Дмитрий Исаков - Акулу еще не съели!

А если кто не совсем правильно понимает, как можно спать и одновременно с этим работать (прошу не путать с вечным сном на рабочем месте!), то:

— представьте, вы сладко спите, а вам звонят по телефону через каждые пятнадцать минут, ваши партнеры по совместной борьбе (работе), и вы, не просыпаюсь, деловито отдаете распоряжения, обещания, заверения и согласования;

— представьте, вы спите, а ваши магнитофоны пишут, и только время от времени, подсознательно и инстинктивно услышав, что сработал «автостоп»; вы, не просыпаясь, встаете, меняете кассету, и опять благополучно ложитесь спать.

По поводу же работы во время еды и отдыха здесь нет смысла пускаться в подробные разъяснения, так как основная часть работы автора имеет четко выраженную интеллектуальную основу: жевать и думать одновременно еще никто никому не смог запретить!

Одним словом, автор прекрасно находит время для работы над своим эпохальным романом. И место — тоже.

Основная масса этих страниц написана в отдельном личном кабинете (единственное место в квартире, где можно курить), имеющемся во всех отдельных однокомнатных квартирах (а у меня как раз имеется в личном и безраздельном пользовании стандартная восемнадцатиметровая хрущевка). Здесь автору прекрасно работается, сидя на водобачковом агрегате, как горному орлу на вершине Кавказа. Здесь, кстати, написаны и все его столь несовершенные стихи (вирши).

Самая лучшая часть страниц написана в общественном транспорте (удобней всего пишется в электричке). Один раз в автобусе дальнего следования водитель принял меня или же за контролера, а может, и за шпиона-диверсанта, и, поддавшись обуявшему его негодованию и избытку шоферского патриотизма, стал вести свой верный ЛиАЗ по прекрасному ровному шоссе так ловко, что всю дорогу меня швыряло из сторону в сторону так, что потом целую неделю я разбирал, что же это я сочинил в той шоссейно-прифронтовой обстановке.

Наиболее длинные абзацы написаны ночью, также как и этот никому не нужный монолог (сейчас на часах 03:05 час/мин московского времени).

Одним словом, если чего захотеть, то это всегда можно найти.

Так может быть, автор боится, что его труд будет напрасен и никогда не увидит свет его издание?

Вот чего нет, того нет!

Если б я этого боялся, то и не взялся бы за дело. А раз вы это сейчас читаете, то видите, насколько я был в этом прав («Скромный ты наш!»).

А если честно, прежде чем бояться, надо сначала роман написать до конца, а потом — бойся себе на здоровье.

Не скрою, немаловажную роль в этом беспрецедентном моем упорстве и бредовом занятии сыграло расширение демократии и гласности и вместе с ними — твердая надежда на светлое будущее даже для столь недостойного и похабного произведения, как роман «Акулу съели!»

"Так чего ж тебе еще надо! — воскликнет возмущенный читатель, — если у тебя нет никаких проблем, валяй дальше про нашего ненавистного м-ра Хаггарда! И хватит сопли распускать, работать надо!"

(Ха, я забыл сказать вам, какое сегодня число — 03 час. 20 мин. 01.05.88 года!)

Ну ладно, не буду больше вас мучить и прямо скажу, кто мешает мне работать. «Шерше ля фам!», как говорят великие знатоки этой лягушатины, которых именуют в просторечии просто галлами…

Хр-р-р-р! 02.05.88 г. — 00 час. 32 мин.

Итак, ищите преступника!

Где он? Кто он? Вот он!

Он ко мне приближается, он сейчас начнет мне мешать! А-а-а-а-а-а-а-а-а!

— Не смей трогать пишущую машинку! Я хочу работать! Я не хочу спать! Господи, почему я не родился евнухом! Почему я не помер маленьким! Почему даже в праздник от меня требуют подвигов! Пусти меня, чудовище…

02.12.88 г, — 08 час. 17 мин. (Кризис миновал. Бобик сдох. Мурзик сбег. И полгода не прошло!)

…Крик ужаса разорвал тишину и взвился, казалось, в само поднебесье.

Чудовище было огромно и зело противно.

Три его головы, каждая размером с хороший фургон, были оснащены полным комплектом необходимого ассортимента средств нападения и отвращения.

Четыре ряда зубов по краям пастей переходили в ядовитые шипы, усеивающие всю поверхность тела страшилища. Между шипами были разбросаны в беспорядке многочисленные ужасные глаза, торчавшие на концах коротких, гибких отростков, и множество всевозможных плевательных желез.

Глаза, каждый в отдельности, выглядывали что-то свое, а железы аритмично, но дружно плевались в разные стороны кислотой, слезоточивым газом и горючей смесью.

Из пастей, время от времени, со свистом вылетали пятиметровые языки, усеянные острыми крюками и присосками, оглушительно щелкали и сворачивались в спирали.

Само чудовище, постепенно и с неотвратимостью, поднималось из-под воды прямо перед носом пароходика, который, казалось, начинал уменьшаться. И это ощущение все более усиливалось по мере того, как чудовище соизволивало вылазить.

Паника на палубе парохода переросла в патологию.

Описывать же состояние ребятишек, сидевших в прогулочных лодчонках, не имеет смысла, так как оно было идентично воодушевлению, с которым олимпийский экипаж посредством академической гребли стремится к финишу.

В данном случае финиш располагался на всем протяжении береговой линии коварного озера, куда, естественно, и устремились юные финишмены.

Но их устремлениям не суждено было сбыться…

Под ужасное клацанье зубов, свист и щелканье языков, под шипение плевков ужасной рептилии со всех сторон из воды на лодки ринулись всевозможные кошмарные твари, повсеместно состоящие из щупалец, зубов, хвостов и слизи.

Самое удивительное состояло в том, что эти твари появлялись в буквальном смысле слова из воды, то есть не выныривали, а превращались, прямо на глазах, из прозрачных голубых брызг в отвратительно копошащиеся и алчущие химеры.

Надо отдать должное детишкам.

При всем ужасе происходящего, они не растерялись и, продолжая истошно орать и визжать от страха, они стали, что было мочи, молотить по гадам чем попало.

Гадам попало основательно, по первое число, в полной мере зонтами, веслами и букетами цветов.

Небезынтересно, что данный отпор был на удивление эффективен, и в скором времени вода в озере стала окрашиваться в красный цвет.

Но Гады все лезли и лезли…

Водяному дракону также досталось, но не веслом, которое вряд ли можно было найти на колесном пароходе, а от доблестного капитана.

Ваня достал свой огромный капитанский маузер и стал бить влет по центральной голове, да так метко, что после каждого выстрела обязательно лопался один, а то и два чудовищных глаза.

Но их у пучеглаза было много, и, несмотря на все старания доблестных ребятишек, нечистая сила брала над ними верх…