Андрей Жвалевский - Личное дело Мергионы или Четыре чертовы дюжины

– Это я была злодейски лишена, – сказало несчастное дитя, бодро подпрыгивая на месте и энергично потирая розовые щеки.

Фантом сел в снег и уставился на Мергиону. Та немой вопрос поняла, пожала плечиком и состроила гримасу.

– Чудесной силы жалко, не спорю, но что же теперь, сидеть и плакать? Ну я поплакала, конечно, недельку, ну и хватит. Скажите лучше, что могут делать крестьяне с плантациями риса?

– Поливать водой, – рассеянно ответил Фантом Асс, напряженно о чем-то думая.

– Зачем?

– Чтобы не засох…

– Ура! – завопила Мергиона. – А вы, оказывается, не только хныкать можете. – Она повозилась с листочком и горделиво протянула его Ассу. – Еще одна буква – «Р»!

Асс глянул на творение Ямумато. Потом быстрым движением сбил в кучку три строчки. На рисовой бумаге радостно засветилась «Е»:

– Как вы догадались? – деловито спросила Мергиона.

– Личный опыт, – сказал Фантом.

– Здорово! А еще что-нибудь? Из личного опыта.

– Только это, – Асс вернул листочек Мергионе.

– «А»! Отлично! Спасибо огромное! – воскликнула девочка. – С остальными я уже легко справлюсь. Все, я побежала в корпус, а то холодно. Только давайте вы вылезете из сугроба, а то простудите себе… короче, простудитесь.

Мергиона вытащила задумчивого Фантома из снега.

– Скажи, пожалуйста, – Асс заглянул девочке в глаза. – Как мне стать такой же… таким же жизнерадостным? Что для этого надо делать?

– Заняться чем-нибудь! – воскликнула Мерги и унеслась прочь.

– Зачем? – спросил Фантом Асс.

– Ух, как тут тепло! – закричала Моргиона, врываясь в кабинет ректора. – А я и не знала! Дубль, вставай, будешь подсказывать.

Дуб сел и захлопал глазами.

– Ты когда-нибудь бродил по охотничьим тропам?

– Нет, – подумав, сказал Дубль.

– А нирваны пытался достигнуть?

– Тоже нет, – Дуб встал. – Но я могу. Куда идти?

– Э-э-э… О! Сходи в столовую и принеси еды какой-нибудь и чаю горячего.

Когда Дубль, успокоенный отменой непонятного задания по достижению нирваны, вышел, Мергиона перевернула учебный план неиспорченной стороной кверху и, заглядывая в японскую шараду, начала писать.

– Так, первая «Р» из «Шамана и бубна», потом «Е» из «Синяков и ушибов», потом «К» из «Цунами и глотки». Дальше две неизвестные буквы, «Т» из «Скворцов и крошек», «А» из «Островов и вулканов», «Р» из «Плантаций риса» и еще две пустышки. Получилось…

рек??тар??

«Что это за место такое? – потерла лоб Мерги, перебирая известные ей географические названия. – Рейкьявик? Не помню… Не знаю… У кого бы спросить…»

Она посмотрела на настенные часы.

– Все спят, – сказали часы, сердито щелкнув стрелками по половине второго. – И мы, кстати, тоже не обязаны ради тебя по ночам работать.

«У меня же есть Рука Помощи! – вспомнила Мергиона. – Вот кто мне поможет. Ура!»

– Подъем! – объявила она золотому талисману, снимая подарок Тотктонады с шеи и кладя на стол. – Будешь подавать знаки.

Ручка несколько раз энергично сжала и разжала пальцы, встряхнулась и устроилась на краю листа. Мергиона прижала строчку «Пытаясь достигнуть нирваны». Рука подняла указательный палец и покачала им из стороны в сторону.

– Не то? – спросила Мерги, отпуская «Нирвану!…» – Мне она тоже надоела. Тогда «Споткнулся и мордой о камень»? Тоже не годится? «Зарыли мы прошлой весною»? «Не зря кипятком поливали»? Опять не то? Подожди, как это может быть? Или тебе просто стихи не нравятся?!

Рука Помощи неопределенно покачала пальцами.

– Не в этом дело? А в чем?

Рука показала два пальчика, потом три и пренебрежительно махнула собой.

– Два и три не годятся? Что это значит? А-а-а! Это были вторые или третьи строчки, а надо с первых начинать?

Рука Помощи схватила Мергиону за средний палец и торжественно потрясла.

– Вот такая я умница, – сказала девочка. – Продолжим. «Теперь там гараж и терраса». Нет? «И птицы на юг улетели». Нет? «Среди непогоды и ветра»?

Рука взметнула большой палец.

– Ну, – Мерги крепко придавила вырывающуюся «Непогоду», – хорошо. Что там могло случиться, среди непогоды и ветра? – Она окинула взглядом бесхозные строки и загрустила. – Знаешь, дорогая Рука, что угодно там могло случиться. И по охотничьим тропам кто-то мог бродить, и холодные ветры могли задуть, и роза в саду вдруг могла распуститься… Что? Роза? Уверена? А чего это она вдруг распустилась среди непогоды? Разве что… Поливали! Ну конечно!

Сцементированное трехстишие переползло на пятую позицию и замерло. Ничего не увеличилось, не засияло, не запульсировало.

– Не поняла, – нахмурилась Мергиона. – А где буква? Где буква, я тебя спрашиваю?

Рука Помощи свела большой и указательный пальцы в кружочек.

– Что ты показываешь? Ноль? ОК? А что здесь ОК? Буквы-то нет. Ты мне все испортила! Вот дура. Уходи!

Золотая ручка съежилась и убежала на край стола.

Девочка так разозлилась, что даже недобитые остатки трех последних хокку это почувствовали. Строчки сбились в кучку в правом нижнем углу и почти перестали шевелиться.

– Тоже мне помощница, – проворчала Мерги. Она попыталась выковырять «Непогоду», но хокку будто вросло в бумагу. – Ну, и что дальше? «Вишневую косточку в землю». Что косточку? Зарыли. Угу. «Зарыли мы прошлой весною». И что? «Теперь хоть никто не мешает»? А кому она мешала? А, вот что теперь!

– Ну вот, другое дело. Буква «А». И получилось…

река_тар??

– Река? Я убила полночи, чтобы разгадать слово «река»?! Ну, японский бог! А что тогда…

Девочка склонилась над «Непогодой» и почувствовала, что уши ее запылали. Так вот что значил изображенный брелочком ноль! Между словами «вдруг» и «роза» явственно мерцал… пробел.

– Ручка, – жалобно сказала Мергиона. – Рученька! Прости меня, пожалуйста. Это не ты дура, это я. Мир?

Рука Помощи побарабанила золотыми пальчиками по столешнице и вдруг, как счастливый щенок, кинулась к Мерги. Подбежав, ручка сложилась в крохотный золотой кулачок и три раза стукнула в ладонь девочки.