Роберт Асприн - Другой отличный миф

– Ну, – начал он. – Извр – самообеспечивающееся, неприветливое измерение. У нас возможно, и не самые лучшие бойцы, но они достаточно близки к этому, чтобы путешественники из других измерений поторопились уступить им место. Технология и магия существуют у нас бок о бок и переплелись друг с другом. В общем и целом это создает весьма мощный узелок.

– Но почему кто-то должен этого бояться?

– Как я сказал, в Извре есть много притягательного. Одним из побочных эффектов успеха является изобилие прихлебателей. Было время, когда мы быстро подошли к тому, чтобы потонуть в массе беженцев и иммигрантов из других измерений. Когда они стали уж слишком нам досаждать, мы положили этому конец.

– Как? – нажал я.

– Во-первых, вытурили всех посторонних, которые не вносили свой вклад. А потом, в качестве добавочной меры стали распостранять слухи об определенном антиобщественном отношении извергов к выходцам из других измерений.

– Какого рода слухи?

– О, обычные. Что мы едим своих врагов, пытаем людей для развлечения и предаемся половой практике, считающейся сомнительной по стандартным меркам любого из измерений. Люди не знают, сколько тут правды, а сколько – преувеличения. Но никто не рвется выяснить это из первых рук.

– А сколько тут правды, Ааз? – спросил я, приподнявшись на локте.

Он зло усмехнулся мне.

– Достаточно, чтобы эти слухи выглядели правдивыми.

Я собирался спросить его, что требуется для того, чтобы считаться иммигрантом, вносящим свой вклад, но решил пока этого не делать.

– Ах! Какой великолепный образец цивилизации! – хохотнул, не выдержав, Ааз, оглядываясь вокруг и восторгаясь, словно ребенок, впервые попавший на ярмарку.

Мы небрежно прогуливались по одной из менее оживленных улиц Твикста. Всюду валялись где попало мусор и нищие, в то время как глаза-бусинки грызунов, как человеческие, так и нечеловеческие, изучали нас из затемненных дверей и окон. Город представлял собой скопление зданий, прилепившихся вокруг армейского аванпоста, снабженного гарнизоном больше по привычке, чем по необходимости. Встречаемые иногда нами солдаты настолько выродились по сравнению с подтянутым образцом вербовочного плаката, что часто трудно было сказать, кто выглядел более грозно – стражник или явно уголовный тип, которого он сторожил.

– Если ты спросишь моего мнения, это больше похоже на человечество в его наихудшей разновидности, – мрачно пробурчал я.

– Именно это я и сказал: великолепный образец цивилизации!

Я мало что мог сказать на это, не чувствуя себя завлекаемым на очередную философскую лекцию Ааза.

– Ааз, это мое воображение или люди пялятся на нас?

– Расслабься, малыш. В подобном городе жители всегда инстинктивно стремятся определить на глаз характер чужака. Они пытаются угадать жертвы мы или хищники. Наша задача – гарантировать им, что мы относимся ко второй категории.

Чтобы проиллюстрировать свой довод, он вдруг круто обернулся и пригнулся, словно кот, обводя грозным взгядом пройденную улицу и положив руку на рукоять меча.

В окнах и дверных проемах возникло неожиданное движение, когда примерно дюжина полуразличимых фигур снова растаяла в темноте.

Одна фигура не исчезла. Девка облокотилась о подоконник, сложив руки так, чобы подчеркнуть полуприкрытые груди, и приглашающе улыбнулась ему. Он улыбнулся и помахал ей. Она нахально медленно провела кончиком языка по губе и неприлично подмигнула.

– Гм… Ааз?

– Да, малыш?

– Мне бы крайне не хотелось вмешиваться, но ведь предполагается, что ты дряхлый старик, помнишь?

Ааз все еще носил личину Гаркина. И кажется этот факт на мгновение выскочил у него из головы.

– Хмм? Ах, да. Я полагаю, что ты прав, малыш. Однако это кажется никого не волнует. Может быть в этом городишке привыкли к старикам.

– Ну, а не мог бы ты, по крайне мере перестать хвататься за меч? Ему же полагается быть нашим боевым сюрпризом.

Ааз теперь носил плащ убийцы, который он опять быстро запахнул, чтобы спрятать меч.

– Да, слезешь ты наконец с моей спины, малыш? Я же сказал, никто, похоже, не обращает на нас ни малейшего внимания.

– Никто? – Я указующе мотнул головой в сторону девицы в окне.

– Эта? Она обращает на нас не больше внимания, чем на любого другого на улице.

– В самом деле?

– Ну, если и обращает, то больше на тебя, чем на меня.

– На меня? Брось, Ааз.

– Не забывай, малыш, что ты теперь весьма впечатляющая личность.

Я моргнул. Это мне не пришло в голову. Я забыл, что на мне теперь была личина Квингли.

Мы спрятали охотника на демонов у городской черты. На самом деле, вообще-то мы его закопали. Поначалу это предложение меня шокировало, но, как указал Ааз, статуя не нуждалась в воздухе, и это был единственный имевшийся у нас верный способ гарантировать, что его не найдет кто-нибудь другой.

Даже боевой единорог стоявший за нами, теперь полностью оседланный и в броне не помогал мне держать в уме свою новую личность. Мы уже слишком долго путешествовали вместе.

Полагаю, мне следовало теперь получать какое-то удовлетворение от того факта, что я мог сохранять не только одну, но и две личины без сознательных мыслей об этом. Я его не получал. Меня нервировала необходимость помнить, что со стороны я кажусь иным, чем вижу себя сам.

Я бросил быстрый взгляд на девку. Когда наши глаза встретились ее улыбка заметно расширилась. Она проявила свой увеличивающийся энтузиазм, высунувшись еще дальше из окна, и я начал беспокоится, что она может вывалится… из окна или из платья.

– Что я тебе говорил, малыш? – Ааз восторженно хлопнул меня по плечу и бесстыдно подмигнул.

– Я предпочел бы нравиться ей таким какой я есть на самом деле, – мрачно проворчал я.

– Цена успеха, малыш, – философски ответил Ааз. – Ну, не имеет значения. Мы здесь по делу, помнишь?

– Правильно, – твердо сказал я.

Я повернулся, чтобы продолжить наш путь, и преуспел только в том, что крепко ударил Ааза по ноге своим мечом.

– Эй! Поосторожней, малыш!

В этом ношении меча было, кажется, больше, чем виделось небрежному взгляду.

– Извини, Ааз, – начал оправдываться я. – Эта штука немного тяжеловата на конце.

– Да? Откуда ты это знаешь? – огрызнулся мой товарищ.

– Ну… ты говорил.

– Я говорил? Так не пойдет, малыш. То, что тяжеловато на конце для меня, может не быть тяжеловато на конце для тебя. Баланс оружия – дело личное.

– Ну… полагаю, я просто не привык носить меч, – признался я.

– Это легко. Просто забудь, что ты носишь его. Думай о нем, как о части себя самого.