Анастасия Завозова - Вальпургиева ночь

Меж тем Клотильда давала бабке ценные указания. Та тянула самогошку, как Хемингуэй кальвадос, и старательно кивала рогатыми концами завязанного на лбу цветастого платочка.

— Всех—сюда! Перво-наперво Иульку с батюшкой, потом Готфридову родню, няньку его полоумную не зови, нам только ее разговоров о прадеде-крестоносце не хватало. Слугам накажи, пусть деньги берут, я все равно не дам, а вздумают меня предать, узнают, какова я в гневе. Да особо отметь, что Иулька меня во сто раз хуже будет.

— Все исполним, матушка, не сумлевайся! — Бабуля уже махнула руками на всякий этикет и тянула тминную из горла, вытащив из подола соломинку. Во дает, старая! Последний раз я такое шоу видела только на выпускном вечере — наша физкультурная Баба-с-Веслом зажигательно откалывала твист на раздаточном столе школьной столовой, не выпуская из рук бутылку «Столичной» с засунутой в горлышко трубкой от тонометра — гуманитарной помощью из медпункта…

Бабка сноровисто догрызла огурчик, посипела, водя пустой соломинкой по донышку, и вздохнула, как бы невзначай покосившись на соседний кувшин.

— Иди, иди, Марфушка! — поторопила ее Клотильда.

Марфушка встала из-за стола и споткнулась об валявшегося рядом Готфрида.

— А с барином-то че?

В ответ послышалось уже знакомое:

— Унесите…

Вернувшиеся стражники, уже ничего не спрашивая, ловко вынесли Готфрида и пару-тройку кувшинчиков, чтоб тому не скучно было при пробуждении.

Наконец мы с Клотильдой остались одни. Повернувшись ко мне, она еще раз поддернула грудь, посопела и церемонно представилась:

— Я, как вы уже, видимо, поняли, хозяйка этого замка, госпожа Клотильда Фусшнель. Могу я узнать ваше имя?

Ну что-что, а врать, изобретать и выдумывать моя тыковка умеет быстро. Я чопорно кивнула деве бубенцами:

— Аполлинария фон Кузнецофф к вашим услугам.

— Вот и прекрасно, — обрадовалась Клотька (ну слишком долго тянуть Клотильду!). — Видите ли, милая Аполлинария, в нашем семействе сейчас назревает бо-ольшая ссора, так что присутствие независимого свидетеля, который при случае расскажет все, как было, и не опорочит мое честное имя, нам очень кстати.

— Э-э… мэ-э, — замычала я, не зная, что и сказать. Быть понятой, звать милицию, замывать кровь, давать показания, подписывать протоколы — это как-то не в моем стиле…

Клотильда угрожающе сложила ручки на мощной груди:

— Или вы хотите отказаться?

— Ню-ню! — замотала я головенкой, сообразив, что Клотильда меня в тесемку изомнет и на платье бантиком повесит, если откажусь…

— Вот и славно! — Хозяюшка вытащила себя из-за стола и зашлепала к двери, напоследок кинув: — Вам бы лучше спрятаться куда-нибудь! В гневе моя сестра брызгает ядом на несколько метров, аки змеюка африканская…

Я послушно скорчилась на Широком подоконнике, задрапировавшись тонковатой для тронного зала занавесочкой. Ладно, в крайнем случае сойду за комнатное растение…

— За кактус! — съязвил высунувшийся из противоположной стороны ниши Ула. — А если будешь так громко общаться сама с собой, то за говорящий кактус!

— Ой! — вздрогнула я от неожиданного явления духа из стены. — Ула!!! Тебе что, слава мумии, которая «Байки из склепа» ведет, покоя не дает?! Что ты выскакиваешь без предупреждения, как пьяная Снегурка из шубки?!

— Ну спасибо! — надул губки кучерявенький мой. — Я тут тружусь, сведения собираю, потею ради тебя, и что? Меня сравнивают с этой клонихой, с этой… непонятной мороженой штучкой-дрючкой!

