Айзек Азимов - Маги на стадионе

— Что такое? — пробормотал учёный. — Вам нехорошо?

Харпер почувствовал, что Элвин перевернулся на другой бок, и понял, что тот нащупывает фонарь. Он хотел прошептать: «Ради бога, не двигайтесь!», но не мог выдавить из своего пересохшего горла ни звука. Раздался щелчок, и на одну из стенок палатки лёг яркий кружок света от фонаря.

Эта стенка прогибалась внутрь, словно на неё давила какая-то тяжесть. В центре выпуклости было нетрудно угадать очертания не то руки со скрюченными пальцами, не то когтистой лапы. Она находилась всего в двух футах над землёй, словно неведомый пришелец теребил ткань палатки, стоя на коленях.

Свет, по-видимому, его испугал, потому что когтистая лапа мгновенно исчезла, и стенка вновь натянулась. Раздалось глухое сердитее ворчание, и на долгое время наступила полная тишина.

Харпер с трудом перевёл дух. Он ожидал, что в стенке вот-вот появится зияющая прореха, и на них из темноты ринется нечто невыразимо ужасное. И он чуть истерически не вскрикнул, когда вместо треска рвущейся ткани откуда-то сверху донёсся еле слышный посвист поднявшегося на мгновение ветра.

Затем последовал знакомый — почти домашний звук. Это зазвенела пустая консервная банка, ударившись о камень, и почему-то напряжённость немного спала. Харпер наконец смог заговорить, а вернее, сипло прошептать:

— Он отыскал наши консервы. Может, теперь он уйдёт.

Словно в ответ, послышалось рычание, в котором чувствовались разочарование и злость, затем раздался удар и грохот катящихся банок. Харпер вдруг вспомнил, что всё их продовольствие было в палатке, а снаружи валялись пустые жестянки. Это его не обрадовало. Он от всего сердца пожалел, что они не взяли примера с суеверных горцев и ни оставили снаружи подношения богам или демонам, бродящим по этим вершинам.

И тут произошло нечто настолько внезапное и неожиданное, что он сообразил, в чём было дело, только когда всё кончилось. Раздался скрежет, словно по камням протащили что-то металлическое, потом — знакомое жужжание и удивлённое фырканье.

И затем — душераздирающий вопль ярости и ужаса, который начал стремительно удаляться — всё выше и выше в небо..

Этот замирающий звук вызвал в памяти Харпера давно забытую картину. Однажды ему довелось посмотреть старинный (начала двадцатого века) фильм, посвящённый истории воздухоплавания. В этом фильме было несколько страшных кадров, рассказывавших о первом полёте дирижабля. Выводившие его из ангара рабочие отпустили канаты не все вместе, и тех, кто замешкался, дирижабль мгновенно увлёк за собой в вышину. Несколько минут они беспомощно болтались под ним, цепляясь за канаты, а затем уставшие пальцы разжались и они один за другим попадали на землю.

Харпер ждал далёкого глухого удара о камни, но удар так и не раздался. Тут он услышал, что доктор Элвин повторяет снова и снова:

— Я связал левитаторы вместе. Я связал левитаторы вместе.

Харпер был настолько ошеломлён, что это его даже не встревожило. Он испытывал только досаду.

Ведь теперь он так никогда и не узнает, кто рыскал вокруг их палатки в смутном мраке гималайской ночи.

День начинал клониться к вечеру, когда в ущелье спустился горный спасательный вертолёт, который вёл скептик-сикх, подозревавший, что всё это подстроил какой-то изобретательный шутник. Когда вертолёт приземлился в центре поднятого им снежного вихря, доктор Элвин, одной рукой цепляясь за столбик палатки, отчаянно замахал машине.

Узнав учёного, вертолётчик испытал что-то похожее на благоговейный ужас. Значит, это правда! Ведь иначе Элвин никогда бы не очутился тут! И следовательно, всё, что сейчас летает в земной атмосфере и за её пределами, с этой минуты устарело, как древние колесницы.

— Слава богу, что вы нашли нас, — прочувствованно сказал учёный. — Но как вы добрались сюда так быстро?

— За это можете поблагодарить радиолокаторную сеть слежения и телескопы орбитальных станций. Мы бы добрались сюда и раньше, только сначала думали, что это какой-то розыгрыш.

— Не понимаю…

— А что бы вы сказали, доктор, если бы кто-нибудь сообщил, что дохлый гималайский снежный барс, запутавшийся в какой-то сбруе болтается на высоте в девяносто тысяч футов, не взлетая выше и не падая?

Джордж Харпер на своей постели в палатке принялся хохотать, не обращая внимания на боль, которую причинял смех. Доктор всунул голову внутрь и обеспокоенно спросил:

— Что случилось?

— Ничего… о-ох! Я просто задумался над тем, как мы снимем оттуда бедную животину, чтобы она не создавала угрозы для воздушного транспорта.

— Отправим туда кого-нибудь на левитаторе нажать на кнопки. Возможно, надо будет ввести радиоконтроль для всех аппаратов…

Голос доктора Элвина замер на полуслове. Учёный был уже далеко отсюда, углубившись в расчёты, которым предстояло изменить судьбу многих миров. Ибо он возвращал человечеству свободу, утраченную давным-давно, когда первые амфибии покинули свою невесомую подводную родину.

Битва с тяготением, длившаяся миллиард лет, была выиграла.

В стародавние времена призраки занимались обычно поднятием тяжестей: переносили цепи, пушечные ядра, срывали с окон ржавые железные решётки, перекатывали бочки с вином.

Снаряжение было недорогим. Его нетрудно было отыскать в погребах и подземельях, а также в замках, где его оставляли на самом видном месте. Словом, тяжёлая атлетика была во всех отношениях доступной. И призраки занимались ею с великой охотой.

Но почему, собственно, призраки так любили и любят спорт? Скорее всего, потому, что при жизни почти все они отличались крайней леностью и, по закону компенсации, становились весьма подвижными и деятельными после своей смерти. Так что поднятие тяжестей было для них не трудом во искупление грехов, а удовольствием.

Надо сказать, что призраки отдавали предпочтение индивидуальным видам спорта: фехтованию, имевшему славные древние традиции, художественной гимнастике, бадминтону, прыжкам с шестом (но без шеста), прыжкам в длину, фигурному катанию, вязанию узлов на коровьих хвостах и уже упомянутой выше тяжёлой атлетике. Словом, командные состязания проводились крайне редко, лишь от случая к случаю.

Но только до того дня, когда призраки-новаторы не предложили всем заняться конным спортом.

Правда, тут же возникли споры, проводить ли скачки, кроссы или состязания по выездке, должны ли кони скакать галопом или трусить рысью.

И тут один из призраков засомневался; существуют ли вообще кони-призраки?