Валентин Леженда - Непобедимый эллин

Короче, ведя сии довольно продолжительные беседы, наши герои и не заметили, как добрались до заветного Тиринфа, где в условленном месте их уже поджидал коротышка Копрей.

— Поздравляю с успешным исполнением пятого задания! — несколько фальшиво приветствовал великого героя посланец Эврисфея. — Архитектурные ценности со вчерашнего дня больше в Псофисе не исчезают.

— Да пустяки. — Геракл сплюнул в пыль, потирая могучую шею.

— Чего не скажешь о вашем следующем задании, — ехидно ввернул Копрей.

— А ну давай, колись, — оживился сын Зевса. — Что там наш вонючка Эврисфей измыслил?

— Кстати, о вонючках, — улыбнулся посланец. — Полагаю, очень скоро вас с Софоклюсом так будут именовать во всех концах Греции, ибо…

Договорить Копрей не успел, так как мгновенно получил в лоб от незамедлительно среагировавшего Геракла.

— Никто, никто не смеет безнаказанно оскорблять великого сына Зевса!

— А вот это ты зря, — посетовал Софоклюс, за волосатые ноги оттаскивая бесчувственное тело посланца к обочине.

Достав из-за пазухи большой платок, историк принялся плавно махать им над обморочным Копреем.

Через полчаса посланец вроде как очухался, потрогал проклюнувшийся на лбу саднящий рог и хриплым голосом продолжил:

— Ибо Эврисфей желает, чтобы ты, Геракл, немедля отправился на северо-запад Пелопоннеса к царю Элиды Авгию, сыну лучезарного Гелиоса.

— Ага! — хмыкнул Геракл. — Очередной божественный родственник. Ну и что же в этой Элиде я буду делать?

Копрей бережно исследовал шишку.

— Ты будешь очищать от фекалий подземные канализационные каналы…

Тяжелый кулак могучего героя вторично опустился на многострадальную голову посланца Эврисфея.

— Час от часу не легче, — вздохнул Софоклюс, провожая взглядом телегу с неподвижно лежащим на сене Копреем.

Телега очень кстати проезжала мимо и, насколько можно было понять по оживленной жестикуляции глухонемого возчика, сено он вез прямехонько в Микены.

— Никто… — ревел, бегая рысью вокруг колесницы, взбешенный Геракл, — никто не смеет безнаказанно издеваться над великим сыном Зевса!

Небо на востоке внезапно перечеркнула огненная полоса, и на пыльную дорогу опустился раскрасневшийся Гермес.

— Гм… — буркнул могучий герой и, прекратив бегать, забрался в колесницу.

— Что «гм»? — передразнил Геракла божественный вестник. — Бунтуешь?

— Кто, я? — с невинным видом переспросил сын Зевса и даже заозирался в недоумении, ища того, кому мог быть адресован данный вопрос.

— Ну конечно же ты! Может, тебе неизвестно, что большинство героических заданий одобряется на Олимпе самим Зевсом?

— М… м… м…

— Мычишь? Нечего сказать? Значит, так. Кончай бузить и поскорей отправляйся в Элиду, не то… сам знаешь. Думаю, тебе не очень хочется огорчить своего папаню.

— Что ты, что ты, — вскричал герой, — воля Зевса для меня закон! Так уж и быть, ради него я готов по уши измазаться в любой пакости, но… только в соответствии с божественной волей.

— Вот и чудненько, — кивнул Гермес и с чувством выполненного долга вернулся на Олимп.

— Софоклюс, ко мне! — Геракл натянул поводья.

Не привыкшие к грубому обращению лошади встали на дыбы.

Историк поспешно запрыгнул в колесницу и… через пару часов они уже были в Элиде.

Царь Авгий принял Геракла с большим воодушевлением.

— Грандиозный пир по поводу вашего приезда не обещаю, — добродушно сказал он, провожая гостей в зал для банкетов, — но вот слегка перекусить с дороги предложу…

— Это нам, думаю, не помешает, — кивнул сын Зевса. — Коль герой сыт, так и смертные радуются.

Царь Авгий довольно своеобразно выразился, предложив «слегка перекусить». Накрытый в небольшом зале стол вполне мог удовлетворить аппетит доброго десятка голодных лестригонов. Принялись трапезничать.

— Ну, и давно вы занимаетесь своей полезной службой? — учтиво поинтересовался Авгий, попивая слегка разбавленное вино.

— Да в общем-то… — замялся Геракл, — сравнительно недавно, как раз после свадьбы этим важным делом я и решил заняться.

— Весьма и весьма полезная профессия.

— Герой — это не профессия, — возразил сын Зевса, — герой — это призвание!

— Вы называете себя героями? — немного удивился царь. — Впрочем, да, вы совершенно правы, чтобы заниматься этим нелегким делом, нужно действительно быть настоящим героем.

«Что мелет этот старый дундук? — мысленно подивился жующий Софоклюс. — Ведь он явно имеет в виду не великие подвиги!»

— Ваша работа очень специфическая, не правда ли? — продолжал разглагольствовать царь. — Наверное, у вас есть определенные профессиональные методы?

— Да какие там методы! — Геракл с чувством махнул обглоданной бараньей ногой. — Мой главный метод — грубая сила! Так сказать, три великих «Н»: натиск, наглость, непобедимость!

— Довольно своеобразная концепция, — согласился Авгий. — По правде говоря, я впервые вижу таких странных золотарей. Наверное, вы большие профессионалы, раз так пренебрежительно относитесь к своему сложному ремеслу.

Геракл с Софоклюсом быстро переглянулись. Царь назвал их очень специфическим и, главное, совершенно непонятным словом.

«Может быть, он имел в виду то, что мы разъезжаем по Греции на золотой колеснице? — в замешательстве подумал сын Зевса, усиленно работая героическими челюстями. — На его взгляд, золотари — это те, кто мчится в сражение исключительно на золотых боевых повозках. В таком случае царь тоже золотарь, ибо и у него наверняка есть драгоценная боевая колесница».

Сия мысль могучему герою очень понравилась, и он не преминул выразить ее вслух.

— Конечно, Авгий, — улыбнулся Геракл, — мы с тобой истинные золотари, и одно это уже возвышает нас в глазах смертных, в глазах врагов на поле боя!

Подавившись куском баранины, царь несколько изменился в лице.

— Кхе-кхе… простите… вы сказали «мы истинные золотари»?

— Ну конечно же!

— Но позвольте-позвольте. Я ведь никогда… Да это просто смешно, в конце концов. Я ведь царь!

— Естественно!

— Но царь не может быть… золотарем.

— Это еще почему? — огорчился Геракл, почувствовав в накалившейся беседе некий нехороший подвох.

— Потому что, — огрызнулся Авгий, — каждый в Греции должен заниматься своим делом, тем делом, которое поручают ему всемогущие боги. У кого-то лучше выходит одно, у кого-то другое. Цари правят народами, золотари прочищают канализацию. Ведь сие очевидно!

— Что золотари делают? — Геракл медленно привстал со своего места.

«О боги», — испугался Софоклюс и на всякий случай приготовился юркнуть под стол.

Авгий тоже почувствовал нависшую (в прямом смысле) над ним угрозу и потому здорово струхнул, быстро пойдя на попятную.