Елена Руденко - Жена Темного Властелина. Инструкция по применению

— Я что‑то читала… Там претендентами на трон являются все родственники правителя, что превосходят его по силе и самородки — сильные оборотни, которые не являются родственниками монарха, — немного подумав, ответила Рина.

— Запутанно? — усмехнулся я, вспомнив, как когда‑то сам разбирался во всех придворных играх, — На самом деле все просто. Король правит себе и правит, пока не появляется кто‑то сильнее его и доказывает свое право в смертельной схватке. Вот только желающих мало, кому ж захочется умереть от позорной смерти. Ведь вызвать короля на бой и проиграть — наибольший позор. Претендента, как правило, король побеждает, убив, а его родные и близкие изгоняются с печатью позора. Таков закон стаи. Так вот дядюшку по силе превосходил мой отец — его брат. Отец не любил все эти игры, предпочитал быть советником, сняв с себя часть ответственности. Вот только его прогрессивная политика не нравилась при дворе и человек, которому отец доверял больше всего, отравил его.

— Почему ты не отомстил? — спросила Рина.

— Я все же предпочитаю сначала думать, а потом делать. У меня до сих пор нет доказательств его вины. А вдруг все же это не он, а я убью невинного человека? — спросил я скорее у самого себя. Раньше я и не задумывался, почему до сих пор не убил убийцу своего отца. Жалость? Уважение? Нет, где‑то в глубине души я продолжал надеяться, что это не он. Тяжело осознавать, что человек, которому доверял, может запросто подсыпать яд и поднести бокал другу.

— Но зачем ты убил дядю?

— После смерти отца я пару лет прожил при дворе, после чего уехал жить в свое имение, изредка выполняя поручения короля, возглавляя походы, — начал рассказывать я, но Рина меня перебила.

— А почему дядя сам не возглавлял их? Вон Александр всегда во главе армий ходил, поэтому Темная империя самая большая, — сказала девушка с гордостью в голосе. Так любит свою страну?

— Темная империя большая потому, что Алекс, — привычно я сократил имя друга, но сразу же исправился (не гоже обычному оборотню фамильярничать с правителем), — …андр великий маг, а не потому, что возглавлял походы. Его боятся, а вот Фенрод… В то время дядя начал сдавать, даже придворные лекари не могли ничего сделать. Король увядал на глазах.

— И все решили, что ты его отравил?

— Нет, все решили, что я его убил кинжалом. Вот только я ни сном, ни духом не ведал об этом всем. Узнал позже, когда меня стража привела во дворец.

— Почему ты не сбежал?

— Да, тех десятерых, что приехали за мной, я с легкостью мог раскидать, вот только в тот момент не мог понять, за что меня убийцей и изменником родины зовут?

— Понял потом?

— Да, мне потом все объяснили, когда приложили чем‑то по голове, а потом человек десять били палками, когда я висел прикованный к стене.

— Как они могли? Не разобравшись?

— Как? Вот твой расчудесный Александр сильно разбирался бы, если бы его супругу, или детей на тот свет отправили? — от моих слов глаза Рины шокировано расширились, но девушка лишь опустила голову, признавая мою правоту.

— Вот так. Побили, оставили на полдня, пока синяки и ссадины заживут и по новому. И ведь никто из воинов даже не вспомнил о том, что я не раз спасал из спины на поле боя, никто… Через неделю я был готов признаться в чем — угодно, но этого и не требовалось. Остатки яда нашли на моей одежде и в пузырьке, который изъяли из‑под моего дивана. Наверное, все поместье перевернули, гады…

— Ты сбежал? — спросила Рина с жалостью глядя на меня. Только жалости ее мне не хватало…

— Да. Две недели я пробыл в полуживом состоянии, а затем пришел друг отца, Урвинт, и сказал, что через три дня меня убьют. Я был благодарен старику хотя бы за то, что с его приходом бить меня перестали. Бить и кормить, зачем будущему трупу еда? Чтоб не умереть раньше представления для всех оборотней?

— И никто тебе не помог?

— А никто почти не знал, — вздохнул я, возвращаясь мыслями в не самые приятные для меня события, — Мое чудесное разоблачение и смерть должны были произойти в один день, чтоб никто не мог помешать. И вот за пару часов до казни пришла та, кого я ждал меньше всего — мать Фенрода.

— Она выпустила пусть даже мнимого, но убийцу мужа?

— Да. Она сказала, что не верит в мою причастность, и помогла бежать тайным ходом из замка.

— И как о тайном ходе никто не знал? — хмыкнула Рина.

— Наверное, знали, но Аниротит каким‑то образом все устроила. Охраны на пути мне не попалось.

— А ей за это ничего не было? Ведь остались следы побега? Они могли узнать? Как она не побоялась? — бессвязно бормотала девушка.

— После того, как она указала путь, то достала бутылку и попросила ударить ее по голове. После того, как я отказался, она ударила себя сама, потеряв сознание. Таким образом, мне добавили к списку преступлений попытку убийства представителя королевской семьи, но я уже был свободен. Если это можно так назвать, у выхода из лабиринта, по которому я бродил пару дней, опасаясь атаки, меня ждал Урвинт. Он предал отца, и я не знал, что думать, может, он убить хотел меня? Может, это все лишь часть какого‑то хитроумного плана? Только вариантов у меня не было. Я даже отбиться был не в состоянии — ни меча, ни силы, поэтому принял помощь. Урвинт дал мне денег, помог выбраться из империи и предупредил, что меня будут искать. Вот на этом можно считать мою историю законченной, — вздохнул я, снимая тяжесть этой правды со своих плеч.

Стало легче. Возможно, потому, что убрал недоговоренность, что была между нами с Риной. Возможно, потому, что давно ни с кем не говорил 'по душам'. Возможно, потому, что смог признаться себе, что Урвинт действительно сыграл не последнюю роль в моем спасении, как и Аниротит, хотя раньше женщина никогда не высказывала ко мне какого‑то лояльного отношения.

— А…?

— А на остальные вопросы я тебе не отвечу. Ты исчерпала значительно больше, чем три вопроса. И не сопи, хомячок, — улыбнулся я, взяв подбородок насупленной девушки в руку.

— Я не хомячок! — отвернулась девушка, еще больше насупившись.

— Ладно, тушканчик. Теперь я задаю вопросы, — улыбнулся я, а зверь хитро прищурил и прогнул спину, предвкушая интересные сведенья. Рина на секунду испуганно дернулась, но тут же взяла себя в руки.

— Слушай, киска, — зашипела девушка, — еще раз назовешь меня каким‑то зверьком, я тебе хвост откушу! — в темноте глаза девушки сверкнули зеленым светом, но спустя какое‑то мгновение я готов был поклясться, что все мне лишь показалось.

— Хорошо, птичка. Заметь, зверьком я тебя не называл, — хмыкнул я, а Рина тихо зарычала. Какая киска! Ее бы темперамент да в нужное русло.

'А ну стоять! Хвост, руки и другие конечности держать при себе!' — прикрикнул я на себя мысленно, понимая, что сейчас пошлю к черту все принципы вопросы и угрызения совести и сделаю из этой малышки женщину.