Сергей Платов - Посол вон!

— Э-э-э... — протянул Берендей, развязав мешок.

— Это касса всей нашей команды, нажитая потом и кровью, — охотно пояснил Илюха, — все, что у нас есть.

— Э-э-э... — заклинило князя.

— Думаю, бояре поддержат этот передовой европейский опыт и утвердят положительное решение князя, — внесла свой вклад Агриппина.

— А... — сменил букву Берендей.

— А иноземцам возразить будет нечего, — отрезала супруга. — Ладно, это все процессуальные мелочи, их можно будет утрясти позже, и этим займешься ты, Берендей. А ты, Илюха, быстро отправляйся в темницу и поскорее вызволяй узников, скажешь, князь приказал.

Присутствующие мужчины с уважением посмотрели на княгиню, тут же с ней согласились и, пропустив на посошок по паре кубков, отправились выполнять намеченное ее железной рукой.

Оставим на некоторое время Солнцевского в покое и посмотрим, как провели это время остальные члены «Дружины специального назначения». Начнем, пожалуй, с самого молодого его члена.

Трехголовый проглот Мотя, как и опасался Илюха, не смог совладать с собой и в первый же день обожрался. Ну не мог спокойно смотреть Гореныш на подвешенные к потолку вяленые бараньи туши, которые по замыслу Соловейки и Солнцевского должны были скрасить его одиночество минимум на неделю. Поэтому, несмотря на все наставления хозяина, харчи были уничтожены за один присест. После был длительный спокойный сон, а потом костлявая рука голода протянулась к тонким шейкам Змея.

Ну денек он еще продержался, обнаружив в погребе пару недогрызенных мослов, а потом стало реально голодно. Вот и пришлось трехголовому недорослю самостоятельно заняться добычей пропитания. Возможность перекусить галками и воронами была Мотей решительно отметена. Погонять их в воздухе, испугать до полусмерти зазевавшуюся каркушу, подкравшись к ней на ноль-высоте, это святое. А вот глотать этих говоруний, это явный перебор, противоречащий жизненным принципам Гореныша.

И тогда Мотя решил заняться рыбной ловлей. Небольшая, но полноводная речка, протекающая неподалеку, для этого подходила как нельзя лучше. Это несложное с первого взгляда действие давалось ему с большим трудом.

Змей располагался на отмели и в шесть глаз следил за проплывающими мимо рыбами. Подразумевалось, что, как только на расстоянии броска появляется рыбина, она хватается зубами и выбрасывается на берег. Ха, не тут-то было! Голов-то три, и они никак не могли прийти к взаимопониманию. То все разом бросаются за одной рыбешкой и соответственно смачно стукаются лбами под водой. А то, наоборот, при виде добычи каждая из голов считает, что ее поймает соседняя, и спокойно наблюдает, как рыба уходит из зоны поражения. Дальше, конечно, следует разбор полетов и бурная, но незлобная ругань с самим собой.

А тут еще белки, раскачиваясь на ветках, начинали обсуждать его действия, при этом хохоча на весь лес. Приходилось отвлекаться от рыбалки, гонять хохотушек по всему лесу, а потом еще битый час объяснять им правила поведения культурного животного. А за это время весь скромный улов оказывался давно утащен шустрой лисицей. В общем, сплошные расстройства и неприятности выпали на бедные головы Моти.

И только во сне он мог улыбаться и быть абсолютно счастливым. Ведь там ему снилась Любава, выставляющая три тазика аппетитно пахнущей каши с мясом, и любимый хозяин, предлагающий три копченых говяжьих ноги. Конечно, ему снились и игры с Илюхой, и привычное ворчание Изи, но неизменно все сводилось к тазикам и дивно закопченному мясу. Однако наступало утро, сны исчезали, а вместе с ними и чувство сытости. Оставалось только разочарование и обида на тяжелую судьбу.

«Домой хочу!» — трижды говорил сам себе Мотя, и опять-таки с троекратным вздохом, несчастный и всеми брошенный, отправлялся на очередную рыбную ловлю.

За свою долгую и весьма бурную жизнь Изю сажали пятьдесят три раза. Это старый черт знал абсолютно точно, так как вел подробный учет. И это не считая банальных приводов и прочих недоразумений, которые, как правило, длились совсем недолго. Основной статьей, по которой проходил Изя из века в век, было конечно же мошенничество. К этой статье он относился с особым трепетом, так как за ней стояли виртуозно обтяпанные делишки в особо крупных размерах. Но каждый раз обвинение неизменно рассыпалось, свидетели меняли показания и рогатый оказывался на свободе.

За свою судьбу Изя ни капли не волновался. Ну во-первых, на воле оставались друзья, а во-вторых, в арсенале старого черта было большое количество способов незаметно покинуть любое помещение. Но этими чрезвычайными мерами он пользоваться пока не собирался.

К тому же, в свете своей влюбленности, Изя был хронически романтично настроен. А где еще найти такие исключительные условия, дабы предаться грезам о любимой, как не в темнице? Тем более что условия ему были созданы и вправду приличные. Узники срочно расселены, между тремя камерами прорублен проход, произведен срочный, но вполне приличный ремонт. Мебель также была доставлена самая лучшая, а уж о еде и говорить было нечего. Берендей, не в силах официально вывести своих любимцев из-под удара, приказал своему личному повару временно взять «узника № 1» на довольствие.

Так что Изя валялся на диване, вкушал яства с княжеского стола и грезил. Несравненная Газель приходила к нему в мечтах в виде удивительно красивой восточной царевны. Тонкий стан, пышные формы, черные как смоль волосы, бархатный голос, помноженный на богатство будущего тестя, делали эти мечты сладостными и желанными.

Под влиянием таких мыслей он неожиданно ощутил тягу к стихосложению и вытребовал отборного пергамена, который был молниеносно изведен кошмарными стихами.

«Но ведь дело не в таланте, а в чувствах!» — заявил сам себе Изя и тут же старательно накарябал на стене: «Здесь томился от любовного пыла и несправедливых обвинений поэт-романтик Изя».

Оставшись довольным своим действием, черт решил немного поразмяться и обыграл стражу в наперстки. Причем среди выигранных денег и прочих предметов оказались и ключи от его собственной камеры. Этого ему показалось мало, и он лично занялся подготовкой еще одной камеры-люкс для будущего соседа. Основываясь на своем богатом опыте, он не без оснований полагал, что ее займет кто-то из своих.

Как вы знаете, интуиция его не подвела, и его соседкой вскоре стала Соловейка. По этому поводу они закатили небольшой пир и, справедливо рассудив, что Солнцевский их сегодня все равно спасти не успеет, решили хорошенько выспаться перед завтрашним, несомненно, тяжелым днем. А что он именно таким и окажется, они почему-то не сомневались.