Елена Руденко - Жена Темного Властелина. Инструкция по применению

— И? Ты желание хочешь узнать, или про то, что я мухлевала? — прищурилась я.

— Я хочу узнать, где ты пропадала, и что такого могло случиться за несколько дней, что тебя, будто подменили! — Дин практически кричал.

— Где я была, не твое дело, а подменили, или нет, не тебе решать. Уйди с дороги, — понимая, что они ничего не добьются так, меня отпустили.

Прошло еще два дня. Я больше не бежала к окнам и дверям при первом скрипе, но это, похоже, пугало братьев еще больше. Сегодня разведку пытался проделать Кузя.

— Леа, расскажи про свои приключения, — попросил пушистик, когда я сидела возле камина, невидящим взглядом уткнувшись в книгу.

— Кузь, я читаю, — отмахнулась я, сделав заинтересованное лицо и сдвинув брови.

— Угу. Ты читаешь эльфийский роман, держишь книгу вверх ромашками и к тому же уже час не переворачиваешь страницу, — фыркнул кот.

— Следил? — мягко улыбнулась я, наверное, впервые с того момента, как узнала про предательство Нейта. А может, не предательство? Сердце продолжало верить, что он скоро придет за мной!

— Не следил, а любопытствовал. Ты это, заканчивай с унынием. Пошли хоть на улице погуляем, ты мне про своих хорьков расскажешь, — попросил кот.

— Кузь, ты главное при них их хорьками не называй. Они — ласки, мстительные до ужаса, — сказала я, поднявшись. Идея кота прогуляться не казалась такой уж плохой.

— И что они мне сделают? — гордо выпятил грудь Кузя, семеня следом.

— А ты попробуй и узнаешь, — тихо рассмеялась я. Кот хоть и храбрился, но не рискнул пробовать. Мало ли, на что способны эти зверьки.

К своему любопытству я обнаружила, что мысли кота я не слышу. Может, это из‑за заклинания? Когда кот начинает понимать людей, пропадает его связь с животным миром? О своей силе я пока не рассказывала. Зачем? Да и мысли не о том были…

Прогулка с Кузей мне понравилась — помогала отвлечься от грустных мыслей, но кот вскоре устал и попросился назад.

— Леа, мне в кладовку, — Кузя упросил меня‑таки поносить его на руках.

— Ладно, — проворчала я, спуская того на пол возле кладовой, где хранились продукты, и пошла к себе.

— Ах, вы гадыыыыыы, — громогласный вопль Кузи сотряс весь замок и заставил меня подпрыгнуть на месте. Из кладовки выбежал Дик, следом за ним Дил и ловко побежали вверх по лестнице, сбивая по дороге слуг, следом за ними летел Кузя. Лавировать между горничной и дворецким его туше было гораздо труднее, поэтому старик Альфред падает, едва не сев на спину коту, который весом уже давно перевалил за двадцатикилограммовый рубеж, при этом чувствуя себя отлично.

— Кузь, ну тебе еды жаль, что ли? — я пошла следом за компанией.

— Нет, но они сожрали целую баранью ногу, а то уже личная обида! — злющий кот был готов разорвать ласок на куски.

— Не догонишь, не догонишь, — ласки обнаглели, вертя перед котом хвостами, как красной тряпкой перед быком. Кузя ринулся следом, но не догнал. Так продолжалось долго, пока кот не устал и ушел, бросив что‑то про жестокую месть.

Месть пришла — он намазал щипающим порошком лакомый кусок для ласок и те долго плевались и хлебали воду. С тех пор у них с Кузей негласная война. Кузя не слышит их мыслей, а я не спешу рассказывать, что ласки думают про рыжего 'хозяина'. Когда Дил с Диком устают от войнушки, прячутся у меня, полагая, что кот их не тронет на виду у хозяйки.

Жизнь постепенно входила в свою колею, но я чувствовала, чтоб больше не буду прежней. Я — как калека. Человеку сложно жить без руки, ноги. А без сердца? Оно есть, оно гоняет кровь по организму, но больше не способно ни на какие чувства. Складывается ощущение, что я просто жду, живу ожиданием чего‑то.

