?!

За сии дерзостные слова я был вознаграждён хлёсткой пощёчиной. Ладонь бьющего показалась мне необычайно узкой и холодной, словно бы даже нечеловеческой.

– Нет доблести в том, чтобы бить связанного…

– Может быть, действительно развязать ему руки? Это будет забавно – один человек против трёх эльфов! – раздались сдержанные смешки, словно кто-то тряс мешок с медными бубенчиками.

– Эльфов?! А это, прости господи, кто такие?

– Чёрный Дьявол так плохо учился в школе…

– Да уж знаниями по всякой иноземной шушере не удручался!

Бац! И за эти слова мне вновь досталось по морде. Нет, эти типы точно не французы. У тех культура, обхождение, этикет какой ни есть, а тут чуть что – хлещут по щекам, словно пьяного лакея. Где эстетизм, братцы?

– Мы – представители древнейшей расы, чьим предкам некогда принадлежала вся Британия!

– Хм, профессия у вас тоже древнейшая? – опять-таки не удержался я. – Эй, эй, не надо драться! Я всего лишь спрашиваю, как такие ловкие ребята попали на службу к императору Франции, ведь Британия выступила против Наполеона.

Ответом послужило некоторое молчание. Я по-прежнему ничего не видел, но, кажется, говорил всё время один, остальные просто смеялись. А потом тот, кто вёл беседу, вынужденно признался:

– Нас изгнали.

– Обворовывали сады или растляли малолетних овечек?

Я честно стерпел два удара. Не подумайте, что это от смирения или любви к оплеухам – мне вынужденно приходилось дерзить, ибо пока бьют – слушают, пока слушают – разговаривают, пока разговаривают – никуда не везут… Уразумели мою военную хитрость?

– Нас изгнали потому, что люди стали безудержно наглыми! Они не хотят понимать очевидного и признавать свою ничтожность перед эльфами. Они поклоняются хладному железу, они забыли наши плети, они… не верят в нас. Мы напомнили им вкус эльфийских стрел!

– Ага, а неистовый корсиканец наверняка пообещал всем по отдельному королевству в покорённой России! Девочки, а вы здесь хвостики не отморозите?

На этот раз я ощутил у горла холод отточенного металла. Ещё чуть-чуть, и они сорвутся… Поторопить или сами дозреют? Потороплю:

– Кто-то тут недавно предлагал повеселиться – трое против одного? По-моему, немножко нечестно… У нас благородные люди дерутся на саблях, а вы, как я понимаю, пилочками из ридикюлей! А может, вы меня насмерть духами забрызгаете?

– Огня!

Два или три раза блеснули искры из-под кресала, после чего вспыхнул первый факел.

Через несколько минут их горело уже штук шесть, освещая маленькую лесную поляну, окружённую соснами и свеженькими сугробами. За кругом огня ночь казалась ещё темнее, что придавало месту схватки некий эффект театральности. Слишком уж декоративным показалось увиденное… Зима в этом году наступила необычайно рано и покрыла белым не только землю. По крайности, на миг мне почудилось, будто бы предо мной стоят люди с заснеженными волосами…

Но нет, просто они были седые. Все трое. Стройные, высокие, с вытянутыми лицами и узкими плечами. Волосья длинные, будто у дьяконов, зачёсаны назад, открывая непривычные острые уши с белёсой опушкой, как у лисиц. Одеты бедно, за спиной луки (это в наш-то просвещённый, пороховой век!), в руках длинные зеленоватые ножи, наверное, из меди. Честно говоря, в открытом бою я бы и шестерых таких хлюпиков не убоялся, но в данном случае никак не следовало губить даже троих. Ибо кто ж ведает, куда они меня на санках завезли и сколько придётся ковылять обратно? Значит, убивать никого не будем, достаточно просто их отлупить…

– Ну так что, тройняшки, по каким правилам будем драться?

– В эльфийских забавах нет правил…

Я не сразу понял, что это значит. Худосочные типы нордической наружности легко сбросили оружие в снег и неуловимо-скользящими шагами пошли на меня. Я успел засмеяться… два раза… уж больно комичными выглядели их сведённые тоненькие бровки и маленькие кулачки. Что они могут сделать широкоплечему русскому гусару, поднаторевшему в методах народной войны?! Оказалось, многое могут…

Никто и не подумал развязать мне руки или хотя бы дать возможность встать с санок. Я и опомниться не успел, как эта заграничная шпана пустилась тузить меня со всех сторон, старательно выбивая из моей головы последние остатки здравого смысла. Так изобретательно, больно и разнообразно меня не били ещё никогда! Отродясь не предполагал у себя столь огромного количества ранимых и чрезвычайно болючих мест… Может, не стоило хамить остроухим столь уж откровенно? Встав, я попытался махать на них ногами по методу полковника Гётальса, но, увы, шустрые наглецы легко увёртывались от моих каблуков, хохоча как заводные. Я с трудом переводил дух, прижавшись мокрой спиной к сосне, пока они, отсмеявшись, собирались в повторную атаку.

– Я всё понял, достаточно! Вы – лихие парни, и героизму вам не занимать, а теперь ведите меня к своему начальству.

– Зачем, мы ещё не наигрались.

– Как это… Но я же вроде в плену, а по законам войны отношение к пленным должно быть гуманны… – Договорить не удалось – мне залепили лицо снегом и дважды ударили в пах. Даже не знаю, что может быть хуже для гусара и патриота…

Когда под градом поощряющих ударов мне кое-как удалось подняться на ноги, я плюнул на гордость и ударился в бега! Стыда в том не вижу никакого: «бьют – беги!» – тоже одна из наипервейших заповедей партизана. О, их это позабавило ещё больше!

Эльфы-изгнанники преследовали меня неторопливо, со вкусом, размахивая факелами, смакуя каждый мой шаг и комментируя каждое движение. Если б я мог, то ответил бы наглецам убийственной эпиграммой или меткой метафорой, но увы, когда ТАК бьют, то охота острить «отбивается» первой.