Петер Европиан - Про всяческих рыцарей

Пушистик не счел возможным усыплять и так уже спящего Сашабрыха и выбрал другой способ возвращения. Отойдя на некоторое расстояние от лавки, они обнаружили перед собой странное сооружение, более всего напоминавшее подвесной мост. За мостом располагалась самая настоящая крепостная стена с зубчатыми башнями и вообще всем, что полагается в таких случаях. Мост освещался луной и несколькими факелами, горевшими на противоположной стороне. Ступив на мост, сэр Имеральд, замыкавший шествие, оглянулся и издал удивленный возглас, призывая Сашабрыха с Пушистиком обратить внимание на его находку. А находка представляла из себя группу мальчиков и девочек, выстроившихся попарно в колонну, неторопливо шедшую следом. Мальчики были одеты в точности как Сашабрых, а девочки — в темные (и надо сказать, на взгляд рыцаря слишком короткие) платьица (в последствии цвет платьиц был признан коричневым), с белыми передничками и такими же как у Сащабрыха шейными платками. Оглянувшись, Сашабрых тут же успокоил своих спутников, сказав, что это его друзья, без которых с нашествием будет трудно управиться. В ответ сэр Имеральд заметил, что рад любой помощи, после чего они в сопровождении неожиданно появившейся колонны друзей проследовали по мосту в замок. За воротами с поднятой решеткой их встретили радостные стражники, а еще закрытый замковый двор, молчаливые слуги, различные оборонительные и жилые постройки, готические арки, каменные лестницы и длинные галереи с прорезями узких окон. Пушистик с сэром Имеральдом хотели было организовать для гостей угощение, но кто-то невидимый деликатно отвел их в сторону и объяснил, что ни Сашабрыху, ни тем более этим его неизвестно откуда появившимся друзьям ни в коем случае не следует есть, пока они здесь. Так что от ночной трапезы пришлось воздержаться. Должно быть у хозяев, обманутых в своих лучших ожиданиях, был чрезвычайно огорченный вид, хотя спорить они конечно же не пытались. — Нам стало ведомо, что вам нельзя принимать пищу, пока вы не закончите свое путешествие, — сообщил сэр Имеральд, подойдя к Сашабрыху. — Да, — тихо ответил Сашабрых. — Нельзя. И… спать наверное тоже… — Что же, — сказал рыцарь, — в таком случае будет только справедливо, если и мы с… — Пушистиком, — вставил свои пять копеек Пушистик. — Если и мы с сэром Пушистиком составим компанию вам в вашем бдении и посте. — Я наверное не составлю, — сказал Пушистик. — Я буду связываться с некоторыми хорошими людьми, чтобы они знали, что мы может быть завтра победим этих големов. — Да, действительно… ведь остается еще колдун сэра Шварцбальда… Hо мной-то вы, доблестный Сашабрых, можете всецело располагать. Сашабрых пытался возражать, что спать нельзя только ему, а сэру Имеральду наоборот следует выспаться перед завтрашним сражением, но сэр Имеральд не поддался на уговоры. Между тем мальчики и девочки, составившие Сашабрыхово воинство, незаметно разбрелись, воспользовавшись предоставленной им свободой перемещения по замку. Вообще-то, они были немного странные: почти не разговаривали, ни с местными обитателями, ни друг с другом, только иногда вежливо говорили «не надо» и «спасибо», если к ним приставали, и вели себя чинно и незаметно, как монахи. Итак, они незаметно разбрелись, оставив Сашабрыха с сэром Имеральдом сидеть у тлеющего камина и разговаривать о разных вещах. Сашабрых развлекал сэра Имерадьда рассказами о своей жизни: о совместном пении гимнов на школьных занятиях, об упражнениях в верховой езде, устраиваемых им и другими юными школярами в честь неких больших перемен, о турнирах шахматных, о том, как преуспели в его краях в искусстве плавания… и конечно о прекрасной деве, предоставившей в знак благосклонности свой портфель, чтобы Сашабрых мог носить его на себе в разных торжественных случаях… И сэр Имеральд тоже рассказывал Сашабрыху разные истории из рыцарской жизни. Скоро он обнаружил, что наибольшее удовольствие Сашабрых получал от тех историй, в которых рыцари защищали простолюдинов от разных напастей, и старался придерживаться в основном этого репертуара. Между делом он упомянул старого владельца замка, и Сашабрых вдруг вспомнил, что так и не был представлен хозяину — старому ли, новому, все равно. В ответ сэр Имеральд вздохнул и, взглянув на пустовавшее место Пушистика, сказал: — Старый барон умер без малого семь лет тому назад. У него не оставалось прямых наследников, а косвенные чуть не передрались у его ложа… Тогда-то он и сказал… Он потребовал, чтобы к нему привели первого же путника, который будет искать в замке приют. Он хотел тем самым наказать непочтительных родственников, оставив свое владение этому незнакомцу. — И кто попросил приюта? — поинтересовался Сашабрых. — Сэр… Пушистик. Когда его привели к умирающему, и тот увидел, кого ему преподносит судьба, он зло рассмеялся и объявил во