Александр Рудазов - Арифмоман

— А летать они не умеют? — как-то уточнил Эйхгорн во время очередной кормежки.

— Да не, летают, чего ж им не летать… — ответил напарник. — Только не очень далеко. Крылья-то маленькие.

— Не очень далеко — это сколько?

— Ну вот залезет такой зверь на… вот это дерево какой высоты?

— Локтей пятьдесят, — прикинул на пальцах Эйхгорн.

— Ага. Ну вот залезет на это дерево, прыгнет с него и пролетит… локтей пятьдесят.

С напарником Эйхгорн говорил уже на наречии имниев, парифатским тот не владел. Эйхгорн не был уверен, что правильно выговаривает слова и строит фразы, но напарник вроде бы все понимал.

Кроме склиссов этот парень ходил еще и за хватами, но это уже один, без Эйхгорна. На редкость жуткие твари, хваты заменяли имниям собак. И описать их оказалось… непросто.

Ни на какое земное животное хваты похожи не были. Добрая половина массы их тела приходилась на голову — огромную круглую голову. Вся ее верхняя часть была этакой каской — круглой, гладкой, очень прочной. Глаз нет, ноздрей тоже не видно, вместо ушей — круглые отверстия.

Внизу — пасть. С мягкими губами, без зубов, зато с очень длинным гибким языком, снабженным тремя отростками-когтями. Языком хват мог выстреливать довольно далеко.

Туловище же у животного почти отсутствовало. Втрое меньше головы, оно оканчивалось толстым коротким хвостом и болталось на весу. Опирался хват на руки — чрезвычайно длинные, костлявые, но очень сильные. Бегал он не очень быстро, зато по веткам и лианам перебирался с удивительной скоростью, напоминая этакий циркуль.

И хваты были еще одной причиной, по которой Эйхгорн даже не пытался бежать. Он видел, как эти монстры выслеживают добычу — и ему не хотелось услышать за спиной их пыхтение. Какими бы средствами биолокации хваты ни пользовались, делали они это на редкость эффективно.

Подбрасывая очередную кипу веток склиссам, Эйхгорн размышлял о том, что вот уже год живет в каком-то походном режиме. Сначала продуваемая всеми ветрами башня, потом исколесившая весь Парибул бричка, потом долгая череда трактиров, хостелов и съемных квартир, потом дупло в деревне пигмеев, а теперь вот самодельная хижина рядом с хлевом. Даже умывание порой превращается в проблему, не говоря уж о чистке зубов. Хорошо еще, что он лысый — можно не волноваться о шампуне.

Как и пигмеи до них, имнии быстро привыкли к человеку и перестали обращать на него внимание. Сами они не так уж много времени проводили на «земле», перемещаясь во всех трех измерениях. Эйхгорн довольно скоро приучился постоянно поглядывать вверх — подобно птицам, имнии имели обыкновение справлять нужду прямо в полете.

А еще разумные существа.

С каждым днем Эйхгорну давали все больше свободы. Имнии убедились в его хорошем поведении и позволили бродить где вздумается. Лишь бы не манкировал обязанностями.

Но далеко от деревни он не отходил. За ним по-прежнему приглядывали — неоднократно Эйхгорн замечал имния, словно бы случайно летящего прямо над ним. И вроде бы это каждый раз был один и тот же имний… хотя в этом он уже не был полностью уверен. Эти крылатые пока что казались ему похожими, как капли воды.

Так прошло несколько дней. Эйхгорн гулял, кормил склиссов и размышлял на тему побега. Было очевидно, что бежать нужно не из деревни, а с Алатуса как такового. Но сделать это в данный момент просто невозможно. Даже если разыскать упавший где-то в джунглях аэростат, забрать парашют… ну или смастерить новый… Эйхгорн все равно просрочил время. По всем прикидкам Алатус уже покинул территорию Кардегарта и сейчас плывет над океаном.

Но он не терял надежды отыскать свой шар… хотя странно, что его еще не нашли те же имнии. Быть может, он таки вылетел за пределы Алатуса и рухнул вниз, на парифатскую твердь?

От нечего делать Эйхгорн уже для собственного развлечения провел в деревне такую же перепись, какую проводил в Парибуле. На этот раз, правда, управился за два дня.

Труднее всего было пересчитать летающих черепах — они выглядели абсолютно идентичными и постоянно перемещались. Эйхгорну пришлось метить их краской, чтобы не повторяться — и всего черепах в деревне оказалось восемьдесят девять… восемьдесят восемь. Пока он считал, одну черепаху сварили и съели.

В конце концов Эйхгорн докатился до того, что стал пересчитывать ветки в своей хижине. Казалось, что их бессчетно — но Эйхгорн доказал, что это не так. Меньше чем через час он бесстрастно произнес в собственный кулак:

— Тысяча семьсот сорок девять.

Сложившаяся ситуация ему категорически не нравилась. Рутинные дни, однообразная работа, никаких занятий для мозга — Эйхгорн буквально чувствовал, как тупеет. Среди пигмеев почему-то было полегче — там он даже не испытывал настоятельной потребности все пересчитывать.

Может, из-за того, что был уменьшен?

А потом такая однообразная жизнь закончилась… и Эйхгорн об этом пожалел.

Сборщики налогов прилетели на рассвете. Сочная зелень небесных баньянов окрасилась в оранжевые тона, и в этом золотистом свете появился он.

Летучий корабль.

Эйхгорн смотрел на него без удивления. Он уже знал, что у имниев есть такие. Своими глазами до этого не видел, но наслышан был порядочно. И авторы обеих найденных книг об этом писали, и жители Озирии упоминали, и сами имнии уже не раз об этом болтали. Единственное — до этого Эйхгорн полагал, что речь идет о волшебстве. Таком же, как в летучих коврах.

Однако ж нет, ничего подобного. Когда корабль подлетел ближе, стало ясно, что это дитя технологий — не магии.

По сути то был огромный аэростат — или даже дирижабль. Единственное, чем он отличался от земных — грузоподъемность. Гондола по-настоящему огромна и действительно очень похожа на корабельный корпус. Баллон же относительно мал — и несомненно заполнен флогистоном.

Именно об этом размышлял Эйхгорн, когда экспериментировал с фантастическим газом — и вполне логично, что кто-то здесь тоже до этого додумался. Немного странно, что это сделали дикари-имнии, но с другой стороны — как раз флогистона у них просто завались. Да и летающим существам гораздо проще строить такие и использовать.

Насколько им это проще, стало видно уже при посадке. Посадке, которой не было. Небесный корабль просто подлетел к деревне и имнии привязали его тросом к особо крупному дереву. Для спуска им не требовались ни лестницы, ни канаты — они просто прыгали за борт и планировали вниз на собственных крыльях.

Староста встретил гостей хлебом-солью. В их честь зарезали и зажарили целого склисса, а девушки надели праздничные юбочки из птичьих перьев и станцевали топлес.

Впрочем, они и так всегда ходили топлес.