Анастасия Завозова - Вальпургиева ночь

А еще Лешка не умел стирать. Совсем. Ну да, ладно, мама и на это рукой махнула, смирившись с необходимостью самой стирать. Но вот носки… Мамуля категорически отказывалась даже к ним приближаться. «Договаривайся с Полиной! — вопила мамуля. — Я это и за большие деньги стирать не буду!!!» Иногда братец и вправду через силу отслюнявливал денежки, и я мужественно, в дедушкином противогазе, настирывала Лешкины носки. Но братец-то мой еще тот жлобяра, за копеечку босым по снегу в тридцатиградусный мороз бегать будет! Поэтому действовал он следующим образом, где-то за неделю до предполагаемой стирки ненавязчиво так выставлял свои носки рядком за дверь комнаты. Иногда маманя не выдерживала и кидалась стирать, одновременно полоская при этом и Лешку. Но чаще всего ма держалась, я тоже, поэтому где-то через неделю, когда чистыми носками в доме и не пахло и кончались даже мои безразмерные с телепузиками, Лешка тащил стирать свои… Он с грохотом цеплял всю снизку крючком старого удилища и с душераздирающим грохотом тащил это в ванную. Если и на грохот никто не реагировал, Лешка сам запирался в ванной и отчаянно кидался в битву с носками…

Все это я весело пересказывала Мишке, разливая чай и нарезая фирменную колбасную запеканку:

— Мы уже отчаялись его пристроить! — сообщила я Мишке, шлепая ей на тарелку кусок запеканки побольше. — Кому такое счастье нужно?

Мишка вежливо покивала. Эту историю, только в разных вариациях, она слышала уже много раз.

— Думаешь, этот… Вениамин пришлет нам документы? — спросила она, ковыряя запеканку вилочкой.

— А то! — кивнула я, откусывая от своего куска. — Пришлет, то есть куда денется. Он вообще-то парень неплохой, только болеет, наверное. А чего тебе так сдалась эта… Хотяевка, так, что ли?

Мишка кивнула и вздохнула:

— Мы пытаемся найти хоть какие-нибудь следы Черной Инквизиции… Предположительно в начале девятнадцатого века там проповедовал кто-то из этой милой организации.

— Ваши пострадали? — деловито спросила я, украшая запеканку сверху дополнительным куском сыра.

— Нет… от инквизиторов точно нет, но там все равно творилась какая-то чертовщина. — И тут Мишка пересказала мне супержутик про какую-то тетеньку из их рода, которая мертвого из гроба поднять смогла. М-да, видать, баба еще покруче меня зажигала…

— Хоть сейчас кино снимай! — вздохнула я. — А вообще-то быть ведьмой — это так прикольно! Помню, как меня в Швеции колбасило — деревья ломало, топоры летали, молнией туда-сюда шарахало…

Далее следует небольшое и в меру серьезное отступление о ведьмах и природе ведовства, которое при желании можно пропустить

— Ничего тут нет, как ты выражаешься, прикольного, — пробурчала Мишка. Уж кому, как не ей, это знать! — Тебе просто усилили энергополе… вот ты и устроила танец с топорами.

— Чего-то не пойму, — насупилась Полли. — Ты сомневаешься в моих ведьмовских способностях, то есть не моих, а той девахи, или имеешь сказать что-то большое и важное?

— Имею! — приосанилась Мишка. — И скажу! Быть ведьмой — очень трудно. Потому что неуправляемо. Все так называемые сверхъестественные способности основываются лишь на большем количестве энергии, окружающем ведьму. Чем больше такое энергополе, тем сильнее ведьма. А делом всей жизни становится умение управлять этой энергией, чтобы в один прекрасный день не разбомбить планету. Хотя мамуля так и не научилась этому, но ничего, живем пока. А вот тетка Роза, наоборот, чересчур себя контролирует, так что, если ее разорить, вещи вокруг начинают летать и взрываться. Отсюда следует — ведьму злить нельзя, чтобы во цвете лет не стать тепленьким обожженным трупиком.

— А как же вас узнать? — Полина старательно полоскала в чашке пакетик чая. — Я вот про тебя и не догадывалась…

Мишка попыталась загадочно улыбнуться, но не выдержала и вывалилась из образа, яростно зачесав веснушчатый нос:

— Визуально — никак. Ну почти никак. Вот не поверишь, женщина-ведьму может и не почуять, а мужчина — всегда-всегда догадывается. Причем, когда догадывается, чаще всего делает ноги. Причем очень быстро. Потому что боится — до посинения и околения боится. Уж не знаю, где это у них заложено, на каком генетическом уровне, но заложено. На самом-то деле они банально боятся того, что их могут приворожить, а приворот для мужчины — самое страшное. Потому как это означает полную потерю самостоятельности. Эх, знали бы они, что настоящая природная ведьма за приворот никогда не возьмется.

— Га! — Полинка недоверчиво перевела взгляд на лежавшую рядом местную газетку, в которой пестрели объявления типа: «Безгрешный приворот!», «Приворожу навсегда немагическим способом» и так далее. — А это что, лажа, что ли?

— На девяносто девять процентов, — вздохнула Мишка. — Не исключаю того, что у кого-то может и получиться. Вот ты, к примеру, как думаешь, что такое приворот?

Полинка, облизывая расплавленный сыр с пальцев, задумалась:

— Ну… это… Вот ты чего-то колданула — и бац! — бобер-молодец в меня втрескался по самый гипофиз!

— Позвольте с вами категорически не согласиться, Полина Ивановна!

Мишка торжествующе взмахнула вилкой — кусок запеканки со свистом вылетел в открытую форточку. Снизу послышалось чавканье — что ж, у настоящих ведьм и собака становится ясновидящей.

Зачарованно проследив за полетом фирменного Полинкиного блюда, Мишка извинилась и продолжила:

— Никак силу не могу контролировать… В общем, это совсем не вызов любви в сердце, как ты выражаешься, бобра-молодца. Мы называем приворот «энергетической удавкой». Представь себе, что ты пришла ко мне и просишь присушить к тебе Васю…

— Сначала от Инета его отсуши…— хмыкнула Полли. — «Пемолюксом» пацана ведь от компа не отскребешь!

— И просишь присушить к тебе Васю! А я беру громадную, толстенную чугунную цепь, один конец приковываю к Васиной ноге, а другой к твоей.

— И че?

— И ниче! Вот тебе суть приворота. Связаны вы на всю жизнь одной цепью, и никак эту цепь не порвать, удавку не снять. Ни развод, ни размен квартиры — не удастся ничего. С разменом вас надуют, в загсе не разведут, потому что бумажек необходимых не будет, и так далее. Но самое страшное — привороженный человек совсем не обязательно будет испытывать к тебе добрые чувства. Он, скорее всего, будет тебя ненавидеть, а уйти не сможет. К сорока годам такие люди, как правило, спиваются, начинают лупасить свою половину… К тому — же все магические действия имеют оборотную сторону. На детей от таких браков ложится так называемый венец безбрачия, который практически невозможно снять.

— Вот это да! — Полина даже жевать перестала. — А чего вы еще умеете? Порчу навести на врага сможешь?