Однажды, когда было совсем невмоготу, мне казалось, что я усыхаю буквально на глазах, я пошла в лес. Пообещав братьям, что не пойду далеко, я долго сидела у дерева, прикрыв глаза. Вокруг пели птицы о беззаботной жизни, а я лишь улыбалась, поглаживая рукой ковер из трав, чувствуя, как каждая травинка тянется ко мне за лаской. Здесь я, как нигде, чувствовала себя, как дома. Чувствовала себя среди своих. Здесь никто не спрашивал про то, что со мной, почему я грущу, а просто пытались успокоить, поделившись со мной своим теплом.

Домой я возвращалась лишь под вечер и даже могла улыбаться и разговаривать нормально, но расспросы были под табу.

— Может, спросить у… ой, Леа! — братья сидели в столовой, ужиная, а я не вовремя вернулась с прогулки.

— У кого вы что‑то спрашивать собрались? — села я на свое место и, тяжело вздохнув, принялась за еду. Не хватало еще слушать их нравоучения по поводу того, что я плохо ем.

— А, это так, — отмахнулся Дан.

— Леа, может, ты расскажешь, почему мы не могли тебя найти? — спросил Кир, когда мы почти заканчивали ужинать. Братья успокоились, видя, что я пришла в норму, а я не разочаровывала их, стараясь вести себя естественно. Чтоб не привлекать их внимание к моим посиделкам у дерева, я брала с собой книги, делая вид, что читаю.

— Ты же умный, может, расскажешь сам? — беззаботно спросила я.

— Да мы голову сломали. И по браслету искали и по амулету, но тщетно, — наморщился Кир. Брат очень ненавидел не знать чего‑то, а тут такие тайны.

— А обещали не жульничать, — поджала губы я.

— А как было не жульничать, если никто в окрестностях тебя не видел и не только в окрестностях. Мы даже историю для пятерых небольших отрядов солдат придумали. Будто появилась самозванка, выдающая себя за принцессу, — пожаловался Дан.

— Ну, нет ума, не добавишь, — разозлилась я, — а если бы они меня действительно нашли и убили бы ненароком?

— Убили? Они по три человека отправились, а ты пятерых уложить можешь в случае чего. А так мы бы знали, где ты находишься, — подлизывался Дан.

— Ладно, уговорил. Но ведь амулетом я пользовалась, Кир мог меня найти? — я все еще не понимала, почему они злятся.

— Этот, — Дан недовольно покосился на близнеца, — раскололся лишь на третий день, когда проверил амулет и не смог его найти.

— Тоесть он пропал? — заинтересовалась я.

— Это ты нам расскажи. Сначала присылаешь какого‑то человека с сообщением про этого извращенца, как его…

— Манорика, — подсказал Кир, который до этого меланхолично пережевывал пищу.

— Да, мы прибываем туда, застаем какого‑то извращенца, который сидит в тюрьме. Пришлось его немного проучить.

— Он жив? — не от, что я очень переживала за его участь, но убивать его не хотелось.

— Вроде да. Кузя, он жив? Не делай вид, что ты мимо проходил, — Дин заглянул под стол, где кот уплетал свою часть завтрака.

— Жив вроде. Ой, покормить забыл, — и кот унесся.

— Ага, неделю, как забыл, — проворчал Кир, которому идея Кузи с Даном явно не нравилась.

— Видишь ли, — Дан, в ответ на мой вопросительный взгляд, пояснил, — мы его в мышку превратили. Толстого, рыжего в черные пятнышки. Он вначале возмущался, хотел куда‑то жаловаться, но потом понял, к кому попал и замолк. Кузя его прихватизировал и игрался, а когда наскучило, в клетку посадил и решил, что тот теперь его домашний любимец — кормит его, выгуливает на поводке. Правда кормить иногда забывает, вот Манорик, или как кот его зовет, Маник, уменьшился в размере раза в два.