Виталий Бабенко - До следующего раза (сборник)

Вместе с десятком пассажиров Филин вошел в зеркальную кабину лифта, и подъемник начал стремительный разбег. Секунд через двадцать он вдруг резко затормозил, качнулся и остановился. Свет в кабине погас. Наступила звенящая тишина. Кто-то тоскливо вздохнул. Кто-то тихо выругался.

Филин поднес к глазам билет. Каждые пять секунд светящееся число уменьшалось на единицу.

В черноте кабины зажглись и стали двигаться другие зеленоватые огоньки — это остальные пассажиры вытащили билеты и стали разглядывать знаки судьбы.

Сосед Филина справа тяжело засопел и принялся методично колотить кулаком по кнопкам пульта. Безрезультатно.

Сосед слева подпрыгнул и закричал:

— Эй! Кто-нибудь! Мы застряли! Вы слышите? Мы застряли и опаздываем!

«Черт!» — подумал Филин.

Его очередь должна была подойти через 3 минуты 40 секунд. Подъем на исправном Лифте занимает 3 минуты 20 секунд.

— Черт!!! — закричал Филин и тоже ударил кулаком по пульту.

Вспыхнул свет. Лифт вздрогнул и поехал вниз.

В секции регистрации Иван Данилович — злой и растрепанный — снова сунул билет в щель терминала. На этот раз компьютер был более милостив: светящийся штамп показывал число 729. Ждать предстояло всего какой-то час.

Чтобы убить время, Филин, тоскуя, принялся слоняться по залу ожидания, прислушиваясь к праздным разговорам.

— …А между прочим, один мой сослуживец, Полосатов, через это тепе выговор получил. Он, видите ли, живет-то в Моршанске, у них там с тепе-станциями дело хорошо обстоит, а работаем мы в Крылатском, тренерами. Вот он и прыгает каждый день по два раза: Моршанск — Екатериновка, Екатериновка — Моршанск. А в один прекрасный день мы утром — хвать: нет Полосатова. Туда-сюда, звоним в Моршанск, говорят — отбыл на работу. Ну ничего себе?! Ни хрена не понятно! Через три дня объявляется — бритый такой, чистенький, одеколонистый. Где был, что делал? — спрашиваем. Тут, мол, без тебя пять гонок прошло. Скандал. А он: ничего не знаю, я как вошел в кабину в Моршанске, так в Екатериновке и вышел, никаких трех дней не было, а ровно одна секунда, так что прогул пусть тепе оплачивает. Ну, тепе не тепе, а выговор Полосатову все равно влепили. За моральную недостаточность…

— …У меня приятель есть, со смешной фамилией Перецуньга. Он как-то варенья наварил — из черешни — жуть как много: десять ведер. Ну, наварил-то он в Бельцах, а доставлять нужно в Москву. Припер ведра на тепе-станцию — уж не знаю, как и дотащил. А народу там мало, сами посудите, что в этих Бельцах делать? Станция, значит, пустая. Ну, Перецуньга решил сэкономить. Дай, думает, я все ведра сразу затащу в кабину — и сам залезу: все дешевле будет. Мол, как-нибудь размещусь. Тут двери открылись, Перецуньга хвать ведро — и в кабину. Вышел за следующим а двери-то и закройся. Уехало, значит, ведро. Правда, Перецуньга этого не заметил: он пока второе ведро тащил — двери открылись. Так все десять ведер перетаскал, только все удивлялся, что места в кабине почему-то много. Потом дошло. Прыгнул в пустую кабину, нажал на кнопку — билет-то он давно к плакетке прикрепил, — выходит в Екатериновке — батюшки! — десять человек стоят перед ним и все в варенье. Морду Перецуньге набили сразу и молча. Оказывается, там что-то с выходными дверями случилось. Механизм, очевидно, заело, вот створки некоторое время и не открывались. А в приемной кабине ведра за это время составились друг на друга. Потом дверь распахнулась — они и рухнули…

— А я видел, как одна тетка ковер переправляла. Нет чтобы поставить рулон в кабину торчком и войти следом, так она его через плечо перекинула, примерно так наподобие коромысла, и влезла в камеру. Сама-то поместилась, а полрулона осталось снаружи. Двери закрылись, но не совсем, а телепортация все равно включилась, — по недосмотру, очевидно. Смотрим: полковра здесь, а полковра с теткой улетело…

— …А вот еще шурин рассказывал — у него одна знакомая работает вместе с неким Петрищевым. Так, по словам Петрищева, его зятя в тепе перепутали.

— Как это — перепутали?

— Не может быть — чтобы человека и перепутали!

— Ну перепутали с кем-то. Зять вышел из кабины — все ахнули. Выше пояса — зять как зять, а ниже — совершенно посторонняя женщина.

— Ну это вы бросьте! Это прям какие-то провокационные разговоры. Такие штучки вражеская пропаганда подпускает. Нечего на нашу тепе тень наводить. Стыдно! Опоздания бывают, это верно. Каналы охлопываются сплошь и рядом. Даже, бывает, в другую сторону забросят по ошибке — ну, что же поделаешь, техника — она техника и есть, адрес даже человек может перепутать, не то что компьютер. Но вот расчленение — это вы бросьте. Это даже физически невозможно. За такие разговорчики знаете что может быть?..

— Да?! А вот у меня лично в тепе бумажник пропал. Зашел в кабину в одном пиджаке, а вышел в каком-то чужом — рваном и засаленном. А в моем пиджаке, между прочим, бумажник был. И там — пятьсот пятиалтынных купюр. Это вам не хвост собачий! Я, естественно, к телепортационникам. Так, мол, и так, говорю, отдайте денежки, а не то худо будет. А они тоже этаким манером отвечают: то есть ничего не знаем, это как есть физически невозможно, нечего тут враждебные разговоры разводить. Физически-мизически — не знаю, только бумажник — ку-ку! Вместе с пиджаком…

— Тоже мне — пиджак!.. Сами вы пиджак. Небось спьяну в тепе полезли вот и поменялись с каким-нибудь деятелем, тоже беспамятным. В какие-нибудь Щигры вас занесло — вот там и поменялись.

— Что?! Я — спьяну?! Я — пиджак?! Меня — в Щигры?! Да знаешь ты кто после этого, морда перекошенная?!!!

Назревал скандал с дракой и слезами.

Рядом хохотали. Кто-то пел. Плакал ребенок. Кашляла старуха. Словом, шла обычная ТП-станционная жизнь.

Прошел час без четверти. И снова, когда световой счетчик на билете спустился до двухсот, Филин встал и направился к подъемнику. Он успел сделать ровно двадцать шагов. На счете 197 световая метка погасла. Это могло означать только одно — ТП-канал сомкнулся.

Ивану Даниловичу захотелось выть.

Снова потянулось ожидание. Вздремнуть не удавалось — каждые пятнадцать минут оживали репродукторы, и нежный, но очень громкий голос дежурной девушки-оператора оповещал:

— Друзья! По природным причинам канал телепортации временно закрыт. Ждите наших сообщений.

Наступали сумерки. Наконец канал разомкнулся — ровно на тридцать минут. Триста шестьдесят счастливчиков разлетелись из Малаховки в разные концы. Филин в их число не попал.

В следующий раз канал открылся поздно ночью. Иван Данилович успел подняться в редуктор, отстоял почти всю очередь наверху — и тоже впустую. Канал закрылся, когда перед Филиным осталось всего три человека.