Владимир Пучков - Тень великого канцлера

— Они нас догонят!

— Нехай догоняют! — беззаботно отмахнулся Муромец. — Сейчас у них дрова кончатся!

Илья оказался прав. Не прошло и часа, как дым от кареты сделался бледнее, а затем и вовсе исчез. Самодвижущийся экипаж сбросил скорость и через пару минут остановился.

— Что и требовалось доказать! — пробормотал Илья.

— Ура! — крикнул Яромир.

— Отстали! — Алеша Попович покачал головой. — Надеюсь, бабуся не преподнесет нам больше никаких сюрпризов?

— Ха! — возразил Добрыня. — Ты же ее видел. Натуральный клещ! Думаю, так просто она не отвяжется!

Целый час друзья летели спокойно. Груня перепел все авиационные песни и перешел на блатные:

Слушать было страшновато, но зато скорость полета увеличилась. Чувствовалось, что Груню эти жутковатые напевы вдохновляют. Через час Яромир снова глянул вниз и обалдел: окутанная клубами пыли карета мчалась прямо под ними. На козлах, цепко сжимая руль, сидела Яга, а дед Пахом, он же граф Рокфор, перебирая ногами не хуже механического мужика, толкал карету вперед.

Богатыри озадаченно переглянулись.

— М-да! — вздохнул Илья Муромец. — Недооценили мы эту парочку! Придется принимать меры!

Яромир хотел было спросить, какие меры можно предпринять в этом случае, но не успел. Илья снял с головы шлем, вздохнул и швырнул его вниз!

Пущенный со скоростью снаряда шлем загудел и со всего маха наделся Пахому на голову! Матерый шпион по инерции сделал несколько шагов, споткнулся и кубарем полетел в пыль.

— Ну, ты даешь! — восхитился Добрыня.

— Глаз — ватерпас! — расцвел Илья.

Между тем карета съехала на обочину, прокатилась немного по инерции и остановилась. Бабка вскочила, замахала кулаками и что-то проорала:

— …сех …ридушу!.. — донеслось до друзей.

Мы сами тебя придушим! — захохотал Илья и тоже погрозил ведьме. Оглянувшись, они увидели, как Яга пытается привести графа в чувство.

Между тем местность под ними постепенно менялась. Хвойные леса сменились лиственными, прозрачными насквозь. Затем и лес пропал, и пошла степь. Только изредка, словно островки, мелькали зеленые рощицы. И когда впереди ровным, могучим сиянием открылась река, Груня пошел на снижение.

Распустив крылья, выставив вперед лапы, он проехался по земле, оставляя за собой вспаханную полосу, и замер, уткнувшись всеми четырьмя носами в землю. Впрочем, четвертый нос принадлежал Илье Муромцу. Ремни лопнули, не выдержав могучего богатыря, и он в мгновение ока оказался на земле.

— Апчхи! Апчхи! Тьфу! — Илья вскочил на ноги и принялся отряхиваться.

— Апчхи! — это три Грунины головы одновременно чихнули, и остальные богатыри, словно кегли, слетели на землю. Дракон проморгался и преданно уставился на Илью:

— Все, дальше не могу. Там Урмыния. Можно, конечно, у здешней нечисти запросить воздушный коридор, но все равно не дадут. — Он потоптался на месте. — Ну, так мы договорились? А валюту я принесу, аккурат сюда. Все два мешка.

— Через неделю! — напомнил Муромец.

— Заметано! — Груня облегченно вздохнул и взмыл в небо.

— Вот она, Европа! — восторженно прошептал Яромир, в предвкушении потирая руки.

Друзья немедленно восхитились экспромтом, но не удержались и от критических замечаний.

— Европа — она большая, — прищурился Илья. — Есть у нее голова, а есть, извините, и прямо противоположная часть.

— Выходит, мы в заднице? — хохотнул Добрыня.

— Ну, нам не привыкать, — возразил Попович. — В другие места нас не посылают.

— И правильно делают! — ляпнул Яромир. Друзья замолчали и с интересом уставились на него. Илья надул щеки, выкатил глаза. Было видно, что мыслительный процесс дается ему нелегко. Добрыня тоже уловил в словах Яромира какое-то обидное несоответствие:

— Почему правильно?

— Потому что мы гнем и мечем! — Яромир приосанился и провел рукой по еле-еле наметившимся усам. Друзья покатились со смеху.

— Не гнем и мечем, — поправил его Попович, — а огнем и мечом!

— Да какая разница! — сказал Муромец. — Сначала нагнем, а потом огнем! Вперед, братцы, нам время терять нельзя!

Впереди топорщился злой, костистый подлесок. За ним поднимались тяжелые холмы, заросшие разлапистым ельником, а еще дальше, словно грозовые тучи, темнели и клубились неприветливые горы. Здесь, в низине, воздух был горяч, сух и пересыпан щелканием кузнечиков.

— Благодать! — сказал Яромир, поднимая лицо к солнцу. Но в этот момент чьи-то мелкие и удивительно острые зубы вцепились ему в каблук и отхватили начисто, словно ножом.

— Это что? — Яромир наклонился, разглядывая сапог. — Братцы! Мне кто-то на ходу каблук отъел!

Но друзья отреагировать не успели. Несокрушимый, словно скала, Илья Муромец сделал шаги, словно споткнувшись, упал в траву. Яромир, как зачарованный, уставился на торчащие из сапог голые подошвы богатыря. В следующую секунду и Добрыня подскочил, как ужаленный:

Екарный бабай! Кусаются! — и стал вертеться, рассматривая свои ноги. Только сейчас Яромир заметил вокруг какое-то мельтешение, трава буквально ходила волнами, словно в ней копошились невидимые зверьки. Это мельтешение подкатилось к его ногам. Яромир молниеносно нагнулся и выхватил из травы нелепое, бешено барахтающееся существо. Существо тяпнуло его за палец, но безуспешно. Бронированная перчатка выдержала, чего нельзя было сказать о зубах. Послышался хруст, и два передних резца, прощально сверкнув, упали на землю.

— Извини, приятель, ты сам напросился! — Яромир поднял руку, чтобы шваркнуть гнусное создание о землю, но так и замер на месте, как соляной столб. Из травы выскочило еще несколько подобных существ и бухнулось перед богатырем на колени:

Не губи, отец родной! — завопили они хором, да так, что у богатырей заложило уши. Только сейчас Яромир разглядел их по-настоящему. Это были маленькие мужички, ростом не больше зайца, с такими же Длинными и острыми зубами. Одеты они были в холщовые штаны и рубахи, и каждый был подпоясан красным кушаком. Илья Муромец удивленно пошевелил пальцами ног и принял сидячее положение.

— Вы кто? — спросил он, не отрывая от недомерков зачарованного взгляда. — Как посмели на богатырей святорусских зубы навострить? А ну, отвечать! Иначе в землю вколочу!

Недомерки затряслись. Затем из их рядов вышел самый крупный. Он сложил на груди руки и густо откашлялся:

— Мы — подкаблучники! — грустно доложил он. Богатыри ахнули:

— Вот что бабы с мужиками сделали! — насупился Илья. — До какого позора довели! Глянуть не на что. Тьфу! А вы, идолы, тоже хороши!