Роман Смеклоф - Тридцать один

Последний, все также неотрывно, смотрел на меня через стол.

— Закон гласит, что ученик получает от учителя мудрость, опыт и знания. Их связь крепка, они обмениваются жизнями. Поэтому, не только учитель ответственен за ученика, но и наоборот.

— Какое наказание ждет браконьера? — тихо спросил я, начав понимать, куда он клонит.

Ящер взял со стола мясо и вцепился в него зубами. Он явно тянул время, наслаждаясь моей беспомощностью и страхом.

Я ждал. Кусок больше не лез в рот. Я сидел и смотрел, как Последний двигает челюстями.

Прожевав и посчитав, что с меня достаточно, он заговорил.

— Закон гласит: «В Тринадцатом Темном Объединенном мире каждое живое существо имеет право на достойную смерть.»

И что? Хотел закричать я, но сдержался.

— Тот, кто лишит существо такой возможности, должен сам потерять право, которым дорожит.

На этот раз, сдержаться оказалось еще тяжелее. Лишение мифического права? Я уж заволновался. Тоже мне наказание. У меня и прав-то ни каких нет, кроме смерти за источник магии. Мне настолько полегчало, что я снова начал есть.

— Я пока не знаю, какого права вас лишить. — проговорил Последний. — Я не могу принять решение, не узнав вас, поэтому и пригласил на обед. Чтобы понять, чем вы дорожите!

Давай понимай. Думал я, отправляя в рот очередную порцию мяса. Тарелка быстро опустела так, что мне пришлось перейти к другому блюду. На длинной овальном блюде лежал ящер. Похожий на саламандра, сидящего передо мной, только маленького и без бороды.

Я хотел отодвинуть посуду, но Последний пристально наблюдал за мной, и выражение его морды не предвещало ничего хорошего.

— Евлампий рассказал вам о застольных традициях?

— Да.

— Он упомянул, что хозяин и гость должны вкусить друг друга, чтобы понять один другого?

— Нет. — с дрожью проговорил я.

— Я так и думал. — медленно вымолвил Последний. — К сожалению, у голема нет вкуса, поэтому ему не понять насколько он важен!

Саламандр поднял кусок мяса и проглотил, гладя на меня. Я понял, другого выхода нет. Отрезал ящерице хвост и укусил. Холодное мясо оказалось кислым и одновременно пресным. Почти безвкусным, если не считать горечи.

— Хорошо, — похвалил Последний, — но понимание будет поверхностным, если мы не поймем себя.

Саламандр взмахнул рукой. Блюдо с ящерицей поднялось в воздух и полетело через стол. Одновременно, в мою сторону парила тарелка, из которой ел высший судья.

Я ждал, затаив дыхание. На посуде, приземлившейся на стол, лежало маленькое тельце в точности похожее на меня, только без ошейника. Я сглотнул. Сейчас из меня извергнется все, вплоть до утренней яичницы.

— Хозяин и гость должны вкусить себя, чтобы понять себя. — проговорил Последний и, подхватив маленького ящера, проглотил.

Я держался из последних сил. Съеденное просилось наружу, намекая, что я не готов к самопониманию. Желудок всячески сопротивлялся местным традициям. Разум же говорил, что если я им не последую, желудок мне больше не понадобится. В конечном счете, рассудок победил. Я схватил маленькое тельце и, зажмурившись, впихнул в рот.

Начав жевать, я с удивлением почувствовал, что вкус не похож на мясо. Мягкое, приторно сладкое и одновременно жесткое и острое. Прожевав, я посмотрел на Последнего.

— Мы ведь не ели самих себя? — сконфуженно спросил я.

— Конечно, нет. Это всего лишь метафора.

Я не понял, что такое метафора, но почувствовал облегчение.

— Вы вкусили пищу с зеркала души, и оно показывает только внутреннюю суть.

Кажется, я понял. Подхватив с тарелки кусок окорока, я положил его на стоящее передо мной блюдо. Мясная вырезка моментально превратилась в мою маленькую копию.

Я облегченно вздохнул. Саламандр тем временем встал и, направив на меня руку, проговорил:

— Я принял решение. У вас мало прав и вы не дорожите ими. Вы пока не знаете насколько они бесценны, особенно одно из них. Это право на одиночество. Им обладает каждый, но у вас его больше не будет.

Договорив, он развернулся и, выйдя из-за стола, покинул зал через неприметную дверь в углу.

Я ничего не понял и еще продолжал по инерции запихивать в себя различные вкусности.

— Нам пора идти.

Поторопил Евлампий. Последнее время, он стал моей второй тенью.

Зажав в кулаках по куску окорока, я заставил себя вылезти из-за стола и пошел вслед за големом.

Он довел меня до комнаты и галантно открыл передо мной дверь.

— Отдыхайте. — печально проговорил он. — Приговор приведут в исполнение завтра.

— Ага. — проговорил я, не разделяя его пессимизма.

— Потом вы сможете вернуться в Тролляндию.

Вот теперь я забеспокоился, даже перестал жевать.

— Мне не надо в Тролляндию. — с тревогой объяснил я. — Мастер Оливье наверняка уплыл, и я не смогу выбраться с острова.

— Куда же вам открыть портал? — спросил Евлампий.

Я задумался. Может воспользоваться моментом и попутешествовать. Отправиться в новое волшебное место. В мир летающих городов или на изумрудный остров. Хотя судя по Чиче и его матросам, летучие обезьяны не слишком дружелюбны.

— Вы можете решить завтра. — помог мне голем.

— Хорошо, я так и поступлю.

Он ушел, а я завалился на кровать. Не жизнь, а малина. Может вообще остаться здесь. Тихо, спокойно и кормят первоклассно.

Я всерьез задумался. Вскоре голем принес мне полдник, а потом и ужин. Наевшись от пуза, я развалился на кровати и, отложив все заботы на завтра, уснул.

Утром, по сложившейся традиции, меня разбудил Евлампий.

— Простите, но завтрака не будет. Исполнение приговора проходит на пустой желудок.

— Снова традиция? — проворчал я.

— Не только. — уклончиво ответил голем.

Он стал какой-то странный. Сам не свой. Словно приговорили его, а не меня.

— Нам нужно идти, я провожу вас на лобное место.

Дорога к подаянию оказалась длинной и нудной. Мы тысячу раз сворачивали, проходили сквозь порталы, спускались по лестницам. Подымались. Переходили по мостам через бездонные пропасти.

Через двадцать минут, я так устал, что мог думать об одной еде. Все остальное, даже предстоящее наказание, не могло соперничать с голодом. Еще, я понял, что если Евлампий меня бросит, я потеряюсь здесь навсегда.

Я ожидал увидеть торжественный зал. Богатый и неуловимо строгий, как дом правосудия в Черногорске. Но, как часто бывает, мои ожидания не совпали с действительностью.

Меня привели в пещеру. Три шага в ширину. В центре темная дыра в полу. В потолке, точно такая же прореха. Вот и все украшения. Обстановка, прямо скажем, не богатая. Да и строгости в ней, горсть да полгорсти.

Я повернулся к Евлампию и задумался, что хочу спросить.

— Нужно подождать. — ответил голем на невысказанный вопрос.