Любимая Арагорна - Ведьмак (пародия)

С алмазом, конечно?

Понятное дело. А вечножгучего подрядчика тут оставил. Кому такое добро надобно? У нас ведь еще социализм не построили. Да вон он сидит! Геральт, пошли за их столик; этот тип когда у него настроение хорошее, забесплатно пивом угощает.

И они направились к столу у камина, за которым сидело несколько старичков-чародеев и здоровенный мужик в трусах в цветочек с большой золотой цепью на шее. Мордаха Велерада приняла льстиво-хитрющее выражение:

Здорово, ископаемые! — радостно заорал он, — И тебе, Буба, привет ото всей души!

Дашь взаймы 2 орена на выпивку?

Хорошо, — устало ответил мужик с цепью, — А ты мне верни те 48, которые раньше взаймы брал. Тоже на выпивку.

Злотая цепь на дубе том! — огрызнулся Велерад, оскорбленный в лучших чувствах.

Чародейские старички были уже весьма под мухой, поэтому прошамкали что-то невразумительное. Порядочный подрядчик Буба нежно взял двух из них за шиворот и переложил на соседнюю лавку спать дальше, расчистив тем самым место для гостей.

Потом он снова грустно уставился в пространство. Бубин тейп рядом на лавочке орал танцы живота так, что со стен осыпалась штукатурка, но проспиртованные старички никак не реагировали.

Велерад, все еще на что-то надеясь, подсел к труженику, которому нечего терять, кроме своих золотых цепей:

Буба, а вот что ты думаешь, почему упыриха икает? — заговорщицки поинтересовался он, — Энто у нее нервное, али ее какая асфихсия мучит?

Ас… Чего? Асфигсия? — подрядчик с подозрением посмотрел на Велерада, — Не знаю!

Академиев не кончали, Бетховена не читали! — отрезал он на всякий случай, если это подвох. И снова стал внимать танцам живота.

Э-эх, — вздохнул Велерад, — Времена-то пошли! Дурные времена, верно, Геральт?

Нечисти сколько всякой поразвелось! Лешаки, кикиморы так и кишат! На реку пойдешь, одежду на берегу оставишь — русалки живо все карманы обчистят, а то и последние штаны упрут. У меня самого на чердаке домовые завелись, штук шесть. И «Дустом» их пробовал, и нафталином — хоть бы что. Ночами спать невозможно, такой гам наверху. В карты режутся, матерятся. Проигравший у них должен три раза вокруг дома с пучком горящей соломы на заднице обежать. Ты представляешь, Геральт, что это такое? Я все пиво-вино из своего погреба к соседу снес, так они, черти, в чулан залезли, средства для чистки ковров нализались, — градоправитель голодным взглядом посмотрел на подрядчика.

«Дуст» не годится, Велерад, — серьезно ответил Геральт, — Попроси Бубу, чтобы он тебе в своей стране купил такую штуку, которая продается в кондитерском отделе и называется у них «пропиткой для самодельного торта». Вот уж что так клопами пахнет, что… Короче, ею даже токсикоманы брезгуют.

Да, — отозвался вдруг Буба, — Я их тоже не люблю — нечисть эту. Одни шумят, вот как у тебя, другие кусаются… Я только одну ихнюю женщину тихую знаю — Баба-Яга ее зовут. В МИДе сидит, документы у туристов проверяет. Как что не так, сразу ворчит:-«Чую, чую русским духом пахнет!»

Вдруг в кармане цветочных трусов подрядчика что-то запищало, и Буба, ворча, извлек сотовый телефон.

Алле?

Геральт был поражен:

Что это? По этому можно с кем-то разговаривать? И все слышно?!

Нет, но за него можно платить большие деньги и трястись всякий раз, что ты эту дрянь где-то забыл… Алле! Алле!.. Алле!!! Черт…

Геральт и сам не знал, что через год купит себе подобную штуку — «Але, это санэпидемстанция?» «Ведьмак Геральт Ривский слушает! На кого жалуетесь?» «Да вот завелись здесь у нас эти… ну, такие… Потравить бы надо!» «Сейчас выезжаю!»

Тем временем подрядчику, наконец, все же удалось разобрать сквозь хрип голос собеседника. Буба стал что-то коряво записывать; спустя некоторое время он поднял взгляд на ведьмака с градоправителем:

Геральт! Это ты, что ли, Геральт?

Я.

Знаешь такую Йа… Йе… Йонофер из Винегрета?

Йеннифэр из Венгерберга! Ну!

Тут говорят, что Дийкстра собрался ее арестовывать. Она живет… Вот адрес, я записал. Это что, твоя родственница?

Ведьмак рывком вскочил из-за стола, Велерад поспешно отодвинулся, давая ему дорогу. Геральт почти побежал к выходу, шумно задевая мешавшую мебель.

Ты осторожней там, приятель! — крикнул вдогонку градоправитель Стужни, — Говорят, этот мужицкий сын Дийкстра на тебя сильно злой!

Но Геральт не слышал. Уже на выезде из города ведьмака отловила дружина Фолтеста и, невзирая на количество убитых и покалеченных, кое тут же появилось в ее рядах, затолкала в гробницу и заперла там на ночь. Ведьмаку ничего не оставалось, как расколдовать королевскую дочку, предварительно навешав упырице хороших тумаков. Наутро он был уже в седле и во весь опор мчался на помощь чародейке Йеннифер. В округе решили, что Геральт драпанул, дабы Фолтест не женил его на своей дочурке, но истинную причину его поспешного отъезда не знал почти никто.

Комья грязи летели из-под копыт мчавшейся Плотки. Геральт нещадно пришпоривал кобылу. Йеннифэр! Фиалковые глаза, звезда на черной бархотке, запах сирени и крыжовника… Геральт помнил ее иссиня-черные волосы, натуральные локоны, ее брови, чудесно неправильные, когда она смывала уголек, которым подрисовывала их днем, ее талию, тонкую и гибкую, подчеркнутую чрезмерно стянутым пояском. Он помнил прекрасное, гордое лицо, шелковую кожу, милые истерики, нежную брань, ласковые подлянки… Если только Дийкстра посмеет!.. Если только он посмеет тронуть хоть волос на ее голове, он пожалеет. Рано или поздно, но он очень сильно пожалеет об этом! Дийкстра, первый Министр Редании «серый кардинал»…

Зачем ему Йеннифэр? Кто ее вообще может выдержать более пяти минут, кроме него, Геральта, закаленного ведьмака, пропитанного элексирами? «Ему нужен я,»-подумал Геральт, — «Он ищет меня, но пока может излить свою жажду мщения и на Йен. Ты ждешь меня, Дийкстра? Ну что ж, я иду!» Лошадь во весь опор неслась по раскисшей дороге, плащ ведьмака летел за нею по воздуху как крылья.

Йеннифэр не оказалось по тому адресу, который был указан в бубиной записке.

«Переехать они изволили, Ваша милость!» — ответила рыжая рябая служанка на вопрос ведьмака, — «Вот уж неделю как их светлость, чародейка госпожа Йеннифэр, вещи собрать изволили, да и уехали.» «Куда? Может, она говорила здесь кому-нибудь?»