всеуслышанье, что усыновляет это существо и объявляет своим единственным наследником, независимо от его возраста, происхождения и даже вероисповедания. — Так значит, Пушистик стал хозяином замка! — воскликнул Сашабрых. — Да. Мы исполнили последнюю волю покойного. Hе думайте, что все легко приняли столь странный поворот дела, но… в конце концов сэр Пушистик оказался неплохим сюзереном. Правда, его физический облик не особенно располагает к проявлению воинской доблести, но зато у него множество других положительных черт… и потом во избежание кривотолков он сразу принял крещение… Правда, раз он не сообщил вам своего христианского имени, то позвольте и мне о том умолчать… — Конечно, — согласился Сашабрых. — Вдруг это важно. Сащабрых с рыцарем поговорили еще какое-то время, но беседа сама собой замерла, сменившись задумчивым созерцанием тлевших в камине углей. А потом сэр Имеральд обнаружил, что его собеседник спит — прямо в кресле. Памятуя слова о предполагаемой недопустимости сна, он собрался было разбудить Сашабрыха, но не успел, потому что тут же появился дух и объяснил, что сон в данном случае не представляет никакой опасности, и что на самом деле это будет вовсе не тот сон, в котором человека посещают разного рода видения, а совсем другое состояние, полезное и даже необходимое для поддержания сил. Так что Сашабрыха было решено оставить в покое до завтра. А заодно и его таинственных спутников, которых, кстати, нигде не было видно; может они позабредали в какие-то особо укромные уголки, а может и вовсе пропали куда-то, как прежде появились. Во всяком случае, специально их поисками никто не занимался, только челядь и стража были дополнительно проинструктированы как вести себя в случае их неожиданного появления. Чем занимался Пушистик доподлинно неизвестно, чем занимался дух — тем более, а сэр Имеральд по всей видимости провел большую часть остававшегося до рассвета времени в замковой часовне, укрепляя духовные силы. А может и нет, может он тоже решил уделить время сну… Как бы там ни было, но когда вставшее солнце залило огороженную квадратную площадку на самом верху замкового донжона, не обошло оно стороной и две человеческие фигуры, стоявшие на ней, смотревшие вдаль и переговаривавшиеся на разные философские темы. Hа одном из стоявших был полный рыцарский доспех, кроме разве что шлема (шлем стоял здесь же рядом и издалека походил на ведро). По облачению, выдержанному в изумрудно-зеленых тонах, в нем можно было легко признать сэра Имеральда. И вторая фигура тоже была вполне узнаваема — кто же еще мог быть высоким, белым, расплывчатым и полупрозрачным? Действительно, это был не кто иной как дух Сашабрыха. Их с сэром Имеральдом философская беседа касалась разного, начиная от сущности духовного начала и заканчивая природой пространства и времени. Рыцарь решил, что другой такой случай просветиться по поводу загадок Вселенной может представиться очень не скоро, и потому вовсю пользовался возможностью пораспросить своего потустороннего собеседника. — Уважаемый дух, — спрашивал он, — а как получается, что доблестный Сашабрых жив, в то время как вы являетесь его духом? Если я правильно понимаю ваши слова, дух — нечто вроде призрака, остающегося иногда после того как… — Совершенно верно, — отвечал дух. — Человек умирает, а его дух иногда может надолго задержаться, чтобы завершить какие-то наземные дела. Хотя чаще всего не задерживается. — Так как же получается, что вы существуете, когда тот, после смерти кого вы должны бы появиться, все еще жив? — А… Hо это только кажущееся противоречие. Hа самом деле он однажды умрет, уж поверьте… А я останусь. Хотя едва ли надолго. — Тогда получается так, что вы и есть Сашабрых? Дух утвердительно кивнул: — В определенной степени да. Только не живой, а… в виде духа. — Hо откуда вы существуете в виде духа сейчас? — Хм… но видите ли, сэр Имеральд, на самом деле в этом нет ничего сложного. Вот существовать после смерти — действительно удел не многих, и поверьте, удел вовсе не радостный. А существовать при собственной жизни — что же тут сложного? — Hо ведь одновременно вы самостоятельно существуете в телесном обличии! — Почему же. Если вы заметили, в присутствии, как вы выразились, телесного обличья я специально исчезаю, чтобы оно… он меня не увидел… то есть чтобы я себя не увидел. Мы ведь уже говорили о том, что такая встреча — очень дурная примета. Неизвестно, насколько далеко удалось бы сэру Имеральду проникнуть в тайны потустороннего мира, если бы их не прервали. Однако был на свете еще и сэр Васин со своими големами, был освободившийся от таинственных дел Пушистик, был проснувшийся наконец Сашабрых и вновь явившиеся неизвестно откуда серьезные и молчаливые дети, мальчики — в синем одеянии, девочки — в коричнево-белом, и были различные приготовления, за которыми следовало обязательно проследить.