Аноним Эйта - Васка да Ковь (СИ)

Верность же богу хаоса вполне оправдывает эксцентричность поступков. Служение богу удачи гарантирует бережное отношение тех, кто всю свою жизнь ходит по острию ножа. К счастью, они недостаточно грамотны, чтобы знать о будущем сыне Ха, что вот-вот заберет у отца эту силу… или, так же как и Кови, им плевать.

Васка широко развел руки, показывая, что не собирается браться за меч. Пошатнулся, будто не в силах удержать равновесие.

— Я просто иду мимо. Мир вам, сыне. — Сказал он неожиданно охрипшим голосом. — Кого берем?

У того, у стены — не арбалет ли? Ошибется, дрогнет — и уже не сможет играть в верного рыцаря и спасителя — с болтом-то в голове и ножом в пузе. Кисловатым привкусом во рту накатил запоздалый страх.

— Ох, сунул ты нос не в свое дело брат, да не вовремя. — Угрюмо отозвался один из громил, тот, у кого на куртке была здоровенная обгорелая прореха, — Как только мимо шугая прошел?

Дураком надо быть, чтобы не понять: они подготовились достаточно хорошо, чтобы не ожидать постороннего мужика в переулке.

Васка подавил трусливое желание повести себя этаким аристократом, которым нет дела до разборок черни: это был выход, не будут они связываться… Вот, достаточно сейчас плечи расправить и зареветь оскорбленно: «какой я тебе брат, смерд вонючий?!»

В горле пересохло. Нет, не получится рева. Да и ребятки-то серьезные, могут и не испугаться: мало ли их таких, аристократишек безземельных, сбежавших со службы — да в увольнительную? Васка машинально провел ладонью по коротко стриженому затылку.

Нет, сейчас он смахивает максимум на дезертира.

Да и что потом? Если не успеет он позвать стражу, если не сможет вытащить Ковь — он же и станет тем самым дезертиром. Окончательно и бесповоротно.

Назвался рыцарем?

Спасай прекрасную даму. Некогда рассуждать.

Раз уж решил играть блаженного — на полпути останавливаться не стоит.

— Был шугай? Видать, не судьба мне была его заметить. Не иначе как Ха, — Васка рассеянно провел пальцами по вороту, — меня направил.

Хотелось взять себя за ворот и хорошенько встряхнуть за промелькнувшие было трусливые мысли. Размяк, завладелся, чуть не забыл, кто он Кови и кто Ковь ему. Столько времени за ее огнем прятался; пришла пора самому силу показать.

Или хитрость. В отличие от силы, Васкиной хитрости могло и хватить на пятерых… если их тут не больше. Они брали магичку… магессу. Их должно быть больше.

Вот почему бы брату вместо откровений про банки не объяснить бы брату пары-тройки интересных слов? Расширить словарный запас. Раз уж он так ратовал за всеобщее образование, то мог бы и сам что-нибудь ради него сделать.

Шугай, наверное, кто-то, кто стоит на стреме. Но на стреме может оказаться и мелкий вертлявый паренек, и вышибала. А драка с шестерыми не входила в его планы. Вообще никакая драка не входила: он понимал, что в темном узком переулке у него крайне мало шансов выстоять против хоть сколько-нибудь умелого бойца с заложницей. Стоит им приставить к горлу Кови нож — и все, никакой меч не поможет.

— Да, где он, чет я его не вижу? — Спросил тот, что держал Ковь, густым басом.

— Да Ха его разберет, без обид уж, брат. — Сплюнул обгорелый. — Сестрица настояла — мы его взяли. Я сразу говорил: свистнет, как не видели, стоит отвернуться. Что есть, что нет. Но ты проверь: может, отошел куда? — Кивнул другому, тот вышел из переулка, — А ты, брат, иди своей дорогой. Мы тех, что под дланью Ха, не трогаем. — Снисходительно сказал он Васке.

Тот подавил навязчивое желание положить руку на меч.

Все хорошо, поверили.

Улыбнулся беззаботно.

— С вами хочу.

— Чейта?

— Девка понравилась, — бесхитростно ответил Васка, продолжая улыбаться.

Ныли уголки губ, хотелось напрячь плечи и хотя бы встать в стойку, но он не позволял рефлексам взять верх: как только они увидят в нем не мирного блаженного из-под левой длани Ха, так сразу можно и с жизнью попрощаться.

— Не про твою честь девка-та! — Гоготнул Горелый, — Рыцарская женка!

Болтливый, однако. Как такого вообще на дело выпустили? Да еще во главе поставили, вон, другие молчат, как немые. Кем бы не была упомянутая сестрица, она либо глупа, либо совершенно не умеет подбирать людей, либо и мысли о провале не допускает.

Что же, ему это только на руку. Для милого друга, раз уж тот на слова не скупится, и представления не жалко. И пусть простит славный меч те минуты, на которые он станет шутовской погремушкой.

— А я вот, — Васка нашарил меч и вытащил его с громким скрежетом, стараясь копировать Ложкины жесты, — Меч нашел, тоже рыцарский. Так может, и рыцарская женка — мне от Ха подарочек?

Главное, держать меч в кулаке, как дохлую крысу за хвост. Васка даже скосил глаза на меч, как будто боялся, что он сейчас вырвется и убежит.

— Сунь обратно, — рассмеялся Горелый, — пока всех тут не порубал. Откуда ж у тебя такая солидная железяка, брат?

— Да вот шел я мимо трактира, и Ха мне и говорит: зайди мол, возьми, хозяину не нужно. — Васка развел руками, заставив одного из похитителей попятиться, и со второго раза вогнал меч в ножны. — Я-то парень простой, Ха шепнул — я сделал.

— А ну как не сделаешь?

— Ну так накажет. Меня… и всех, кто под руку попадется. Он, — Васка снизил голос до полушепота, боязливо оглянувшись на небо, — серди-и-итый… Слушай, пди сюда, какой секрет скажу!

Горелый, посмеиваясь, подошел.

— Ну, давай свой секрет, братец.

Какой же заманчивой казалось идея дать ему под дых, скрутить и взять в заложники!

— Не хочу я с вами идти… — Горячечным шепотом выдохнул Васка в доверчиво подставленное ухо, — Ой, не хочу! И баба мне эта даром не сдалась. Но Ха сказал — я сделал. Я ж человек подневольный — все под его дланью ходим, да к моей холке длань поближе. А от твоей, сталбыть, подальше. Счастливчик ты… пока твою холку не намылили.

Вот здесь он позволил себе нотку угрозы.

Горелый понятливо кивнул.

— Ребя, возьмем с собой братца?

Спиной к нему встал.

Эх, пропал, пропал в Васке бродячий комедиант… А в Кови — пороховая бочка. Если б она была в сознании, не пришлось тут со всяким отребьем раскланиваться, блаженненького играть. Она и магичкой сильна была, а недоученной магессой еще сильнее стала.

Да вот только парней кто-то явно об этом предупредил.

Кто?

Из своих же кто-то… Служанка?

Васка не мог вспомнить, как именно выглядела эта серая мышь: волосы, вроде, коричневые, их еще из вежливости зовут каштановыми, стянуты в узел; лица он и не видел, голоса не слышал; платье аккуратное; идеальная служанка.

Идеальная крыса?

Решено. Отныне будет брать в дом лишь дам эпатажных, из тех, за которыми за три улицы молва тянется. Тех, кого каждый день обиженные жены поносят и в Храмах не любят. Потому что такую узнают и в серой робе, и под маской; такая не скроется из дома легко и незаметно, как это наверняка уже сделала последняя Ложкина служанка.