Владимир Пучков - Тень великого канцлера

— Все, что угодно! — заранее обрадовался Тюбетейк-паша. — Я для вас собственного отца…

— О! Я хорошо знай ваш отец! — оживился фон дер Шнапс. — Он был видающийся предатель! Я хотел сказать — предприниматель! Кстати, а где он сейчас?

— Его укусил наемный упырь, — поежился паша. — Прямо в тереме! Но давайте, барон, ближе к Делу. Я надеюсь на вашу щедрость.

— О! Мой щедрот будет безграничен! Вас ждет два бочонка золотой талер! Один сразу, другой — по исполнений! К тому же эту услугу вы будете оказывать себе, милейший паша! К границам Урмынии приближаются четыре могучий бандит! Они уже свергли эмира кумарского и теперь берутся за вас!

Тюбетейк-паша перестал выписывать круги и, утробно крякнув, замер на месте.

— Ничего нет страшного! — поспешил успокоить его барон. — Их ровно четыре штук! Ваш доблестный янычар изрубить их в куски! Прикажите на всех заставах ввести чрезвычайный положений, повсюду разослать тайный агент и шпион и привести в боевой готовность полк отборных янычар! Вы должны поймать эти гадки бандит и надрать им задниц!

— Поймать и надрать что? — Глаза Тюбетейк-паши мечтательно блеснули. — Ах да. Неплохо, неплохо… А они небось молодые, хорошенькие? Ну, это мы смогем! А потом отдадим Дракоше, пусть тоже позабавится!

Барон слегка поморщился. Он предпочел бы без затей всех четверых отправить на плаху. Но порокам своих агентов он всячески потакал, действуя по формуле: чем гаже политический деятель, тем легче он продается.

— Отлично, ваше сиятельство! Главное — их поймать!

— Тогда считайте, что они пойманы! — осклабился Тюбетейк-паша, потирая холодные влажные ладошки.

Когда барон вернулся в свои апартаменты, он увидел Ягу преображенной. В новом атласном платье, в шляпке с цветочками, с модной сумочкой на плече, Миледи казалась еще страшней, чем в лохмотьях. Фон дер Шнапсу захотелось немедленно спрятаться. А когда он увидел синюшного Рокфора с молоденькими вампирскими клычками, он инстинктивно сделал шаг к потайной дыре, но взял себя в руки и, навалившись плечом на каменную глыбу, закрыл проход.

После физического напряжения в голове у него зазвенело, а на место страха пришло знакомое неудобство. Фон дер Шнапс поддернул штаны и паточным голосом произнес:

— О!- Ви есть неотразим! Какой вид! Какой прекрасный фигур! А вас, граф, кажется, можно поздравить с превращением!

Граф посинел еще больше, плотоядно осклабился и хлюпнул слюнявой пастью.

От бароновой похвалы Яга смутилась.

— Да ладно тебе заливать-то! — хихикнула она, прикрывшись платочком, и тут же перевела разговор в другую плоскость: — Что, кроме тебя, дыру закрыть некому? Чай, тяжело такую глыбищу с места на место двигать?

Барон покосился на тайный проход, прочно перегороженный каменной плитой, и неожиданно пожаловался:

— Зи ист ошшень трудно! На день пять раз. Все секретный агент проходит через этот дыра! У меня болит поясниц… и, стыдно сказать, то, что ниже поясниц!

Яга презрительно скривилась:

— Милок! Давно бы сказал. Есть у меня чудесная мазь: натрешь, и как рукой снимет!

— Поясниц? — уточнил барон.

— Поясниц, поясниц! — закивала Яга.

— А то, что ниже?

— А то, что ниже, тем более! Да на-ко вот, помажь, чего ждать-то? — Она протянула барону склянку, от которой за версту несло скипидаром. Барон схватил мазь и уплелся в соседнюю комнату. Послышалось сосредоточенное пыхтение. Яга сладко прищурилась, предвкушая удовольствие. И удовольствие не замедлило наступить.

В следующую секунду барон пронзительно взвизгнул, потом зарычал и быстро-быстро застучал ногами по паркету. Яга заглянула в комнату. Фон дер Шнапс бегал взад-вперед, наращивая скорость. Лицо его было сосредоточенно и серьезно. Увидев в двери щель, он бросился к ней, отпихнул Миледи в сторону и со всех ног выскочил на улицу. В окно Яга успела увидеть, как барон пронесся по дворцовой площади и мгновенно скрылся из глаз. Старуха мечтательно улыбнулась. В последний раз она проделывала такой трюк с атаманом Жужей. Тот пожаловался на бурчанье в брюхе. После скипидара хворь как рукой сняло. И побегал Жужа всего ничего — дня три, не больше!

Отель «От заката до рассвета» оказался сооружением странным и удивительным. Яромир уже нагляделся на постоялые дворы, гостиницы и караван-сараи. Одни были срублены из крепких бревен, другие сложены из желтого самородного камня, а караван-сараи так и впрямь напоминали дощатые сараи с длинными узкими щелями, сквозь которые свободно проникал сладкий восточный ветер. Но сейчас воображение богатыря было потрясено. Здоровенное двухэтажное здание было целиком слеплено из глины! Друзья в нерешительности остановились у двери.

— Уж больно хлипкий домишко, — пробормотал Илья. — Повернешься не так, он и развалится!

— Ни в коем случае! — улыбнулся Попович. — Я читал, что такие дома очень крепки и стоят много лет!

Илья прищурился:

— Смотри, Алешка! Если крышей по затылку звезданет, это будет на твоей совести!

Он потянул на себя дубовую дверь, выдрал ее с корнем и озадачился:

— Что за хрень такая?

— Это не хрень, — разозлился Добрыня. — Эта дверь открывается в другую сторону, дубовая ты башка!

Яромир покатился со смеху.

— А ты чего зубы скалишь? — насупился Илья. — Как хахалиться, так все, а как подсказать… ладно, идем.

И первый шагнул в затхлый полумрак. В глубине кто-то пискнул и скрылся за кухонной дверью.

— Эй, есть тут кто? — гаркнул Илья Муромец. С потолка тотчас посыпалась какая-то мелкая труха. Перепуганная летучая мышь с ходу вписалась Добрыне в лоб и упала в обморок, задрав лапки кверху. Яромир осмотрелся.

Просторное помещение было заставлено столами и лавками. Очевидно, когда-то здесь и впрямь был отель, но сейчас все это выглядело запущенным и заброшенным. На столах бархатным слоем лежала пыль. С потолка колдовскими прядями свисала паутина, на стойке валялись битые черепки. Яромир поежился:

— Может, пойдем отсюда, а?

— А вот шиш! — добродушно возразил Илья. — Нетто всю ночь с нечистью драться? Я лично спать хочу! Найдем комнату покрепше, затворимся и переночуем!

По скрипучим загаженным ступеням они поднялись на второй этаж. Под ногами хрустели хорошо об-глоданые косточки, на подоконнике лежала чья-то нижняя челюсть с огромными, косо поставленными зубами. Яромир посмотрел на эту челюсть, невольно поежился, сплюнул через левое плечо:

— Тьфу, дрянь какая!..

Илья Муромец подхватил челюсть и попытался ее примерить:

— Братцы, да здесь никак великана схарчили! — пришел он к выводу.

— Не пори чушь! — возразил Добрыня. — Сколько эта челюсть лежит? Лет, чай, сто. Так она с тех пор выросла.

— Мертвые челюсти не растут! — возмутился Попович. — Растет только живое, да и то не всегда.