Андрей Курков - Пуля нашла героя

— Вы же товарищ Саплухов? — сказал он с улыбочкой, сразу повернувшись к ученому-филологу.

— Да, — сказал тот.

— Читал о вас и о лаборатории в «Вопросах литературы», — сказал лысоватый.

— Извините, не представился. Член Союза писателей Грибанин Василий Кузьмич.

— Ну меня вы знаете, — не без гордости сказал Саплухов. — А это мой секретарь Нина Петровна и ассистент Юрий Григорьевич, — представил он остальных сидевших за столом.

Грибанин кивнул секретарше, а потом и Юрцу.

— Если позволите, я с вами есть буду, а то, знаете, скучно одному, — говорил он. — Я тут уже второй год живу.

— Здесь? Второй год? — удивился Саплухов.

— Да-да… Роман пишу, такой, знаете, биографический роман о жизни первого наркома здравоохранения, о Семашко. Слышали о нем?

— Конечно, — сказал Саплухов. — Даже читал, помню, что-то из его очерков.

— Вот о нем и пишу. Большущий роман получается. Даже не думал, что так много материала обнаружится о его жизни и деятельности.

Официантка в белом подкатила к столу тележку и стала расставлять тарелки с гречневой кашей и котлетками.

— Валечка, я теперь здесь буду сидеть, хорошо? — ласково проговорил писатель Грибанин.

— Хорошо, — сказала, вздохнув, Валечка. — Вы, Василий Кузьмич, каждую неделю пересаживаетесь, невозможно упомнить!

С этого момента три раза в день за столом разговаривали о неизвестном Юрцу Семашко. Несколько раз прошлись подробно от его трудного детства в купеческой семье до наркомовских высот и тихой благородной смерти в кремлевской больнице. Похоже было, однако, что секретарша Саплухова проявляла больше интереса к этой исторической личности, чем ее ученый начальник, и, видимо, этого было достаточно Грибанину, чтобы тараторите без конца, почти захлебываясь, глядя не моргая на внимательную Нину Петровну и лишь изредка бросая контрольные взгляды на Саплухова, чтобы лишний раз ему улыбнуться.

Юрец, больше следя за Грибаниным, чем слушая его, понял, что писателю нравится тело саплуховской секретарши. В этом, конечно, удивительного ничего не было, ведь Нина Петровна имела добротную фигуру силовой физкультурницы и лицом была приятна и веснушчата. Догадки Юрца стали находить подтверждение по вечерам, когда стрекотанье ее печатной машинки вдруг затихало на часполтора и вместо него доносилось до тонкого настороженного уха Юрца какое-то ерзанье, поскрипывание. А уже около полуночи, когда Юрец курил на балконе последнюю перед сном папиросу, думая о женщине-блондинке, он видел, как Нина Петровна с этим самым Грибаниным пробирались по узкой парковой аллейке вниз, к витиеватой улочке, ведущей к морю. Вот этого Юрец понять никак не мог. Ну хорошо, думал он, пожарились перед сном, попотели, как в бане, но зачем после этого на ночь глядя идти не меньше километра по темному городу к морю? Дурь какая-то писательская, — думал он и все больше убеждался, что писателей надо сторониться, потому что неизвестно, что у них такое на уме.

Наблюдение этого писательско-секретарского романа уже начинало выводить Юрца из себя. Не то чтобы он был против. Совсем нет. Просто стало ему невыносимо одиноко без женщины-блондинки, и обходиться одними мыслями о ней он уже никак не мог. Надо было что-то делать. И он открыл свой чемодан. Пересчитал пачку заработанных в тюрьме денег. Было там что-то около пяти с половиной тысяч, ведь по приезде в Ялту пришлось ему купить себе модной летней одежды, да и еще кепку с козырьком купил у армянина на базаре за двадцать рублей. В общем, денег было много. Отсчитав триста рублей, решил Юрец пойти в ресторан на набережной. Там было несколько ресторанов, но Юрец присмотрел один, из которого по вечерам громче доносилась музыка и пьяные выкрики клиентов. «Там, где больше шума, — там больше и женщин», — разумно заключил он.

Одевшись в летний бело-голубой полосатый костюм и водрузив на голову кепку, Юрец пощупал деньги, лежавшие во внутреннем кармане пиджака, и, глубоко вздохнув, вышел из своего номера.

В ресторане «Волна» в папиросном дыму плавали официантки в коротких, открывающих коленки, оранжевых юбочках. Разносили вино, водку, цветасто украшенные «резными» овощами блюда. Играл оркестр, и музыка то и дело срывалась на фальшивой ноте и опадала, словно музыкант, ошибившись, переставал с испуга играть на секунду, но потом снова дотрагивался смычком до скрипки или пальцами до клавиш снежно-белого рояля.

— Здравствуйте, — возникла перед Юрцом из дымного тумана толстенькая маленькая женщина с завивкой. — Вам столик на одного или, может, подсадить? — услужливо спросила она и воровато подмигнула.

— На одного, — выпалил Юрец, застигнутый врасплох. Женщина музыкально развернулась и, махнув ручкой, призвала клиента следовать за ней. Они прошли, лавируя между столиками и большими пальмовыми лапами-листьями, высовывавшимися из пропитанного папиросным дымом воздуха. Остановились в самом углу: там, среди пальм, стоял маленький столик на двоих.

— Нравится? — спросила женщина.

Юрец кивнул.

— Присаживайтесь, а я сейчас официанточку пришлю! Не успел Юрец как следует развалиться на удобном стуле, отодвинувшись на полметра от стола и закинув ногу на ногу, как возле него остановилась миленькая рыжеволосая официантка.

— Меню, — чирикнула она, подавая Юрцу толстую красную папку.

Он смотрел на странные, ничего ему не говорящие названия пищи, а она терпеливо стояла рядом, зажав в правой ручке карандаш, а во второй блокнот.

— Это мясо? — спросил Юрец, тыкая на какое-то мудреное слово, в котором, однако, чувствовалось что-то мясное.

— Да, — наклонившись, сказала официантка. — Мясо молодого оленя, вымоченное в молоке. Юрец удивленно покачал головой.

— Будете?

— Да. Одну порцию, — добавил Юрец на всякий случай. — А вино какое?

— А вот, пожалуйста, — она услужливо перевернула страницу и показала на бесконечный список алкогольных напитков.

Снова растерявшись, Юрец оторвал взгляд от всех этих «совиньонов», посмотрел на официантку просяще и сказал:

— Водки триста грамм?

— Пожалуйста, — улыбнулась девушка. — Какой? «Кубанской», «Лимонной», «Перцовки», «Русской»…

— «Русской», — перебил невыносимое перечисление Юрец. — И поскорее!

Девушка исчезла, успев настоятельно порекомендовать рыбное ассорти и овощной салат.

Глаза Юрца постепенно привыкали к странно сочному ресторанному воздуху. Проступали уже силуэты сидевших за соседними столиками, а минут пять спустя смог Юрец различить и музыкантов, старавшихся в противоположном углу зала.

Увидел, как плыла к нему с подносом в руках официанточка с рыжими волосами. Сама все расставила, сама ему стопочку хрустальную водкой наполнила.