Валентин Леженда - Античные хроники

— Объявим, что царица стала жертвой несчастного случая, — принял геродотово решение Агамемнон.

— По мне так все равно, — пожал плечами Аякс, — что в лоб, что по зубам.

Последующие полчаса могучий герой с большим удивлением наблюдал, как царь собирает в небольшую котомку свои скромные пожитки (коллекцию черных жемчужин, аметистовые ожерелья, инкрустированный алмазами меч и т. п.).

— Секундочку, а куда это ты собрался? — поинтересовался Аякс.

— Помнишь, я недавно говорил тебе, что с детства мечтал стать странствующим философом? — напомнил другу Агамемнон.

— Ну, помню, ты мне это говорил перед тем, как с девками голыми резвиться.

— Гм… так вот, — царь откровенно смутился, — в общем… я решил осуществить давнюю мечту босоногого детства.

— Подожди-подожди, — Аякс недовольно поморщился, — это что же получается? Ты все сейчас возьмешь и бросишь? Когда мертва коварная жена, мешавшая тебе всю жизнь, когда трусливо бежал ее таинственный сумасшедший помощник, когда народ от счастья, что ты вернулся, упился до полусмерти…

— Да, — гордо подтвердил Агамемнон, — я решил уйти именно сейчас, в триумфальном расцвете своего правления.

— Агамемнон, да ты никак спятил!!

— Отнюдь, мой друг. Сейчас я трезв, как никогда. действительно хорошо, и, дабы мне стало совсем обалденно, я хочу немного попутешествовать по земле.

— А… — протянул Аякс. — Ну, так бы сразу и сказал. Я тоже не прочь прогуляться по Греции. А то я подумал, ты в свое царство возвращаться не собираешься.

— Еще чего, — фыркнул Агамемнон, — да они тут без меня такой бардак устроят — Олимп содрогнется. Я уже отправил гонца с посланием к сыну моему Оресту, который проживает сейчас в Фокиде у своего приемного отца царя Строфия. Пусть сынок немного поправит во время моего отсутствия, может, из него что-то путное и выйдет.

— А чего это он вдруг в Фокиде живет? — изумился Аякс.

— Да климат ему там больше нравится, — пожал плечами Агамемнон, считая тему разговора исчерпанной.

«Не хочешь правду говорить, дурак старый, ну и не надо», — раздраженно подумал Аякс.

Собрали великие герои манатки и незаметно царский дворец покинули, переступая через тела придворных, упившихся по случаю возвращения с Троянской войны Агамемнона. За пределами дворца картина была аналогичной, только вместо придворных на земле валялись простые граждане.

— Вот она, великая сила Диониса! — громко возвестил Аякс и три раза протрубил в свой любимый рог. — Куда пойдем, Агамемнушка?

— На север, — ответил царь, предусмотрительно надев поверх доспехов балахон странствующего философа из грубой ткани, — ибо этот путь будет лежать через наиболее живописные места моих владений.

— О, — воскликнул Аякс, — сколько духовной пищи! Сколько свежего материала для моих элегий! Воистину это просто гениальная идея — немного погулять по Греции.

Трудно сказать, что заставило Агамемнона принять такое странное решение. Не исключено, что виною всему был очередной приступ временного умопомрачения (очень распространенная в Древней Греции болезнь. — Авт.).

Видно, сказались на психике царя неудавшиеся покушения и ужасный конец жены его Клитемнестры, оказавшейся самой настоящей кровавой маньячкой. Но, как говорится; с кем поведешься, от того и наберешься. Не прошло даром для Клитемнестры долгое близкое общение с любовником Эгисфом.

Ждали великих героев удивительные приключения, еще недостаточно наизмывался над ними всемогущий Рок.

Уже спешил в осиротевший царский дворец молодой наследник Орест, а Агамемнон с Аяксом уходили горной тропой на север, громко беседуя о вечном, о смысле земного бытия и о бренной жизни в целом.

Со стороны могло показаться, что великие герои сошли с ума, но это было далеко не так.

Исполненный поэтического духа, Аякс время от времени выдавал стихотворные перлы, сотрясая дремучий лес ужасными звуками боевого рога. В общем, все было ничего, пока не встретили великие герои очень странного путника. Странный путник сидел на обочине дороги и с выражением полного отвращения к окружающему пытался безуспешно залатать порванную правую сандалию.

— А… зараза, — вполголоса ругался странный путник, — а чтоб тебя…

Выглядел он колоритно: в порванной одежде, с сучковатым посохом и с запыленным вещевым мешком, болтающимся на веревке за спиной. Было ему при ближайшем рассмотрении лет девятнадцать, не больше, хотя издалека странный путник показался великим героям дряхлым стариком.

— Кто такой будешь? — недружелюбно спросил Агамемнон, не любивший бесцельно шляющихся по его владениям оборванцев. Вот так они шляются-шляются, милостыню просят, а завтра во дворце серебро столовое пропадает.

Странный путник поднял глаза и нагло так заявил:

— А ты кто будешь, добрый человек?

От такой дерзости Агамемнон лишился на время дара речи. Но тут царь вовремя вспомнил, что он не у себя во дворце и что надет на нем грубый балахон странствующего философа.

— Я владыка земель этих, — гордо ответил он, —царь Агамемнон.

— А я Аякс, сын Оилея, — в свою очередь представился Аякс.

— Да, вижу я, что передо мной стоят славные герои, — кивнул странный путник, — великие мужи Греции, легендарные эллины, недавно вернувшиеся с Троянской войны. Но не могу я стоя приветствовать вас, ибо натерла мне ногу проклятая сандалия.

Великие мужи Греции недоуменно переглянулись.

— Но как зовут тебя, о незнакомец? — несколько высокопарно спросил Агамемнон.

— О, лучше не знать вам мое имя, — запричитал странный путник, — ибо проклят я всемогущими богами.

— И все-таки… — настаивал Агамемнон.

— Что ж, завидно ваше упорство, откроюсь я вам. Зовут меня Эдипом, и я самый несчастный из всех сынов греческих.

Голос у Эдипа слегка дрожал, и герои подумали, что он либо в стельку пьян, либо готов прямо сейчас разрыдаться. Однако рыдать Эдип не собирался, с лукавством поглядывая на Агамемнона с Аяксом.

— О достопочтенные мужи Греции, — хитро прищурившись, произнес странный путник, — не найдется ли у вас пара новых сандалий сорок пятого размера, и, быть может, тогда поведаю я вам свою ужасную историю.

Великие герои снова переглянулись, причем переглянулись они с нескрываемым любопытством.

Тяжело вздохнув, Аякс полез в свою заплечную сумку и достал оттуда великолепную пару белых сандалий сорок пятого размера с золотыми бубенчиками.

— Правда, они женские, — виновато сказал могучий герой, протягивая обувь Эдипу, — но если тебе такие подойдут…

— Подойдут-подойдут, — обрадовался бродяга, жадно хватая новенькие сандалии.

— Эй, секундочку! — возмутился Агамемнон. — Это же сандалии моей жены Клитемнестры!!