Александр Попов - Ваших бьют!

— А ты думаешь, легко день и ночь под домашним арестом сидеть?

— Нас и на матч еле отпустили, — пожаловалась Даша.

Ужаснувшись жестокости персонала Школы, заставившего девочек в течение почти трех летних Месяцев находиться в четырех стенах, я даже переспросил:

— Как? Три месяца под замком?

Девочки захлопали глазами, недоуменно переглянулись, и до Даши дошел смысл моего вопроса:

— Нет, конечно, за самовольное спасение Тимошки нам тоже досталось, но перед матчем — это за другое.

Похоже, из моих девчонок растут преступницы-рецидивистки. Каждые три месяца, если не чаще, проказа, затем срок. Замки вскрывать научились, старшим грубят, так они себе скоро наколки делать начнут. Тут меня посетила еще одна мысль:

— Постойте, вы же у меня в больнице на следующий день после матча появились. Вы же под арестом должны были быть.

— Вот-вот. Должны. Саш, ну ты представь: наш умирающий куратор из последних сил борется за жизнь, а нам даже попрощаться с ним не дают, велят дома сидеть. Ну разве это справедливо?

— Как — попрощаться? — опешил я.

Даша тут же ловко выкрутилась:

— Обычно попрощаться, матч закончился, вас домой отправить должны, а мы даже руку вам перед разлукой пожать не можем.

Я сделал вид, что вполне удовлетворен объяснениями, и отправил девчонок спать, опасаясь, как бы они не договорились до того, что бессердечное руководство, заперев их, не давало положить пару гвоздичек на могилу их любимого куратора. После того как сестры ушли, я мысленно поблагодарил майора, закрыл двери, разложил диван, расстелил постель, уложил Галину и значительное время был весьма и весьма занят.

Утро следующего дня ничего, кроме раздражения, не приносило. Что поделать, если я не люблю перемещаться по своей квартире, ежеминутно натыкаясь на сограждан, снующих по направлениям: «спальня — санузел — кухня», «кухня — санузел — кухня», «кухня — кухня», «санузел — спальня». Беда была в том, что в основном все эти маршруты пересекались в коридоре, из-за чего, опасаясь быть сразу же сбитым с ног моими спешащими квартирантами, я долго не мог включиться в это броуновское движение, несмотря на все желание. Кое-как ухитрившись вклиниться в поток, я был вынесен им к санузлу, но встретил полное непонимание в лице закрытой изнутри двери. Зато из кухни в мою сторону двигалась заспанная Тимошка, которая, нисколько не соблюдая субординацию, встала передо мною в очередь.

Из ванной комнаты выглянул майор со следами моей пены на лице. Увидев меня, он искренне обрадовался, пожелал мне доброго утра и потребовал полотенце. Я вздохнул, пошел за требуемым в спальню, остановился перед дверью и постучал. Оттуда раздалось: «Подождите!» — и я покорно замер в ожидании. Через несколько минут дверь открылась, мимо меня, зевая, протопала Даша в пижаме и заняла очередь за чертяжкой. Я уже хотел было крикнуть: «Я первым стоял!» — но вместо этого вошел в спальню, достал полотенце, отдал его майору и закрылся в гостиной, горя желанием немедленно разорвать на куски сволочного оборотня, из-за упрямства которого я сейчас нахожусь в таком положении.

Говорят, что все хорошее когда-нибудь заканчивается, я же могу со всей ответственностью заявить, что кончается и плохое. Минут через тридцать, когда шум затих, я встал с постели, осторожно выглянул за дверь и бегом, чтобы не спугнуть удачу, рванул с места. Впрочем, я мог этого и не делать, так как все остальные уже собрались на кухне в ожидании завтрака. Черные желания еще не покинули меня, и я даже пустился в вычисления, сколько времени и гвоздей понадобится, чтобы надежно заколотить кухонную дверь, заперев там всю веселую компанию. Я так жаждал возмездия, что даже засомневался, стоит ли попытаться перед этим актом выманить из кухни Галочку. Чтобы избавиться от накопившихся негативных эмоций, мне даже пришлось запереться в ванной и, открыв на весь напор воду, порычать, повыть и погрызть полотенце для лица, которое мне не вовремя поднесли руки.

Помотав из стороны в сторону махровую ткань, я вдруг замер в ужасе. Медленно открыв рот, я вынул из него изжеванную материю и стал внимательно себя обсматривать. Судя по полученным вчера данным, превратиться в оборотня можно, заразившись через его слюну попавшую на порез на коже, или от укуса. Я был точно уверен, что Грегор меня не кусал, а вот идея интоксикации через порез внушала беспокойство. Вдруг посрамленный бомбардир не только разорвал мне спину, а еще и успел плюнуть на раны?!

Бросив полотенце, я побежал в гостиную, отыскал там вчерашнюю распечатку в поисках примет человека-оборотня. Найдя нужные строки, я прочитал: «В быту оборотня можно опознать по запавшим глазам, которые светятся в темноте, по шерсти на ладони, по тому, что указательные пальцы у них длиннее средних, по шелудивым ногам, а при нарождающемся месяце на бедре проступает тайный знак». Я выбежал в прихожую к зеркалу и стал изучать расположение своих глазных яблок. На первый взгляд они вроде были на месте, а светлое время суток не позволяло проверить их люминофорные свойства, ладонь и пальцы вроде были нормальными, возможно потому, что трансформация только началась. Осталось проверить ноги.

Я развязал пояс халата и начал исследования. Если я правильно понимаю слово «шелудивость», то такого симптома у меня не оказалось, что меня искренне порадовало. Оставалось лишь проверить отсутствие на моих бедрах тайного знака, который в случае заражения ликантропией просто обязан был проступить, ведь, судя по лунному циклу, время для его появления самое подходящее. Задрав почти донельзя полы халата, я начал крутиться перед зеркалом, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон. То ли освещение было слабое, то ли знак маленький, но на передних и боковых сторонах моих ног я его не обнаружил. Повернувшись к зеркалу спиной, я чуть повыше поднял халат и скрючился так, чтобы можно было осмотреть свою тыловую часть. Ну и конечно именно в этот момент Галина и девочки вышли позвать меня к завтраку. Но если Галя, увидев мою позу, невесть что подумала и покраснела, то сестры, обозрев мою стремительно распрямляющуюся фигуру, задумались на минутку и выдали:

— Александр Игнатьевич, вам что, зеркало очень не нравится?

Уж не знаю, где они видели такой способ выражения недовольства, но после этой фразы, произнесенной ровным Дашиным голосом, я вдруг представил двух прохожих, которым вдруг приспичило повздорить прямо на улице, и широко улыбнулся. Картина двух ругающихся студенток, выясняющих отношения ранним летом, была еще забавнее.

— Что-то с ним не так, — вынесла свой вердикт Варя, не принимая во внимание мое присутствие. — Даша, может, постараешься его вылечить?