Антон Твердов - Приятно познакомиться

— Никита, говоришь.

— Ага, я, главное, спрашиваю — ты от Андреева? А он мне — да, от Андреева. Неужели соврал? Ну ладно. Что мне делать-то, Андреич?

— Не знаю, — с трудом выговорил Андреев, — не знаю. Ты найди мне этого самого Никиту. Он скорее всего шпион Полуцутикова. Или мент. Или журналюга.

— Найду, — пообещал Тампакс. — Если смогу.

— Давай, — сказал Андреев, озабоченно посмотрел на часы и поднялся на ноги, отметив, что колени его гудят так, будто он только что, не останавливаясь, пробежал несколько километров кряду.

— Пока, Андреич.

— Пока, Тампакс.

«Как же так получилось, что к Тампаксу попал совершенно незнакомый человек? — думал Андреев, возвращаясь к своей машине. — Точно шпион или журналюга. Или мент. Во всяком случае, очень ловкий человек. И что ему от меня надо? Впрочем, нетрудно догадаться что. Погубить он меня хочет. Как его? Никита. Кто он такой, этот Никита? И что на самом деле произошло там, в сауне Тампакса? Как дело было?»

А дело было так.

Выбежав из подъезда, Никита огляделся по сторонам. Нет никого. Может быть, наврал этот толстый? Ну, зачем он нужен агентам ФСБ?

Но фотография…

— Да мало ли, — вслух проговорил Никита, — где он мог взять фотографию мою. Притом что сейчас мою жилплощадь занимает. Может быть, эта парочка — обыкновенные жулики. И вообще была ли фотография? Сейчас я с уверенностью этого сказать не могу. Вот крыса была. Точно. И еще мерзкая такая.

Мгновенно всколыхнувшееся в его груди отвращение к поганой твари было настолько сильным, что Никита даже почувствовал неприятный вкус во рту. И сплюнул.

Возвращаться обратно не хотелось, хотя навалять обманщику следовало бы.

— Успеется, — решил Никита и, сунув руки в карманы, направился через двор. Когда он поворачивал к арке, ведущей к выходу на улицу, какой-то шальной джип, влетевший с проезжей части в темную арку, едва не сшиб его. Никита вовремя успел отскочить и прижаться спиной к кирпичной стене.

Джип прогудел дальше, а Никита послал ему вслед несколько слов из тех, которые обычно употребляет нормальный русский человек в подобной ситуации. Джип тотчас затормозил и дал задний ход.

«Услышали, что ли? —тревожно подумал Никита. — Беспредельщики какие-то. Чуть не сбили человека, сейчас еще и за базар предъявят».

Дальнейший ход событий показал, что мысленное предположение Никиты скорее всего окажется верным. Джип остановился на середине темного туннеля арки, и вышедшие оттуда люди — двое в темных строгих костюмах — направились к попятившемуся Никите.

— Эй! — услышал он. — Документики предъявите! «Не врал толстый, — мелькнуло в голове Никиты. — не врал».

Он повернулся и побежал. Судя по приближающемуся топоту за его спиной, двоих из джипа это обстоятельство врасплох не застало.

Никита с маху перескочил чугунную ограду, выбежал на проезжую часть, удачно увернулся от бешено сигналящего грузовика с металлоломом и побежал дальше. Раздавшийся позади него скрежет тормозов, тяжелый удар и истошный женский крик заставили его обернуться.

— Ох, е-е, — протянул Никита, остановившись и обеими ладонями ударив себя по коленкам.

На проезжей части улицы, которую он только что пересек, творилось черт знает что. Грузовик, буквально из-под колес которого выкрутился секунду назад Никита, лежал перевернутый. Железный хлам, высыпавшийся из кузова, густо усеял асфальт. Покореженная иномарка, похожая на смятую консервную банку, дымилась в метре от развороченной ударом столкновения кабины грузовика.

Никита поискал глазами своих преследователей и вдруг прянул назад, открыв рот.

Кабина грузовика дрогнула и со скрежетом стала отъезжать в сторону, волоча за собой полуоторванный кузов. Позади кабины показался одетый в темный строгий костюм человек с невыразительным лицом. Никита внезапно понял, что именно этот человек отволок на несколько метров от места аварии изуродованный грузовик, из-под которого теперь вылезал еще один человек — как две капли воды похожий на первого. Этот первый, нисколько не запыхавшись после проделанной им работы, помог подняться на ноги своему товарищу, заботливо отряхнул испачканный кое-где его темный костюм.

Досматривать Никита не стал. Еще не вполне пришедший в себя от потрясения, он рванул вдоль по улице.

Как назло, по дороге Никите не попалось ни одного подъезда, в котором можно было укрыться. Мысленно промяв всех современных жильцов, снабдивших свои многоэтажные муравейники металлическими дверьми с кодовыми замками, он свернул на перекрестке и, боясь оглядываться, устремился к первому попавшемуся зданию, вход в которое был свободен.

Вбежав через открытую дверь, Никита оказался в широком вестибюле, стены которого сплошь закрывали огромные зеркала — от пола до потолка. Он на мгновение остановился, осматриваясь, и, заметив, что к нему уже направляется какой-то служитель в белом халате, надетом поверх позолоченной ливреи, скакнул в притулившуюся между зеркалами щель. Ему открылся узкий коридор с темно-зеркальными стенами. Никита вдохнул странно-знакомый жаркий пряный воздух и снова сорвался с места.

Дребезжали половицы под ногами, свистели дверные пружины, хлопало что-то и гоготало за спиной у Никиты, пока он бежал по сложному зеркальному лабиринту. Потом на пути его из ниоткуда появилась тяжелая деревянная дверь, распахнув которую, Никита с размаху ткнулся в чью-то пухлую безволосую грудь.

Отступив назад, ошалевший беглец увидел перед собой покрытую белесыми разводами желеобразную массу, которая при дальнейшем рассмотрении оказалась лоснящимся лицом типичного евнуха.

— Что же это вы в одежде? — ожидаемо слащавым голосом проговорил евнух. — Не жарко вам?

— Нет, — не думая, ответил Никита и тут же ощутил, что ему, вот именно, жарко. Очень жарко, душно. Потому что Древесные стены комнаты, куда он попал, покрытые влагой, как каплями пота, колыхались и дрожали от нестерпимого Жара, густо настоянного на молочных клубах парного тумана. Евнух, на котором из одежды была какая-то невообразимая юбочка со свисающими по бокам позолоченными позу ментами, ласково усмехнулся и подтолкнул Никиту к низкой двери, даже почтительно приоткрыл дверь перед ним.

Свинцовая прохлада мгновенно остудила раскаленное лицо Никиты, и он почувствовал вдруг, что одежда его насквозь мокрая. Находиться во всем мокром было очень неприятно, поэтому Никита быстро разделся, сложил одежду в открытый шкафчик, который, судя по всему, был и предназначен для того, чтобы в него складывали одежду, и, зябко поджимая ноги, толкнул низкую дверь.

Вынырнувший из молочных невесомых клубов евнух подхватил немедленно размякшего от нестерпимого жара Никиту под локотки и подвел к деревянному сооружению, напоминавшему лестницу, первая широкая ступенька которой приходилась Никите где-то по пояс, а последняя скрывалась в слоистом белом тумане, как вершина американского небоскреба в тяжелых серых облаках смога.