Александр Бочков - Лучшие из худших. Предложение наблюдателя (СИ)

— Просыпайся, соня, хватит спать — дело делать надо, время — деньги — слышал наверное. Тряпку грубо выдернули изо рта, мощный подзатыльник встряхнул мужчину, удавка впилась в горло перекрывая дыхание. Он забился в панике, разевая рот, но стало только хуже — воздух с хрипом и свистом вырывался из легких, мучительно прорываясь сквозь пережатое горло. Чья то рука обхватила его голову, прижала с подлокотнику и ослабила удавку. Свежий воздух ворвался в легкие. Дышать, я могу дышать — восторженно забилось в голове. Ухо окатила горячая волна и мужчина услышал негромкий голос:

— Совсем ты распустил своего младшего. Через него и умрешь ни за что. Обидел он женщину серьезного человека, а значит и ему плюнул в лицо — а такое, ты знаешь, чревато… Да и сказано ему было: накосячил — виноват — ответь, не жалуйся — не то хуже будет. А он не понял, тебя подключил. Тупой он у тебя какой то. Теперь сначала ты ответишь — за то, что влез не разобравшись, а потом и он. Если у тебя возникли какие просьбы ты скажи: последняя просьба — святое.

Следователь понял, что крупно влип. — Обещать, все что угодно обещать — лишь бы отпустили, а там мы посмотрим — наколку на бабу сам дал…Сидящий, отстранившись, негромко рассмеялся.

— Ну ты точно бабуин…Кто ж тебя такого ушлого так просто отпустит… Ладно, раз нет предложений, они есть у меня. Первое — домой ты больше не приедешь — никогда. Просто исчезнешь. Вместе с тобой исчезнет твой братик. Остальные, я надеюсь, все поймут — зачем нам грех на душу брать. Искать вас, конечно будут, но не долго — нету тела — нету дела, так у вас говорят… Вариант второй — мы тебя отпустим, дня через три, четыре, чтобы поджило немного. Отрежем тебе язык, чтобы не болтал, отрежем обе кисти, чтобы не писал, вырежем один глаз ну и отрежем тебе хоботок, чтоб жизнь раем не казалась! Да, кстати, заначку твою, честно заработанную за все время твоей беспорочной службы мы забрали. Она у тебя в гараже за третьей бетонной плитой в яме справа, верно?! Зачем она тебе, еще лечиться задумаешь, такую красоту испортишь… Выбирай уважаемый — какой тебе по душе — для такого человека ничего не жалко… Мысль о том, что «лишь бы вырваться» уже не грела сознание. Все было жестоко, страшно и … буднично. Именно будничность сказанного ужасала, парализовала волю…

— Не надо ничего делать, я все понял, всё отменю, клянусь, вы никогда о нас не услышите. За оскорбительные действия брата я готов заплатить… — голос дрожал и срывался на хрип. — Лишь бы поверил, лишь бы поверил…

— А ты знаешь, я тебе верю. Марать руки кровью лишний раз не хочется. Мы тебя отпустим, целым и невредимым. Компенсации не надо — мы ее уже взяли … Вернешься домой — отмени свои задания. На будущее забудь, обо всем — ничего не было. А братика твоего мы накажем — не держит слова…

— Не надо брата — внезапно для самого себя произнес мужчина. — Я с ним сам поговорю, серьезно поговорю…

— Хорошо, поговори, сегодня же — согласился голос. Если ты сдержишь слово, мы сдержим свое — живите…Веревка отпустила горло и скользнув, освободила запястья.

Водительская дверца открылась, скрипнуло сиденье, открылась пассажирская дверь, рука надавила на голову — выходи… — Куда??! — запаниковал мужчина. — Здесь рядом. Рука подхватила его под мышку и повела. Через несколько шагов остановились. Рука сдернула повязку и неяркий вечерний свет слегка полоснул по глазам. Проморгавшись, он увидел перед собой дерево. — Садись и обхвати ногами ствол. Мужчина с трудом сел и шипя от боли в мышцах сделал то о чем просили. Присевший рядом с ним быстро и ловко, как то хитро обмотал кисти — снова шагнув в приседе к дереву, связал лодыжки и обмотав оба конца веревки вокруг ствола завязал их на два узла, но не туго. Обернувшись, посмотрел прямо в лицо следователю.

— Удивлен? Если не дурак, а дураки до майоров редко поднимаются, сделаешь так как сказал и завтра увидишь, что поступил правильно. Ну а если не сделаешь — завтра увидишь, что поступил неправильно. Развяжешься сам — протянешь руки, развяжешь узел и размотаешь веревку. На машине я отъеду, телефон и ключи получишь завтра. Не ошибись…

Придя утром в контору следователь направился к шефу. Было несколько вопросов, которые требовали его одобрения и… он еще не решил — рассказать о вчерашнем, или нет. Интуиция, редко его подводившая, в этот раз молчала. Постучав и получив разрешение вошел и превратился в соляной столб… В кресле (для особо уважаемых гостей и посетителей) напротив шефа сидел и непринужденно, по приятельски, но как старший, вчерашний мучитель. Скользнув по следователю равнодушным взглядом он продолжил разговор:

— Я говорю генералу ………… что он не попадет — много выпил, а он нет, я лучше тебя стреляю! — И что он?

Мужчина рассмеялся: — Он и трезвый то у меня не выиграет никогда, ну а пьяный…

— А ты ему не поддался? — Еще чего…

— Он же очень обидчивый. — Только не со мной…

Шеф покрутил головой в восхищении — он бы так не смог и раздраженно спросил у майора: — Чего тебе?

— Извините, я позже зайду.

— Хороший работник, исполнительный — с легким подобострастием произнес шеф. — Если вдруг что то понадобится…

Мужчина легко поднялся, протянул руку шефу:

— Не буду мешать. Привет жене и дочкам — если надумаешь приехать позвони, может сведу накоротке с генералом…

Выйдя через пару минут следователь увидел в коридоре мужчину. Тот еле заметно кивнул в сторону выхода. Выйдя, следователь увидел стоящего мужчину и подошел.

— Ты выбрал правильное решение. Только вот посоветоваться — плохая мысль. — Да я… Мужчина протянул ключи от машины.

— Она стоит слева, за углом — и легко сбежав по ступенькам уверенно двинулся по улице…

Слегка покопавшись в первой кодированной папке — в нее, как в омут, можно было уйти с головой и выходить только по большой необходимости, я решил посмотреть а что же во второй? Открыв папку «Ключ», переписал, для верности ключ на листок открыл вторую. Вписал код в кодовую строку и увидел новую надпись — идет активация, ждите, не отходите от монитора. Я стал ждать. Ожидание не затянулось. Из экрана полыхнуло ярко синем светом и я оказался в абсолютной пустоте. Не было ничего ни звуков, ни света или темноты, ни ледяного холода, ни сжигающего пекла: только пустота — бескрайняя, безграничная… Две мягкие ладони легли на мою голову, сжимая ее, словно комок пластилина, стараясь вылепить из нее только им знакомую форму… Гибкие пальцы проникли сквозь кости черепа легко и непринужденно, словно сквозь воду. Они сжимали, растягивали, скручивали, раскручивали мои многострадальные извилины, так же как и ладони — точно зная, что делают… Страха не было, мысли ворочались, как громадные булыганы — медленно и неповоротливо — Во что же меня превращают… Руки, увеличившись, принялись за шею, плечи, руки — медленно но уверенно опускаясь вниз.