— Ого-го! Горячие шведские мальчиши ломят в бой?! — завопила я. — Ты чего на Снегурку-то наехал, кошель балтийский? У вашего Санта-Клауса вообще свиты нет!

— А вот и есть! — торжествующе ответил Ула. — У него — гномики и волшебные олени!

— Вот извраще-энец! — подивилась я.

Ула привычно надулся, я захихикала. Все шло по плану. Не знаю, с чего уж мой Помощник такой обидчивый — прям слова не скажи, сразу губешки корежит, сопит, надувается… Я хотела выяснить, что за проблемы у малыша были со Снегуркой, но — вспомнила, что есть дела и поважнее. Ладно, вопрос о Снегурке, равно как и наболевший — о происхождении эпатажных штанишек, — пока что оставим.

— Что ж, Ула Храпотыкович, давайте перейдем непосредственно к делу, — начала я, но Ула педантично меня поправил:

— Моего папу звали Храфн, а вовсе не Храпотык, если уж тебе угодно меня звать на славянский манер!

Ну да, я же помнила, что там было что-то такое… сопяще-храпящее, похожее на запущенный гайморит или отрыжку. Вслух я, конечно, ничего такого не сказала, чтобы духа до истерики не доводить, а всего лишь исправилась:

— Ладно, ладно, Ула Храфнович, замнем базар, перетрем по существу. Так вот, морковчатый ты мой, пусть мой вопрос ни в коей мере тебя не удивит и, упаси бог, не вызовет резкий скачок давления, но… ДОЛГО НАМ ЕЩЕ ТУТ ТОРЧАТЬ?!!

От моего рева на потолке жалобно звякнула люстра, и до этого уже расставшаяся со всеми свечками, а крынки на столе резво отстучали нечто похожее на танец с саблями. Ула на всякий случай загородился своей амбарной книжищей и побелел до цвета паутины. Я ждала, уперев, насколько это было возможно в имеющихся условиях, руки в боки, грозная, как макака перед кормежкой.

Ула немножко пришел в себя, выдрал из амбарной книжки страницу и принялся деловито ее комкать. Нет, непременно нужно держать себя в руках, а то от моих нервов духи уже в штаны делают… Но Ула всего лишь измял бумажку до некоторого подобия веера и принялся ею обмахиваться, приговаривая:

— Господи, Господи, смотри, как я страдаю… И за что, Боженька? За что ты дал мне охранять эту маленькую чугунную неваляшку? Да она одними воплями всех врагов распугает, а уж если до рукоприкладства дойдет…

Я бесцеремонно прервала Скальдов сеанс медитации и, спустив ему неваляшку, настырно продолжала долдонить:

— Ну-у, Уличек, ну Скальдюша, когда ты вытащишь отсюда своих девочек?

На «Скальдюшу» пацан купился, как на тортик, подобрел, заиграл стыдливо ресничками:

— Ой, Полиночка, если б это зависело только от меня, я бы уже давно вас домой отправил. Да вот темные силы закупорили, если так можно выразиться, все проходы. Везде идет большая драка, причем с переменным успехом. Пока мы не догадались подвозить цистерны со святой водой и поливать их из шлангов… В общем, как только наши оттеснят их от прохода хотя бы на миллиметр, я вас сразу утащу отсюда. Главное, увести пажа подальше, но это уже не ваша забота…

Так, похоже у нас снова проблемы. Но ничего, Ула вроде бодрячком настроен, глядит оптимистом, может, и прорвемся.

— А нам-то с Михой что делать? Вообще, где она застряла?

— Она сейчас в фамильной усыпальнице Фусшнелей, — невозмутимо сообщил Ула, расправляя свой импровизированный веер. — Усиленно общается с девой из своего рода, с ведьмой то бишь. Пока они вместе, Мишке ничего не грозит.