Кристианна Капли - Особенности межмирных отношений (СИ)

— Еще раз ты позвонишь ей, напишешь, придешь поговорить или просто приблизишься на пушечный выстрел, клянусь, я сломаю тебе сначала челюсть, потом руки и ноги. И поверь мне, с превеликим удовольствием это сделаю. А сейчас проваливай, придурок, — и хлопнул дверью.

Когда Демиан зашел в гостиную, я сидела в кресле. Подняла на него взгляд, клыкастый кивнул.

— Он ушел.

— Спасибо.

Демиан хмыкнул, потер правую руку.

— Давно мечтал это сделать… еще со школы. Ты сама как?

Я пожала плечами и выдавила из себя кривую улыбку.

— Нормально. Я бы и сама ему врезала, будь у меня силенок побольше. Давно пора было…

— Можно вопрос?

— Смотря какой.

Демиан опустился на диван, оказавшись напротив меня, и спросил.

— Почему ты с ним стала встречаться? Он же ведь… — и не найдя слов, сказал. — Не подходит тебе. Посмотри на него. Полное ничтожество.

Хороший вопрос. Очень хороший.

— Знаешь, Демиан… после смерти бабушки я ведь осталась почти одна. Мама здесь, Марк и с отцом на другом конце света, друзья тоже поразъехались … и рядом оказался Стас. Мне было очень тяжело после того, как бабушки не стало, и он поддерживал меня. А потом не знаю… у меня никого не было, у него. И мы решили попробовать, может что-то и получится. Он был другим, или я просто так думала… собственно, это все уже не важно, — спустила ноги на пол. — Спасибо большое, что помог. Я бы сама вряд ли справилась.

Демиан кивнул.

— Пожалуйста, щепка.

Я ушла на кухню, чтобы попить воды. А когда вернулась, Демиан уже поднялся наверх. Да, забавно вышло, ничего не скажешь.

— Знаешь, есть такая игра. Называется, пять лет, — Макс, прищуриваясь, смотрел на алеющий над морем закат. Мы сидели на площади Роз, на скамеечке. Я допивала химический коктейль из макдональдса, Макс же любовался природой. — Вот, допустим, где ты видишь Соршу через пять лет?

Я пожала плечами.

— Не знаю… Наверное, станет крутым психологом и будет вправлять всем извилины за большие деньги.

— А Дрейка?

— Все такой же. Будет гонять балду, носить дреды и тусоваться на всяких вечеринках. Может быть, найдет работу какую-то временную. Я не вижу его на серьезной должности.

— А ты?

Хах… Я призадумалась. Два года назад страстно желала быть журналисткой. Нести правду в массы, быть рыцарем пера и чернил и так далее. В первую же лекцию по основам журналистики наш преподаватель — известный телеведущий сказал, что все наши благородные мысли на счет журналистики полная чушь. Это тяжелая и непростая работа. И не каждый к ней готов.

Как оказалось потом журналист из меня никудышный.

— Не знаю. Спроси меня два года назад, я бы тебе выдала опус про то, как я хочу работать в каком-нибудь известном журнале по типу Сноба или Esquire. А сейчас я без понятия… спроси, что полегче.

— Чем бы ты хотела заниматься?

Я же сказала, что полегче.

— Валяться на диване и смотреть сериалы.

— Лена, — укоризненно посмотрел на меня Макс. Нет, а что? Вот если бы за каждую просмотренную серию давали по дублину, я бы уже заработала приличную сумму денег. Тем более, недавно в журнале наткнулась на одну занятную профессию — проверять пляжи. Валяешься себе на пляже, оцениваешь мягкий ли песочек, хорошо ли загар ложится, теплое ли море, удобные ли лежаки и так далее. И за это деньги платят. Круто, правда?

— Не знаю, — всплеснула я руками. — Единственное, что я умею делать — это писать. Хоть какой-то от меня толк может быть. Поэтому я и пошла в журналисты, потому что умею складывать слова в предложения, — и прицелившись, бросила стаканчик в мусорный бачок. Стоит ли говорить, что он не долетел? Вот, я так тоже думаю. Пришлось подниматься и выбрасывать. — Я подрабатывала, рерайтинг и копирайтинг, но это не приносит много денег. Так дополнительный заработок. Ничего серьезного.

Макс призадумался.

— Думаю, ты еще найдешь свое место в жизни. Я верю в тебя, Рыжая.

— А где ты сам себя видишь через пять лет, а?

Макс расплылся в глупой улыбке.

— Рядом с Айей, помогая таким, как я обрести уверенность и положение в нашем обществе. Многие ведь оборотни ненавидят себя за зверя внутри, за то, что не могут его контролировать, и это неправильно. Это как ненавидеть себя за то, что у тебя есть руки или ноги. Зверь дается от рождения. Он — это ты. И с ним всегда можно договориться. Немногие принимают это и живут спокойно. Ты даже не представляешь, сколько молодых оборотней попадают в стаи, где их натравливают против остальных рас в Нижнем Мире? Внушают им, что только силой и зубами можно вырвать то, что тебе якобы положено. Это неправильно… Прости, — он поймал на себе мой взгляд, — я опять увлекся.

— Нет, — мотнула я отрицательно головой, — ты нравится слушать про твои планы. Ты хочешь делать что-то важное. И это здорово. Ты прям светишься, когда начинаешь говорить об этом всем. Вдохновляешь, что ли… Круто, Максик.

Он похлопал меня по плечу.

— Пойдем. Мне еще надо зайти в магазин и купить продуктов к обеду. Я хочу сделать сюрприз Айе. Ужин. Она любит вегетарианскую кухню.

Я хмыкнула. Романтика, блин.

А вечером, вернувшись домой и открыв почту, я обнаружила одно входящее. От декана. Щелкнула мышкой и стала вчитываться в содержание. Ничего оптимистичного там не нашла. Восстановиться прямо сейчас нет возможности. Только через полгода, я могу подать заявление и меня вернут на начало того семестра, который я прогуляла. Иначе никак. Я хоть и дочка Эдуарда, но правила университета есть правила.

Ах, черт. Полгода! Полгода в Нижнем мире! Как я объясню это матери? Придется говорить правду.

— Она меня прибьет, — пробормотала я и захлопнула крышку ноута.

Да уж, а день обещал выдаться хорошим во всех отношениях.

Когда Лена Шнайдер из «Турецкого для Начинающих» говорила о том, что семейка доведет ее до ручки, то я ее прекрасно понимала. И до сих пор понимаю… начнем с того, что мне удалось связаться с отцом. Выслушав мои проблемы, папа весело заявил, что в семье не помешал бы массажист (а то у него спина третий день ноет) или может быть парикмахер (тоже весьма полезная деятельность), потом же посерьезнел и сказал, что я пошла в мать. На мой недоуменный вопрос, пояснил, что дражайшая мамочка, как оказалась, сама не закончила филологический, так что это у нас, видимо, семейное. В ответ на мое «бэ» и «мэ» добавил, что в принципе, я могу этим фактом защищаться от разъяренной фурии, в которую превратиться Лиза, когда правда откроется. А еще могу прятаться за мебелью и пытаться отбиться чем-то тяжелым. Спасибо, папочка, за заботу и доброту.

— Ничего страшного, солнышко, — подытожил мой «оптимистичный» отец. Теперь ясно, в кого Маркус пошел. — Я все равно буду любить тебя такой, какая ты есть. А сейчас мне пора идти, — произнес, глянув на часы. — Мой самолет до пустыни Наска вылетает через полтора часа. Все, Лена. Целую тебя. Веди себя хорошо, и я привезу тебе сувенир, — и отключился.