Ольга Зима - Неопределенно безумен

Штурман вернулся со своей форменной курткой, из кармана которой вытащил уже виденную Деем справку.

— Извини, она у меня в одном экземпляре. Во, я нормален.

Дей расхохотался.

— Да я не в том смысле, Бранн! Не в том!

На лице штурмана нарисовался намек на улыбку — и на этот раз Дей точно знал, что она там есть.

Будущее показало, что вкусовые пристрастия штурмана — единственное, с чем лейтенанту МакТиру трудно смириться, поэтому справка была пришпилена прямо посреди обеденного стола. В качестве подставки под горячее. Всем жаждущим убедиться в нормальности Бранна за пределами «Двадцать седьмого» Дей обещал сказать это лично.

Однако после учебки и общих тренировок МакТир узнал о Нимайте немногое.

Уходя в себя или обдумывая задачу, Бранн мог не услышать оклика, каверзы мог проворонить, на подколки не отвечал, да и вообще был скуп на эмоции. Волновали Нимайта лишь две вещи — собственное темное прошлое и светлое будущее Дея, которое он боялся подпортить своим присутствием. Когда Бранну бросили в лицо «А твой пилот знает, с каким омутом связался?», побледнел и отшатнулся.

— Это мой штурман, ясно? — рявкнул Дей, уцепившись за плечо Нимайта. — Я связан с ним так же, как и он — со мной! Есть вопросы к нему, значит, есть вопросы ко мне!

От них отстали. Сына лорд-командующего любили свои, уважали чужие. Тень его репутации легла и на Бранна.

Дей негодовал. Нимайт участвовал в эвакуации целой планеты и чудом выжил, а его лишили звания и полтора года мурыжили по судам и комиссиям!

Штурман виделся странным, иногда необъяснимым, но при этом последовательно логичным. Просто нужно было понять эту логику.

Дей решил реагировать на Бранна, как на нормального напарника из Академии.

Видимо, очень давно никто не относился к Бранну нормально.

Сначала Нимайт сторонился благодарности или сочувствия, словно удивляясь интересу к его точке зрения или вниманию к его трудностям. Потом привык и стал делиться чем-то сверх необходимой Дею информации, иногда — даже без дополнительных вопросов.

Дей решил, что это большой прогресс для того, кто потерял все звено в чудовищной катастрофе и предъявляет справку о вменяемости по первому намеку на ее требование.

Когда через год МакТиру подсунули документ о соответствии Бранна Нимайта должности штурмана, не колеблясь и не обращая внимания на кислую мину сотрудника военной полиции, вывел максимум из возможных баллов.

Через полтора года Бранн получил звание техника. Окончательный допуск к полетам! По невероятно радостным глазам Дей окончательно понял: полеты для Нимайта — вся его жизнь. Бранн грезил полетами, жил полетами, знал о них все и даже больше.

— Меня хотели забрать в Центр из учебки, после расчета туннеля до Кассиопеи. Заявили, что я безумец, раз отказался от работы на Земле. Видимо, так и есть.

— Это было бы целесообразно, — вякнул ЛУГ синей полоской букв, а Нимайт повернул голову от экрана к бездонной черноте за иллюминатором, утыканной искрами звезд.

Мысль о том, что Бранн — гений, возникала у Дея часто. Мысль о том, что Бранн — злой гений и угробил свое звено сознательно, не находила подтверждения. Особенно после того, как Нимайт спас Дею жизнь: его подвел собственный скафандр, нестандартные клапаны которого отличались по конструкции от учебных.

Дей валялся на полу шлюза, вдыхая сладкий воздух корабля. Спина горела, будто ее продырявили насквозь. Дей разрывался между виной и благодарностью. Дей был готов к разносу… А Бранн проскрипел:

— Я же говорил. Исправности выявит полет.

Дей смеялся за двоих и не мог остановиться, хотя шутка отзывалась болью за пострадавшей лопаткой.

Служба их летела вперед со скоростью солнечного ветра, нырковый нос «Двадцать седьмого» трудолюбиво дырявил пространство, позволяя своему экипажу исследовать галактику, разведывать планеты, составлять подробные карты, рисковать жизнями и неизменно их спасать.

Потом был вечер в честь двухлетия выпуска Дея, куда Бранна еле удалось затащить. Пилоты и штурманы общались к обоюдному удовольствию… Гвенн покинула праздник с пилотом «Двойки». Зал Академии постепенно опустел, а пьяный пилот «Первого», давно и безнадежно влюбленный Финтан, рыдал на плече у Дея:

— Почему все МакТиры такие сволочи?

— Эй-эй, Финтан, ты знаешь, что говоришь с братом Гвенн?

— Знаю, — всхлипывал Финтан. — Я думал, ты убьешь меня, и я перестану любить это заразу!..

Наконец все разошлись, и Бранн внезапно поднял тост за свое невезение.

— Я был в центре, постоянно корректируя данные. Я должен был погибнуть первым. Они умерли, мой пилот погиб, а я живой. Что я за штурман?

— Бранн, ты самый лучший на свете штурман!

— Пилот Дей, у тебя нет материала для сравнения. Учебные полеты не в счет.

— А зачем мне материал? Мне нужен мой напарник, — Дей договорил тише и потрепал пегую макушку, — который не бросил меня на растерзание космосу и сокурсникам.

— Напарники не бросают друг друга, — Бранн первый раз несмело улыбнулся. Улыбка преобразила его лицо, сложила резкие черты по-иному, будто прочертив новые пути на старых звездных картах.

Служба продолжалась. Бранн ни разу не подвел Дея, и даже ЛУГ частенько отзывался о выборе штурмана: «Это целесообразно».

Были несколько открытых ими, пригодных для жизни планет. И был Эндимион…

— План у тебя есть? — отведя Дея в сторону, прошептала Гвенн.

Дей рассказывал мрачно, но Гвенн не расстроилась: сестра не уступала ему в авантюризме, а возможно — лишь возможно! — даже превосходила.

— Знаешь, твой штурман странный, но мне он нравился. То есть, нравится! И тебе многие хотят помочь. Кое-кто обещал отвернуться… Нас пропустят на склад и к корабликам!

Улыбка Гвенн творила чудеса, и вскоре Дей нес чемоданчик, радуясь, что ЛУГ теперь компактен.

— А можно, я ему врежу? — улыбнулась Гвенн у входа в «Первый». — Давно руки чешутся!

— Ребята, бить и вязать меня не надо, — предупредил их Финтан из пилотского кресла, стоило им перешагнуть порог кабины. — Без меня вы не улетите дальше первого поста. Я тебе нужен, Гвенн! — протянул он, оборачиваясь к вошедшим.

— Да пошел ты! — привычно, хоть и немного обреченно огрызнулась сестра.

— Мы пойдем вместе, — подытожил Дей. — Вернее, полетим. К нашим многочисленным прегрешениям добавляется кража сына лорд-адмирала.

— Это не кража, это угон, — уточнил Финтан. — Корабля и меня. Я мечтал об этом, моя красотка!

Гвенн прищурилась.

— Ты иногда бываешь таким занудой!

Насколько Дей знал свою сестру, Финтан был влюблен вовсе не безнадежно.

Оскорбленная Гвенн ушла в жилой отсек перевести дух, и Форест тут же посерьезнел.