Антон Мякшин - Бой бес правил

Хромая на обе ноги сразу, Витольд доковылял до меня и остановился, воздев руки.

— Погодите, несчастные! — захрипел он. — Прекратите свое богопротивное колдовство! Вы не понимаете — этот бес предназначен для исполнения темного пророчества! Грядет битва с Черным Бароном, в которой… а, долго объяснять! Давайте лучше его убьем, пока не поздно! Вот у меня и кинжальчик есть…

— Ничего себе предложение! — фыркнул Огоньков.

— Сгинь, увечный! — прикрикнул под грохот прикладов по металлической поверхности двери Петро Карась. — Кто тебя правилам хорошего тона учил? Выйди и снова зайди с таким же фейерверком, а то у меня спичек нет… Огня надо!

БАХ!

Второй сноп пламени был желтоват и ощутимо отдавал серой. Карась успел поджечь пук лебеды и, довольный, отбежал в сторону.

— Что здесь происходит? — завопил Филимон, разгоняя рукой клубы серного дыма. — Что за самодеятельность? Немедленно прекратите свои безграмотные упражнения! Развяжите Адольфа, ему сейчас важнейшая битва предстоит!

— И не подумаю! — заявила Анна. — Ребята, в кольцо!

Вокруг меня тотчас сомкнулось кольцо ободранных военнопленных, вооруженных, между прочим, прекрасно начищенными и, очевидно, до упора заряженными винтовками.

— Не подходи, вражины! — подытожил Карась, злобно оскалившись попеременно на серафима и беса. — А то как щас скомандую, и от вас от обоих дуршлаги останутся. Понятно?

— О глупые люди! — заголосил Витольд. — Не понимаете, что творите! Позвольте спасти вас! Пропустите меня с кинжальчиком к этому связанному типу!

— Сам тип! — огрызнулся Филимон. — Адольфик, держись! Не поддавайся провокационной ворожбе! Сейчас нам этот Чапаев нужен как никогда!

— Начинаем! — крикнула Анна.

Процедуры изгнания из меня человека я толком не запомнил. Не очень-то запомнишь, когда тебе под нос суют пучок чадящей лебеды. Сохлая, пахнущая землей и мокрым снегом трава немилосердно дымила — дым застилал мне глаза, забивался в уши, в нос, в рот… во все естественные отверстия моего тела, в которые только мог забиться. Я отчаянно кашлял, чихал… Еще этот проклятый кляп мешал ужасно! А Анна, медленно разводя руками, читала и читала заговоры, а материалист товарищ комиссар Огоньков с самым серьезным видом ходил вокруг, обкладывал меня конским навозом, как яблоками обкладывают рождественскую утку, и время от времени брызгал мне на голову крысиной мочой из склянки. Кошмар!

Более или менее я пришел в себя только тогда, когда лебеда догорела полностью и черный дым рассеялся. Анна как раз перешла к завершающей стадии заговора. Высокопарно обхаяв человеческую породу, она в нескольких витиеватых фразах выразила свое восхищение мощью, красотой и мудростью Темного народа. И только тогда я заметил, что Витольд и Филимон тоже не стоят без дела.

Филимон подпрыгивал вокруг ощетиненного штыками кольца и выкрикивал гортанные фразы заклинания на древнехалдеиском. Витольд из последних сил творил злорадное заклятие Ни-Фига-Ни-У-Кого-Не-Получится.

— Изыди человек Чапаев из беса! — закончила Анна. — Оставь бесу бесовское!

— Призываю тебя, Чапаев, приди к нам! — горланил Филимон.

— Ни фига ни у кого не получится! Ни фига ни у кого не получится! — устало приплясывал боевой серафим-мечник. — Вот вам всем!' Все испорчу!

И вдруг дружно все замолчали. Суммарный эффект трех заклинаний, оформившись в клубящийся багровым пламенем ослепительно белый шар, некоторое время колыхался под низким подвальным потолком.

А потом — рвануло!

Сожженные в прах веревки осыпались с моего тела. Я медленно поднялся, поеживаясь под взглядами присутствующих.

— Ну как? — с надеждой осведомился закопченный, как арап своего великого венценосного тезки, Петро Карась. — Кем себя ощущаешь? Чуждым Чапаевым или старым добрым бесом Адольфом?

— Кажется… Адольфом, — ответил я, сам не совсем уверенный в том, что чувствую.

— Ни фига ни у кого не получилось! — возликовал Витольд.

— Не может быть! — воскликнул Филимон. — Я же применил сильнейшее заклинание призыва! Вкупе с накопительным действием Кристалла Перемещения оно обязано было сработать! Ты Чапаев! Я ведь Чапаева призывал!

— Ни фига ни у кого не получилось!

— Чапаева-а!!!

И тут грохнуло во второй раз. С потолка прямо в большущую лужу обрушилось тяжелое тело. Закашляло и заворочалось, как свиноматка в куче навоза.

— Ты кто? — ошарашенно спросил пришельца Огоньков.

— Чапаев… — прохрипел неузнаваемо залепленный грязью незнакомец. — Я самый настоящий Чапаев! А никакой не государь-самодержец!

— Получилось… — пробормотал Филимон. — Только не так, как надо… О-о… псы преисподней, что вы наделали!..

Незнакомец вытер лицо ладонями — обнажились рыжие усы и обширная лысина.

— Это не Чапаев! — завопил Огоньков. Третий БАБАХ заставил его замолчать.

— Кто тут звал Чапаева? — грозно вопросил из соседней лужи очередной пришелец. — Я пришел! Я пришел, чтобы сокрушить отпрыска вредоносного шарманщика Фридриха Опельгерцхайзена — Черного Барона Марка Рудольфа! Дайте мне немедленно под командование боевую дивизию, да побольше! Сейчас я кое-кому кровя пускать буду!

— Настоящий… — простонал Филимон.

— Сынок! — забыв обо всем на свете, кроме внезапно прорезавшихся отцовских чувств, закричал я. — Обними папочку!

— Не время, батя! — отстраняя меня, сурово проговорил черноусый Василий Иванович Чапаев собственной персоной. — Сначала врагу хвост под дышло заткнем, потом телячьи нежности пойдут.

— Постойте! Да постойте же! — надрывался Огоньков. — Один Чапаев, который Адольф, уже есть. Другой Чапаев, который Чапаев, тоже имеется! А это что за рыжий лысун? Кто он такой?

— Да кто угодно, — вытирая слезы, буркнул я. — Он у нас универсален. Хоть государем может быть, хоть… Нет, только не Чапаевым. С Василиями Иванычами у нас явный перебор.

— И царь Николашка здесь ни к чему! — ляпнул мой сынок. — Пусть лучше в какого-нибудь революционера обратится. Боец он хороший. Денные кадры никогда лишними не бывают. Ого-го, на Лозовой как он бился! Да он тут любого за пояс заткнет. Главное — ему личину пофактурней придумать. Спартак? Робеспьер? А то и сам Ленин! А что? Чапаевых в вашем мире теперь сколько угодно, а Лениных не хватает… Эй, увечный, хочешь быть Владимиром Ильичом?

— Ленин? — задумчиво переспросил Галина. — Владимир Ильич? Звучит неплохо. А что я должен делать?

Огоньков вдруг просиял. Он метнулся в окаменевшему от обилия Чапаевых Витольду, выхватил у него кинжальчик, прыгнул к Галине-Николаю-Чапаеву и двумя резкими движениями отмахнул у того кончики усов. Плюнул и приклеил их к подбородку лысого — получилась вполне сносная бородка.