Роман Смеклоф - Тридцать один

— Держи. — крикнул голем.

— Тащу. — натужно пробормотал я.

Леску повело под корабль, удило согнулось. Я не знал бросать удочку, отпускать леску или отступать дальше на палубу. Дернуло в третий раз. Да так сильно, что меня поволокло за борт. Жизнь дороже, решил я и попытался бросить удочку, но не успел. Странная рыба перестала тянуть.

— Что ты балуешься! — не выдержал голем. — Упустишь. Рыба тяжелая?

— Откуда я знаю. — мстительно припомнил я.

— Что ты вообще знаешь! — взвился Евлампий.

Леска натянулась и ослабла. Я качнулся вперед и по инерции перегнулся через борт. Лучше бы мне не видеть того, что я увидел. На крючок попался монстр. Хотя надо разобраться, кто кому попался. Вцепившись в борт шхуны когтями, кошмарная трехголовая тварь карабкалась в моем направлении. Часть ее туши еще находилась в воде. Из волн показались только головы и край спины. Я успел разглядеть, только крючок, зацепившейся за роговую пластину около рта чудовища. Оно периодически встряхивало уродливой башкой, пытаясь избавиться от снастей.

— А! Левиафан! — заорал голем, пытаясь одновременно оторвать ногу от моей цепочки.

Вылавливать левиафана в мои планы не входило. Размахнувшись, я запустил в него удочкой. Он схватил ее одной из голов на лету и перекусил пополам огромными зубами. Разгрызая удило монстр, недобро посмотрел на меня, и продолжил тянуться к краю борта, скребя когтями.

— ЛЕВИАФАН! — снова завопил Евлампий.

На этот раз, я орал вместе с ним, не забывая отступать подальше от фальшборта.

На наши крики сбежалась вся команда. Даже заспанная, только вскочившая с кровати, фея. В пижаме, из коротких розовых штанишек и майки на бретельках. С нежно трепещущими прозрачными крыльями за спиной, она выглядела особенно беззащитно и мило.

Увидев моего монстра, летучие обезьяны довольно захлопали друг друга по плечам.

— Я ведь только рыбки попросил… — грустно пробормотал дядя за моей спиной.

Я обернулся. На его деланно печальном лице лихорадочно блестели шаловливые глаза. Он наслаждался происходящим.

— Левиафан сам… — начал я, но Оливье прижал палец к губам и я замолчал.

Обезьяны притащили такелаж и зацепили к задней рее грот-мачты.

Фея потерла глаза и спросила у дяди:

— Уже пора?

— Конечно, моя дорогая, твой выход! — пропел Оливье.

Я завистливо посмотрел в их сторону. Со мной он никогда так дружелюбно не разговаривал.

Люся еще раз провела по лицу и подошла к обезьянам. Они уже справились с установкой такелажа и спустили карабин с крюком к фее. Зацепившись, она махнула рукой и обезьяны, навалившись на лебедку, подняли ее над палубой.

Из-за борта показалась голова левиафана. Вернее его гребень и прозрачные водянистые глаза. Щелки носа и пасть полная зубов. Я невольно попятился.

— Вира! — весело крикнула фея, раскачиваясь на тросе.

— Точно ненормальная. — пробормотал я.

Голем пробубнил что-то неразборчивое, но вроде со мной согласился.

Люся продолжала кричать, размахивая руками и ногами. Странное зрелище, но левиафану нравилось. Акробатические трюки полностью завладели его вниманием. Задрав все три головы вверх, он не отрывал от феи глаз. Копировал ее покачивания, монотонно колыхаясь из стороны в сторону.

В такт ему раскачивался корабль. По крайней мере, палуба наклонялась то вправо, то влево.

Фея радостно визжала и улыбалась, не замечая, что она приманка для огромного монстра. Левиафан затаился, выглядывая из-за борта и провожая ее жадными глазами. На солнце блестели прозрачные крылышки, сталкивались и разлетались. Над ними повис ореол серебряной пыльцы и тоскливой мелодии парящей в завихрениях прозрачного воздуха. Я не выдумываю, я ее видел. Для меня музыка выглядела, как луг с сочной травой, пасущимися жирными баранами и пастухом с флейтой.

Левиафан выждал момент и сжался. Еще мгновение и он бросится. Я посмотрел на дядю и обезьян, неужели они не понимают? Чича оторвал взгляд от трепыхающейся феи и подмигнул мне.

Чудовище прыгнуло. Оттолкнувшись от корабля, оно выскочило из воды. Воспарило над палубой корабля. Вытянуло шеи и разверзло пасти, клацая на лету зубами. В довершение, тварь нетерпеливо махала хвостом. Я ожидал, что увижу три, но хвост оказался всего один.

Крылышки перестали трепетать. Облако серебряной пыли упало вниз, окутав оскаленные рты. Чудовище, натолкнувшись на невидимое препятствие, повисло в пустоте над океаном. Оно не двигалось. Время остановилось для одного, в тридцати мирах, левиафана.

Фея взмахнула крыльями и взлетела. Подтянула крюк к ближайшей распахнутой пасти и зацепила за верхнюю челюсть чудовища. Порхнула в сторону и дунула на серебряную пыльцу. Облако рассеялось, левиафан вздрогнул, удивленно вытаращив глаза. Его тушу потянуло к воде, и он обвис на канате. Крюк воткнулся в нёбо. Раздался хруст. Шея, прицепленной головы, натянулась, треск повторился и левиафан заревел. Сначала угрожающе, а потом жалобно.

Обезьяны резво закрутили лебедку, подтягивая монстра к рее.

— Тебе предоставляется огромная честь!

Оливье протянул мне длинный гарпун.

— Давай пройди боевое крещение. Пронзи сердце зверя!

В ответ, точно поняв слова капитана, левиафан отчаянно завыл. Он размахивал короткими перепончатыми лапами, пытаясь дотянуться до крюка, но не мог.

Я взял гарпун и даже сделал шаг. Монстр пискнул и засеменил задними конечностями. Когти едва касались палубы, соскакивая с досок.

— Не вздумай. — прошептал Евлампий.

Я смотрел на огромное белое пузо, покрытое ромбовидными чешуйками, и не мог собраться с силами.

— Коли! — скандировали летучие обезьяны.

Легко сказать, да трудно сделать. Чем дольше я раздумывал, тем яснее понимал. Не смогу!

Рядом со мной опустилась фея.

— Не каждый достоин высокой чести! — заметила она, проходя мимо.

Я вздохнул и повернулся к левиафану спиной. Отдал дяде гарпун и побежал вниз по лестнице. За моей спиной раздался разочарованный вздох Оливье. Потом, отчаянный вопль левиафана и ликующие крики обезьян. Спустившись в трюм, я залез в гамак и натянул на голову одеяло. Меня мутило, но несмотря на это, через несколько минут, я уснул.

Второе испытание я не прошел. Не скажу, что меня сильно задело. Видеть косые взгляды обезьян, конечно неприятно. Даже зная, что часть вины лежит на боцмане. Он же обманул меня насчет ухи и рыбалки. В двойне противнее чувствовать жалость голема.

Проснувшись, я догадался, что вся затея с ловлей левиафана спланирована Оливье заранее. О ней знали фея, боцман и обезьяны матросы. Все, кроме меня. Конечно, зачем предупреждать тупого оборотня. Ни к чему. Гораздо интереснее поиздеваться над ним. А мне плевать! Хотите? Потешайтесь. Чхал я на постоянные дядины подколки, пренебрежительное отношение феи, нравоучения голема. Мне все равно. Я вынесу любой позор. Переживал ведь раньше.