Александр Рудазов - Арифмоман

Но тогда почему у хозяина лавки такой странный взгляд?

— Скажите, сударь, а вы не передумали продать мне амулет Феникса? — спросил он.

Ага, вот в чем дело. Снова этот амулет. Эйхгорн хотел навести насчет него справки — хоть вот у волшебника герцога, — но по зрелом размышлении передумал. Штучка явно слишком ценная, чтобы светить ею направо и налево. Лучше выяснить все при случае самому.

— Боюсь, не передумал, — максимально вежливо ответил Эйхгорн. — Мой заказ готов?

— Да, я все сделал, как вы просили… — протянул Шторелли. — Но мне все же хотелось бы насчет амулета… Понимаете, в моей коллекции в самом деле недостает именно его, так что я бы… может, мы все-таки договоримся?

— Я не люблю сделок втемную, мэтр, — внимательно посмотрел на него Эйхгорн. — Я не специалист в волшебстве, поэтому не хочу принимать решение с бухты-барахты. Расскажите мне, что это за амулет, для чего предназначен — и я, возможно, пойду вам навстречу.

— Вряд ли, — невольно вырвалось у Шторелли.

— Ага, то есть он все-таки гораздо ценнее, чем вы пытаетесь показать.

Волшебник поджал губы. Зло поглядывая на Эйхгорна, он процедил:

— Я бы на вашем месте не ерепенился так, сударь. Вы дерзите не кому-нибудь — вы дерзите волшебнику. Вы понимаете, что я могу с вами сделать?

— Что? — ровным голосом переспросил Эйхгорн.

— Многое, сударь! Многое! — погрозил пальцем волшебник.

— Даже не сомневаюсь. Но в этом случае вас объявят магиозом, мэтр. За вами придет инквизиция. Или антимаги. Порадует ли вас такой расклад?

— А вы полагаете, что об этом кто-нибудь узнает?.. — совсем уже зло прошипел Шторелли, нависая над столом. — Полагаете, из-за вас начнут расследование? Кем вы себя считаете, сударь? Я навел справки — вас здесь никто не знает. Если вы исчезнете, никто не спохватится. А я могу, могу заставить вас исчезнуть!

Вот теперь Эйхгорн почувствовал легкое беспокойство. Ему снова вспомнился усатый любитель борща из дальнозеркала.

— Могу я получить свои минимы? — сухо спросил он. — Помнится, я внес за них задаток.

— Нет, — ответил Шторелли, с вызовом глядя на Эйхгорна. — Я передумал. Не вижу причины отдавать вам свое имущество задаром.

— Я заплатил, — напомнил Эйхгорн.

— Только за работу. А сами предметы?!

— Старая щебенка и битый кирпич?.. — саркастично уточнил Эйхгорн. — Хорошо, я заплачу. Сколько с меня?

— Ровно один амулет Феникса, — улыбнулся Шторелли.

Эйхгорн смерил пройдоху снулым взглядом. Ему все меньше хотелось задерживаться в его лавке.

Может, отдать чертов амулет? Стоит ли так уж за него цепляться, если Эйхгорн даже не знает, что с ним делать?

С другой стороны, будет очень обидно потом узнать, что отдал за так нечто вроде Золотого Шара.

— Верните в таком случае мой задаток, — потребовал Эйхгорн. — Три дайка, если я правильно помню.

— А их я оставлю себе, — еще более вызывающе произнес Шторелли. — Жалуйтесь на меня герцогу, если осмелитесь.

Взгляд Эйхгорна стал совсем уж снулым. Жаловаться герцогу Уульнарю бессмысленно, и они оба это знали. Герцог не выносит, когда ему докучают тем, что не касается его лично.

Но однако — сколько же дерьма неожиданно обнаружилось в этом волшебнике. Кто бы мог подумать.

— Ладно, — пожал плечами Эйхгорн. — Оставьте себе эти три сребреника.

