Мобснабсбыт Ухорезов - Аццкий хай

Во те на… А Риммон уже присматривался, выискивая взглядом обещанные сокровища. Облом-с. Да как технично. И главное, не вовремя. Черт, сбил с нужного настроения, сволочь.

По середине огромного мраморного зала, украшенного мраморными статуями, на мраморном троне, в позе мыслителя, сидел… а вот и не мраморный, а вполне себе мясной атлант. Хоть и неимоверно старый, седой как лунь, и непроницаемой повязкой на глазах.

— Великий Эвенор! К тебе твой верный полемарх Апалко!

— А-а-а-а… входи достойной Битвы муж могучий

Твоими твероступными шагами, я слышу,

Движет злое нетерпенье, желание скорее

Донести благую весть, иль злое предсказанье?

Риммон мигнул. Это что? Он в натуре так разговаривает? Или тоже над Палкосуевым прикалывается, но по-своему?

— Этнарх… Э… Слова твои, достойны занесенья… в… ну. Эээ… Скрижали мудрости, достойны занесенья. Да. В скрижали. И свет, и радость озаряют души… И мысли. И… И скрижали.

— Да кончай тужится, потом секретарям надиктую, и сам за тебя достойный ответ придумаю. Скрижали-срежетали. Тьфу. Противно слушать. Ну, чего приперся?

Фух, пронесло. А то мало ли… Вдруг дедок, из тех маразматиков, что только стихи понимают был бы. Попадались несколько таких. Намучался, жуть.

— Этнарх, вернулся Адамчик.

— Он что, совсем совесть потерял? Несчастный…, впрочем, оно и к лучшему, меня тяготит невыполненное обязательство. И где он сейчас?

— Здесь, Этнарх.

— Ты его притащил сюда??? СТРАЖА! СТРАЖА!!! НЕМЕДЛЕННО ПЕРСЧИТАТЬ ВСЕ! ВСЕ ПРИБИТЬ ГВОЗДЯМИ!!! И ПОСТАВИТЬ ОКОЛО ВСЕГО ПО СОЛДАТУ! И ОКОЛО ТЕХ СОЛДАТ, ЕЩЕ ПО ДВОЕ, ЧТОБ С ПЕРВЫХ КАЗЕННУЮ АМУНИЦИЮ НЕ УПЕРЛИ!

Ппц, что он так разорался? Аж уши заложило.

Как ни странно, приказ был выполнен буквально. В зал, вбежала толпа и рассредоточилась вокруг гигантских, даже по меркам атлантов, статуй. Не ясно было, как Адамчик сможет их украсть, будь он хоть трижды великий вор, да и нафига ему нужны мраморные статуи в триста метров высотой. Но видимо, дисциплина тут была на высоте. На высоте семидесяти метров, не меньше.

— Этнарх, Жучара перевоспитался. По крайней мере, он мне в этом поклялся.

— Верить словам вора? Я поражен твоей наивностью, наиглупейший муж тупой, как пробка от амфоры с вином! Это — Адамчик!

— Он поклялся головой своего брата, что сегодня ничего ни у кого не украдет. Разве что снимет с трупа после честного… Ну, честного для вора, поединка. Ну не поединка… Но с трупа.

— А, ну с трупа еще ладно. С трупа можно, это по-нашему, по… Какого еще брата? Их что, двое?

— Да, Этнарх. Вот, на левой руке у меня Адамчик, обретший новое тело, а на правой — его брат Сам.

Повисла тишина. Старый, слепой Атлант молчал. Риммон тоже. А что говорить?

— Я жду.

Золотой Змей откашлялся.

— СаламМир — козел.

Эвенор расхохотался.

— Да, это ты… — он отсмеялся и продолжил. — Конечно, ты. Ну, здоров будь во веки вечные Жучара-Лжец, Жучара-Вор.

— И тебе, великий Эвенор, здоровья, новых глаз и всех зубов.

— Каким ты был, таким ты и остался. Но где же брат твой?

— Не сторож брату своему, и уж тем более не рот. Он скажет сам.

— Да, сам скажу. Ведь я же Сам, стало быть я сам могу сказать. Он брат мне, я ему, мы кровью связаны вовек, и души слиты будто в бронзе, медь и олово, в одном… ЧЕРТ! Я от вас уже заразился! Можно без стихов? Давайте к делу!

