Андрей Жвалевский - Личное дело Мергионы или Четыре чертовы дюжины

5. Но главная опасность кроется в самих Чашах. Их мощь настолько велика, что контролировать ее нелегко даже самому хладнокровному и уравновешенному магу. Последствия же неосознанного применения Двух Чаш могут быть ужасающими не только для населения прилегающего материка, но и для овладевшего Чашами. Стоит, например, невзначай подумать «Ах чтоб меня», как Чаши тут же это желание выполнят.

Мергиона смотрела на Пять Причин, полыхающих над ректорским столом, и задумчиво шевелила пальцами ног. Теперь она не сомневалась, что ее отец отправился разыскивать именно Две Чаши.

Темным январским утром Мергиона Пейджер, бывшая колдунья, а сейчас – просто девочка двенадцати лет, открыла глаза и прислушалась. На соседних кроватях посапывали полноценные студентки Первертса, досматривающие свои волшебные сны. До подъема оставалось два часа, до возвращения с каникул Порри Гаттера и Сена Аесли – один день.

«Не буду их ждать, – подумала Мерги. – И вообще, не буду их впутывать». В конце концов, это было ее личное дело.

Мергиона быстро и тихо умылась, оделась, побросала в рюкзак необходимые вещи и осторожно вышла из спальни, повторяя про себя Пять Причин.

Она успела сделать всего несколько шагов, как вдруг…

– Ку-у-уда это ты собрала-а-а-ась?

– А кого это интересует? – Мерги нащупала под курткой нунчаки.

Сверху повеяло холодом, и перед Мергионой появилось лицо Висельника. Привидение Орлодерра со сверхъестественным интересом таращилось на девочку.

Мергиона заколебалась. Первым желанием было послать любопытный призрак подальше. Но в этом не было никакого смысла, к тому же обиженный Висельник мог поднять шум.

«А что я теряю?» – подумала Мерги и честно призналась:

– В Эдинбург.

– А-а-а, – протянул Висельник. – Ну, попутного ветра.

– Я все-е-егда говорил, – выдавился из стены слезайблинский Утопленник, – что при повешении люди глупе-е-еют. Какой, к водомеркам, попутный ветер? Живые не пользуются ветром для путешествий!

– Действительно, Пейджер, – сказал Висельник. – А как ты доберешься до Эдинбурга?

– Доберусь как-нибудь! – отмахнулась Мергиона и собралась продолжить путь, но тут сквозь паркет просочился Отравленник.

– Как-нибудь не полу-у-учится! – простонал он. В силу причины своей смерти приведение Гдетотаммера страдало вечной изжогой и, как следствие, неизлечимым пессимизмом.

– По воздуху тебе не добраться, – сдавленно произнес Отравленник, – по земле не дойдешь, а моря тут и в помине не было.

«Что-то Парашютист запаздывает», – подумала Мерги.

И тут же появился жизнерадостный Парашютист. Призрак Чертекака с приветственным воем пробил потолок, успел спросить «А чего это вы-ы-ы ту-у-у-ут…» и, не снижая скорости, пронесся вниз.

– Позорище, – прокомментировал полет коллеги Висельник.

– Вот из-за таких, как он, – хлюпнул Утопленник, – люди и боятся умирать.

– А ты, девочка, лучше знаешь что? – сказал Отравленник. – Вали-ка ты лучше баиньки.

– Да ладно тебе, – перебил его Висельник, – я уверен, что за полдня на попутках…

– На каких попутках? – скривился Отравленник, забираясь в стоящие у стены рыцарские доспехи. – Разве что на рейсовом драконе до Блэкпульского зме-ехранилища…

– Это ж такой крюк! – закричал Утопленник. – Давай ты доберешься до Глазго…

– До Глазго! – лязгнуло забралом привидение Гдетотаммера. – И на чем это она до Глазго доберется?

– На попутках! – крикнул Висельник.

– На попутках, – горько повторил Отравленник. – Как же я не люблю призраков, которые думают, что во всем разбираются. Прямо придушил бы своими руками!

Железные рыцарские перчатки попытались ухватить Висельника.

– Маршрукти! – завопил Утопленник. – В смысле маршрутки! В Глазго маршрутные единороги ходят!

– О чем спор? – поинтересовался Парашютист, который на этот раз вылетел снизу и сейчас дергал застрявший в полу парашют.

– Пейджер собралась в Эдинбург, – сказал Утопленник, – а туда лучше всего на маршрутке.

– Глупости! – Отравленник вытащил из ножен ржавый двуручный меч с клеймом «Second Hand» и сунул его обратно. – В маршрутке придется неделю ждать, пока наберется полный салон. До Эдинбурга Пейджер не доберется ни в коем случае, но если уж подвергать дитя неоправданному риску, то только на рейсовом драконе.

– Да сейчас в каждом драконе по десятку джиннов-террористов! – возмутился Висельник. – Уж лучше на попутках!

– А к чему такие сложности? – удивился Парашютист. – Я только что из воздуха. Ветер попутный…

– Идиот! – дружно закричали остальные привидения. – Живые не могут сами летать по воздуху!

– Какие проблемы? – пожал плечами Парашютист. – Давайте ее убьем.

Многоголосый стон прокатился по коридорам Первертса.

– Когда-нибудь он сведет всех нас в могилу! – просипел Отравленник, выскакивая из рыцаря. – Ты что, предлагаешь отравить бедную девочку только для того, чтобы она съездила в Эдинбург?

Обезлюдевшие доспехи пошатнулись и грохнулись об пол.

Мергиона поежилась. Чтобы успокоиться, она вспомнила слова Джеки Чана: «Только сильные духом могут победить духов».

– Зачем эти ужасы? – сказал Парашютист. – Пусть заберется на башню – и вниз. Если страшно, могу парашют одолжить.

– Если б Незамерзающий Каток не замерз, – сокрушенно вздохнул Утопленник, – еще можно было бы подумать. А так… Даже не знаю…

Мергиона поняла, что сейчас станет свидетелем еще одного спора, столь же актуального, сколь бессмысленного.

– Большое спасибо, – твердо сказала она, – вы мне очень помогли, но я справлюсь сама.

Девочка решительно прошла сквозь удивившегося Висельника и направилась к выходу.

– Сама справится? – задумчиво произнес Утопленник. – Интересно, как?

– Может, зако-о-олется? – предположил Парашютист, и коридоры Первертса заполнились причитаниями, театральными стонами и трагическим смехом призраков.

«Ай, какая я молодчинка!» – думала Мергиона, совершенно бесшумно передвигаясь в абсолютной темноте коридоров.

«Ай, какая я ловкая!» – шептала она, тенью проскальзывая в едва приоткрытые двери.

«Ай, какая я тренированная!» – сказала себе гроза черепашек-мутантов, ловко спрыгивая с подоконника в пушистый снег.

«Ай, как ловко я все обстряпала!» – собиралась напоследок подумать Мерги, аккуратно открывая Северные ворота Первертса, но вместо этого громко вскрикнула: