Степан Вартанов - Мир Кристалла (гепталогия)

Разумеется, ни ссадины, ни шишки, ни даже легкого покраснения рыцарь не заработал, для этого его череп слишком прочен, но честь – честь слегка пострадала, а значит – настроение слегка испортилось. Теперь он пытается глядеть и вверх, и вниз одновременно. В целом, эта тактика дает свои результаты, хотя и не совсем те, что ожидалось.

– Что ты все киваешь?! – возмущается сэр Джон. Его воспитанник вздыхает.

Но наконец путь пройден.

– Пришли, мой господин, – слуга кланяется, стараясь быть на расстоянии, большем зоны досягаемости конечностей любимого хозяина. Перед пришедшими дубовая дверь, окованная железом и запертая на засов, а перед дверью стоят два стражника. Услышав приближающихся загодя, они имели время подготовиться и теперь стоят по стойке «смирно», с оружием наголо.

– Да открывайте уже! – раздраженно бросает барон.

Дверь открывается со скрежетом, способным поднять мертвого.

– Петли смазать. Ты! Отвечаешь.

– Да, господин.

Барон Джон и его спутники входят в маленькое помещение. Собственно, оно с самого начала было задумано как камера для заключенных. Минута проходит в ожидании, пока за спиной новоприбывших воткнут в специальную подставку факел и запалят еще два. В камере постепенно становится светлее, можно разглядеть три закованных в колодки тела, лежащие на полу без движенья, Болдвина Робертсона (в самом дальнем от барона углу) и еще двух стражников.

– Ну, и где эти ваши исчадия? – снова начинает заводиться барон. – Ну-ка… а… ну, вижу. Н-да…

– Истинно говорю вам: тварей сих надлежит сжечь на костре, ибо огонь очищающий…

– Тебе еще раз в ухо дать? – хмуро интересуется рыцарь, и монах умолкает на полуслове. Сэр Томас машинально отмечает, что боли этот парень, похоже, не очень боится. Либо глуп, либо…

– Ты что, был солдатом?

Монах вздрагивает:

– Я не знал, что это так заметно.

– Почему стал монахом?

– Я был свидетелем чуда. Я…

– Заткнулись, оба! – барон раздражен, он не любит ситуаций вроде этой, когда непонятно, что нужно делать. Впрочем… почему – непонятно?

Он снова тянется к кубку с вином.

За прошедшие полчаса камера изменилась до неузнаваемости, а именно, в ней появился стол и два стула – как ни странно, этого оказалось достаточно, чтобы превратить гнетущий сумрак тюремного помещения в расслабляющий полумрак, так хорошо сочетающийся с приятной трапезой.

Разумеется, никто не собирается приглашать к еде ни Робертсона, ни солдат, ни, тем более, монаха – и, да, на столе появилась еда. И вино.

– И долго они будут без сознания? – интересуется, наконец, утоливший первый голод барон.

– Не знаю, – вздыхает один из солдат, являющийся, по совместительству, замковым лекарем. – Я даже не знаю, почему они… так. Все в синяках, но ни переломов, ни ран я не нашел, да и ушибы какие-то странные. Готов поклясться, их никто не бил. Они… они словно с горы кувырком спустились. Может, водой их облить?

– Ну так облей!

Колодец в подземелье есть; вообще, в таких пещерах проблема не в том, где взять воду, а в том, как он нее избавиться. Для этого в более-менее горизонтальном полу, прямо в мягком камне, пробиты дренажные канавки, и вода стекает… туда, где ниже. Там ее можно черпать ковшами, ведрами или мехами.

Вскоре отправленный за водой солдат возвращается с полным ведром и вопросительно смотрит на своего командира.

– Вот этого, который побольше, – показывает барон рукой, в которой зажат ломоть копченой оленины. – Сдается мне, это их командир.

«И то правда, – думает сэр Томас. – Женщина командиром быть не может вообще, а второй – слишком молод».

Ледяной водопад обрушивается на голову пленника, и тот начинает шевелиться.

– Посади его спиной к стене.

Пленник очень похож на человека, но все-таки это не человек. Во-первых, пропорции. Слишком жилист, при том что отнюдь не худ, и ясно, что силен. Слишком резкие черты лица и чуть-чуть, в мелких деталях, неправильные пропорции. Кожа тоже отличается от человеческой, сероватая такая кожа, но не бледно-серая, как у узников подобных вот подземелий, а, так сказать, здорового серого цвета. Зубы… вроде крупнее человеческих.

Но, если поискать по лесным тропкам да по лондонским трущобам, найдешь лица и поуродливей, причем долго искать не придется. Дело не в этом. Просто перед рыцарями нелюдь, и все чувства сэра Томаса прямо-таки кричат об этом. Сэр Томас хмурится.

Пленник открывает глаза и первым, на кого он смотрит, – так уж получилось, – оказывается францисканец. Монах шарахается прочь, едва не налетев на стол, молодой рыцарь легко, как котенка, перехватывает его за шиворот и с долей удовольствия запускает в полет через всю комнату. Глаза у пленника желтые, волчьи, и они наблюдают за летящим монахом с явным одобрением.

– Силен, – хрипит пленник, а затем на лице у него появляется выражение крайнего изумления. – Силен, – произносит он снова, явно стараясь, чтобы голос его не дрожал. – Это что же я так… ну ничего себе… ну ладно…

Он смотрит на стражников, переводит взгляд на сэра Томаса, затем останавливает взгляд на бароне Джоне, без колебаний признав его лидером.

– Акут-Аргал, – произносит он хрипло. – Это меня так зовут.

Монах подскакивает к нему почти в упор и осеняет зажатым в кулаке деревянным крестом, явно надеясь, что нелюдь сейчас истает серным дымом. Тщетно.

– Благодарю тебя, о человек с большим красным ухом, – произносит Акут-Аргал. Со стороны солдат, тех, что пришли с рыцарями и, следовательно, в курсе обстоятельств, сделавших ухо большим и красным, доносятся сдавленные смешки. Джон Рэд поспешно прикладывается к кубку.

– Не издевайся над ним, – на этот раз дрожащий голос явно принадлежит женщине. Впрочем, скорее, девушке. «Лет восемнадцать, – решает сэр Томас. – Может, меньше. Очнулась, значит». – Может, он за веру пострадал.

Со стороны барона Джона, как раз сделавшего добрый глоток из кубка, доносится что-то вроде взрыва, и в спину несчастному францисканцу летит фонтан вина. Не разобравшись, что к чему, монах с воплем отскакивает в сторону.

Теперь хохочут все. Демоны ли, нет ли, но нелюди сумели расположить к себе почти всех – за понятным исключением – присутствующих.

– Облейте водой третьего, – командует, отсмеявшись, барон.

– А можно лучше вина? – слышится в ответ жалобное. Все снова улыбаются.

– Дайте им вина, – вздыхает, качая головой, рыцарь. – Да, как-то не так я себе представлял встречу с демонами.

– Мы не демоны, – возражает Акут-Аргал, – мы – гоблины. А вино у тебя, кстати, неплохое.

– Да и пить ты не дурак, как я погляжу, – бормочет озадаченно поивший гоблина солдат, рассматривая опустевший кубок.