— Да, вы похожи. Не важно, кто как выглядит, ваши души сто крат переплелись. Ну, Жучара… Ты пришел за своим добром? Забрать желаешь, в этот миг?

— Да, Этнарх. Уже пора.

— Да будет так. — Старик громко хлопнул в ладоши от чего Риммон и Тварюшка подскочили метра на полтора. — Эй, кто-нибудь! Несите Ключ от сундука, шкатулки, ящичка, футляра! И поскорее разгильдяи, мне время уж творить, подать сюда пяток секретарей!

Прибежал гигантский сорокаметровый мальчик, и почтительно поклонившись, подал слепцу Ключ. Один. Зато какой! Любой Буратино бы обзавидовался.

Ключ, размером с три Риммона, явно золотой. Такая тончайшая резьба, ни Атланту с его лапищами, ни Человеку с его отсутствием понимания истинной красоты, ни в жизнь не удастся.

Эвенор, с кряхтением поднялся с трона и вполне целенаправленно, уверенно, ни на что, не натыкаясь, зашагал к выходу.

— Я буду скоро, вам тут ждать велю событий,

Достойных воспеванья… в скрижалях… А, тьфу, чтоб ты провалился, со своими скрижалями! Ждите!

— Слышь, Палкосуев, а он что, шизик?

— Апалко-Суеф.

— Ага, я так и сказал. У него шиза, да? То, как нормальный себя ведет, то клинит его.

— Великий Этнарх очень стар. Он родоначальник всех Атлантов, мы все его дети, внуки, правнуки… Чтим его. Так что будь вежлив, прошу тебя.

— А все же?

— Ну… Когда Эвенор, в битве за…

— Опять эти сплетни??? НЕ БЫЛО НИКАКОЙ БИТВЫ! Было предательство, измена!

— О, Этнарх, прости, я не видел, как ты вошел.

— Не видел? А глаза, глаза тебе зачем даны, безмозглый ты баран!

Величье мира постигать, и замечать, и примечать, и видеть!

А более всего, смотреть на старшего обязаны они, величье мудрости

Чтоб запечатлеть в скрижалях… ДА ЕПЕРНЫЙ ТЕАТР!!!

Старик, чем-то сильно огорчился и рухнул в свое неудобное, каменно-холодное кресло.

— Вот. Забирай. — И он протянул слегка дрожащую руку. Посередине ладони стоял огромный, ну для Риммона огромный, а для атланта крохотный, фиолетовый чемодан на колесиках, облепленный со всех сторон стикирами и самоклейками, с непонятными, толи логотипами, толи рунами, толи еще чем-то.

Золотой Змей осмотрел чемодан со всех сторон, понюхал, лизнул, и кивнул обеими головами.

— Да, это он. Брат, возьми его пожалуйста.

Риммон не стал припираться и взялся за выдвижную ручку. Чемодан, тут же уменьшился до приемлемых, пригодных к транспортировке размеров.

Тварюшка перепрыгнул на руку Эвенору и пополз к плечу. Долез до уха, и что-то горячо зашептал. Этнарх молча кивал. Потом хмыкнул, и сказал лишь одно слово: «Хорошо».

Золотой Змей полез обратно, но неловко оступился, на пока еще слабых лапках, и кувырком скатился куда-то в складки одежд старца-великана.

— Ночевала змейка золотая, на груди атланта-великана… — в полголоса продекламировал Риммон и улыбнулся. Ручка чемодана приятно лежала в ладони. Дело было почти сделано.

Тварюшка выпутался, выбрался из складок и извиняясь засеменил в сторону протянутой полемархом ладони.

— Апалко, прими у Адамчика тринадцать драгоценных песчинок, и спрячь понадежней. Это волшебные песчинки, за каждую отвечаешь головой. Не повтори судьбы Меркулоха.

— Слушаюсь, Этнарх.

— Все, мне действительно пора. Да и вам, я думаю тоже. До встречи, о странные братья, скованные цепью времен,

Ваши пути много раз на земли Атлантов ведут

Вы же, ступая, держитесь друг друга, будьте родными по духу,