Волшебник гневно засопел. Потом нехотя сунул руку в карман, достал злосчастные дайки и бросил их на стол. Эйхгорн насмешливо хмыкнул, сгреб их… и тут волшебник схватил его за воротник!

— Отдай! — прошипел он, пытаясь сорвать амулет Феникса. — Отдай мне!..

Драться Эйхгорн не умел практически совсем. Но Леблин Шторелли явно тоже не имел в этом опыта, да к тому же был хил и плюгав. Эйхгорн без особого труда оттолкнул его, вывернул руку, прижав ее к самому лицу… и сразу же об этом пожалел! Волшебник, совсем уже потерявший берега, что-то… сделал. Эйхгорн толком не понял, что именно — от Шторелли словно бы хлынул поток теплого воздуха.

И в следующий миг он стал расти. Все еще сжимающий его запястье Эйхгорн потерял опору под ногами, взлетел куда-то вверх. Уже не в силах держаться за огромную руку, он отчаянным усилием схватился за то, до чего сумел дотянуться… за какой-то канат…

— БОЛЬНО ЖЕ!.. — раздался громогласный рев.

Ус. То был длинный ус волшебника. Его волоски не уступали теперь в толщине шпагату. Эйхгорн повис на этом усе, изумленно рассматривая громадную… воистину громадную комнату, полную громадных предметов.

В ней мог бы разместиться целый стадион!

Только теперь до Эйхгорна дошло, что Шторелли вовсе не стал великаном. Уменьшился он сам, Эйхгорн. Чертов волшебник заколдовал его, словно Нильса Хольгерсона… а еще утверждал, что с живыми существами не работает!

Громадная ладонь волшебника потянулась к нему. Правда, как-то очень неспешно, словно в замедленной съемке. Понятно, что Шторелли движется с прежней скоростью — а значит, ускорился метаболизм самого Эйхгорна.

Побочный эффект от уменьшения?..

Недолго думая, он ослабил хватку и скользнул вниз по длиннющему усу-канату. Голова волшебника еле возвышалась над столешницей — Эйхгорн легко на нее спрыгнул.

Теперь под ногами оказались словно неструганые доски. Еще минуту назад гладкая поверхность стола стала шершавой, полной ранее невидимых сучков и рытвин. Эйхгорн машинально коснулся амулета — тот по-прежнему висел на шее, уменьшившись вместе с хозяином. Пропорционально уменьшилась и вся одежда.

К Эйхгорну уже снова тянулась громадная ладонь. Оценив ее размеры, Эйхгорн смог прикинуть и свои нынешние. Похоже, его уменьшили приблизительно в тридцать раз.

Он стал лилипутом ростом с палец.

И волшебник явно не собирался на этом останавливаться. Он что есть силы хлопнул по столу, пытаясь буквальным образом расплющить Эйхгорна. Правда, тому казалось, что ладонь опускается секунд пять, и он без труда успел увернуться.

Удалось ему увернуться и во второй раз. И в третий. Но волшебник не оставлял попыток, дубася все быстрее и быстрее. Занимающая половину небосвода харя была аж перекошена от злости.

Надеяться на какую-то справедливость тут нечего. Сейчас Шторелли просто раздавит Эйхгорна… интересно, не увеличится ли он снова после смерти?.. Даже если да — не имеет значения, волшебник снова уменьшит труп или спрячет его в миниму. И все, никто никогда его не найдет. Никто никогда не узнает, что он вообще здесь был.

А вожделенный амулет убийца, разумеется, приберет к рукам…

Нет уж, перебьется. Эйхгорн в пятый раз увернулся от грохнувшего… теперь уже кулака, и замер на краю стола. Один взгляд вниз — и у него захватило дух. Теперь этот стол ему — что десятиэтажный дом.

Но Эйхгорн моментально совершил мысленный расчет. Он уменьшился в тридцать раз, сохранив все прежние пропорции. Значит, его объем и вес уменьшились в двадцать семь тысяч раз. Раньше он весил неполных семьдесят килограммов — теперь, значит, меньше трех граммов.