Владимир Пучков - На службе у Кощея

– Никогда нам не доводилось слышать, чтобы обезьяна могла петь! — вытирая слезы, сказал человечек. — Кстати, позвольте представиться: главный евнух султанского гарема Ахмед Розенкранц, бывший датский подданный, а ныне полномочный представитель султана Магрибского по культуре! — И толстячок расплылся в сладчайшей улыбке. — Султан будет рад такому подарку! Даже больше того... я мог бы взять ее в султанский гарем, дабы она каждый день услаждала слух нашего повелителя!

– Хочешь к султану в гарем? — строго спросил Илья.

Обезьяна потупилась.

– Говори, не бойся, тут все свои!

– Хочу! — скромно ответила Зухра.

– Ну вот и решили! — обрадовался Муромец. — А сейчас, любезный, веди нас во дворец. Или нет. К чему лишний раз на глазах у владык вертеться? Забирай Зухру, а мы уж как-нибудь сами там... Постоялый двор у вас есть? Вот туда и пойдем!

Яромир впервые оказался на улицах восточного города. Все его тут удивляло, и ничего не нравилось. Улицы были слишком тесными и грязными, кругом сплошные заборы, из-за которых выглядывали плоские крыши. Редко где кустик или деревце. И народ, несмотря на жару, весь в теплых халатах и чалмах.

Постоялый двор оказался невдалеке от ворот. Еще издали друзья услышали ржание коней, крики верблюдов, людской говор.

– Вот здесь повеселее будет! — обрадовался Илья, потирая руки. — Глядишь, и винцо найдется, чтобы горло с дороги промочить!

– Только не такое кислое, как у колдуна! — сморщился Добрыня. — До сих пор скулы сводит!

– Ничего удивительного, — тихо сказал Попович. — Зухра сказала, что колдун это вино по два-три раза употреблял!

Муромец остановился как вкопанный.

– Что ты этим хочешь сказать? Нет, не говори! — Он резко поднял руку. — Я понял!

Побагровев, он повернулся назад:

– Ну, старикашка! Мы еще встретимся!

– Фи-игушки-и... — донеслось откуда-то из невообразимой дали.

– Все! Забыли! — сказал Добрыня. — Пошли скорей, а то на нас уже оглядываются!

Местный люд при виде друзей и в самом деле останавливался, заглядывался на богатырей, дивясь их росту, силе и светлой коже. Взгляды их были настороженные, а порой и откровенно враждебные. В конце концов возле постоялого двора их окружила тесная толпа и, что-то по-своему галдя, стала прижимать к стенке.

– Опять не по-русски бормочете! — рассердился Муромец. — У вас какой государственный язык? Вот! А будете выступать — будет русский, все ясно?

Толпа ошарашенно замолчала, а потом бросилась врассыпную, кто куда.

– Велик и могуч русский язык! — вздохнул Муромец. — Пару слов сказал — и всех в дрожь бросило!

продекламировал Яромир, снова вызвав настоящий восторг друзей.

Хозяин постоялого двора оказался человеком тихим и ласковым. Не говоря ни слова, он отвел друзей в комнату, где были самые настоящие кровати, стол и стулья, а через пару минут притащил корыто жареного мяса и кувшин с неведомым напитком, от которого вовсю валил пар.

– Вино? — строго спросил Яромир, с опаской поглядывая на горячий кувшин.

– Чай! — осклабился хозяин. — Чаек! Вино нельзя! — поклонился он. — Секир-башка! Все чай пьем! Утром чай, днем чаек, вечером чаище!

– В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — сказал Попович и первым плеснул себе чая.

Друзья испытующе уставились на него.

– Ну как?

– Не лишено приятности! — скромно потупился Попович.

Муромец тут же, не жалея, плеснул себе и залпом выпил почти крутой кипяток.

– Эх, хорошо! До кишок пробирает!

Яромир тоже попробовал странного терпкого напитка, и он ему, как ни странно, понравился.

– Золотые слова! — согласился Илья Муромец и, поплотнее перекусив, улегся на кровать. Остальные последовали его примеру.

Отдохнув и набравшись сил, друзья стали решать, что делать дальше.

– Нужно действовать осторожно, — сказал Яромир. — Главное, чтобы колдун не узнал, что мы здесь! Поэтому обойдемся без расспросов.

– Интересно, а как же ты найдешь Охмурида? — удивился Муромец.

– Языка надо брать, — предложил Добрыня. — Поймать, кого посмышленей, и допросить с пристрастием! А потом пришибить, чтобы не разболтал!

– Но это беспредел какой-то! — возмутился Попович. — Так действовать нельзя. Это противу чести!

– Зато по совести! — возразил Добрыня.

– Постойте, братцы! — сказал Яромир. — А я слышал, что колдуны обитают в башнях! И что башни эти строились то ли из слоновой кости, то ли из черного дерева!

– Ну и что? — не понял Илья.

– Как что? Пойдем по городу, осмотримся, увидим башню из слоновой кости и узнаем, где живет чародей!

– Дело Яромирка говорит, — кивнул Попович. — Я тоже об этом слышал. Заодно прогуляемся, посмотрим на здешних красавиц!

– Тебе Зухры мало? — усмехнулся Муромец. — Теперь еще и Земфиру подавай? И чтобы тоже на гусельках? Ха-ха! Вот Яромирка у нас молодец, — продолжил он, — на баб совсем не смотрит!

– Так их здесь и нет, — растерялся Яромир.

– Точно! — Муромец ударил себя по лбу. — Совсем из головы вылетело! Тогда пошли скорей, нечего рассиживаться!

Богатыри вышли на улицу. Вечерело. Жара уже заметно спала, и народу на улице стало значительно больше. Появились какие-то юркие, наглые типы; один из них попытался срезать у Яромира кошелек, но был пойман за руку.

– Пусти, дяденька! — запищал сорванец.

– Погоди, — заинтересовался Яромир, — у вас здесь что, все по-русски разговаривают? Неужели родной язык, или научил кто?

– Ага! — Сорванец шмыгнул носом. — У нас тут русский землепроходец побывал, Афанасий Никитин! Он тут многих обучил!

– Просто удивительно! — восхитился Алеша Попович. — Наверное, этот Афанасий очень добрый человек!

– Еще какой добрый! — снова шмыгнул носом мальчишка. — Ответишь не так — сразу подзатыльник!

– Чудеса! — удивился Яромир. — А султан куда смотрит?

– Так они ж друзья! — хмыкнул мальчишка и тут же начал хныкать, но так ненатурально, что Илья Муромец ласково прищурился, а Добрыня рассвирепел и стал поигрывать желваками.

– Погоди-ка, дружок, — кротко улыбнулся Попович. — Ты ведь местный?

– Местный, — насторожился мальчишка.

– Значит, все знаешь...

– Еще бы! — загордился сорванец. — Чтобы Васька Никитин чего-нибудь не знал? Да быть такого не могет!

– Так ты — Васька Никитин? — опешил Яромир. — Стало быть, русич? Да как ты сюда попал?

– Сказано — местный! — нахмурился мальчишка. — Здесь и родился. И никакой я не русич, а магрибец проклятый!

– Почему проклятый? — удивился Муромец. — Али проклял кто?