Светлана Славная - Мафиози из гарема

— Что ж, мы убедились, что на миниатюре изображена именно эта сцена, — довольно констатировал Птенчиков. — Султан — будто сфотографирован, погода — один к одному. Осталось только найти художника, запечатлевшего этот торжественный момент.

Варя выдернула из-под ноги своего соседа край паранджи:

— Иван Иванович, я сдаюсь. Мне бы хоть вас не потерять в этой толпе!

Птенчиков сдавленно крякнул, принимая тренированным животом удар чьего-то локтя, и с сосредоточенным видом постучал себя по лбу.

— Мэтр, это вы обо мне… или об этом человеке? — смущенно поинтересовалась Варвара.

— Что ты, Варенька! — всполошился Птенчиков. — Разве я когда-нибудь позволял себе некультурные жесты? Я пытался активизировать третий глаз, чтобы настроить канал телепатического общения с Егором. Пора бы нам выйти на связь.

— Ох, извините, — окончательно стушевалась его ученица.

Птенчиков прикрыл глаза и постарался как можно реалистичнее представить себе сидящего в машине времени Гвидонова.

— Егор, Егор, как слышно? Прием!

— Слышимость идеальная! — тут же загудело в области среднего уха. — Только щекотно… — Гвидонов не удержался и хихикнул. К счастью, его строгая супруга этого не слышала.

— Прошу доложить обстановку, — направил очередной мыслеимпульс мэтр.

— Теплеет. Скучно. Антипов не появлялся.

— Продолжай наблюдение. Наши расчеты оказались верны, праздничная процессия выглядела совсем как на миниатюре. Будут новости — сигнализируй.

Он потряс головой, переключая внимание с воображаемого Гвидонова на живую Сыроежкину.

— Ты права, отыскать сейчас в этой толпе художника не получится. Думаю, пробираться в мечеть на праздничную молитву нам с тобой необязательно. Давай-ка выпьем где-нибудь чайку и обдумаем план дальнейших действий.

И детективы, пыхтя и отдуваясь, стали пробираться в сторону кривого переулка, где заманчиво виднелась чайхана.

А на противоположной стороне площади так же стремился углубиться в путаницу узких улочек высокий человек в скромном костюме художника. Он увидел все, что хотел, и остался удовлетворен своими наблюдениями.

После полудня заметно потеплело. Ветер разметал тучи, и солнце жадно накинулось на несчастные «сугробики». Через пару часов единственным напоминанием о внезапном капризе стамбульской осени стали огромные лужи да противная грязь, настойчиво липнущая к обуви горожан. Ивану стоило большого труда убедить Варю не задирать без конца подол едва ли не до ушей.

— Но я же вся перепачкаюсь, — стонала бедняжка, безуспешно пытаясь преодолеть вброд очередную яму, заполненную серо-коричневой жижей.

Когда детективы добрались до безлюдной в этот праздничный час чайханы, Варин наряд сильно смахивал на мешок из-под картошки, забытый в поле нерадивым хозяином.

— Иван Иванович, я не могу думать в таком виде, — в отчаянии прошептала девушка, забиваясь в самый темный угол. — И как я теперь, по-вашему, должна пить чай? Всасывать через эту ужасную сетку, будто кашалот?

— Да, проблема, — растерялся Иван. — А может, приподнимешь подол, я подам тебе пиалу — и устроишь чаепитие внутри паранджи?

Варя брезгливо приподняла замызганный край своего одеяния, но стоило Ивану поднести к нему пиалу, как от подола отвалился изрядный кусок глины и плюхнулся прямо в чай.

— Так и от жажды умереть недолго, — чуть не плача, пробормотала Сыроежкина. — Проклятый снег, почему ему было не выпасть неделькой раньше?

— Ты не права, Варенька: если бы не снег, мы бы не сумели вычислить не то что день — год прилета в лот древний город.

Он отхлебнул из пиалы, с сочувствием глядя на пригорюнившуюся ученицу.

— Иван Иванович, миленький, — проникновенно начала Варвара, — давайте купим мне приличную одежду! Клянусь, как только нужно будет законспирироваться, я без разговоров снова напялю на себя этот мешок. Заодно послушаем городские сплетни — базар для этого самое подходящее место. Может, придумаем, как попасть во дворец…

Иван протяжно вздохнул — как любой нормальный мужчина, он ненавидел хождение по базарам, а необходимость время от времени делать покупки втайне считал наказанием за какие-то неведомые прегрешения. Но Варя выглядела такой несчастной, да и идея сбора местных новостей была совсем неплоха… «В праздник Ураза-байрам принято обновлять одежду», — вспомнились мэтру слова Мамонова.

— Ладно, не станем отступать от местных обычаев, — махнул рукой Птенчиков. — Только постарайся не растратить сразу все командировочные, выданные нам в ИИИ: мне было бы неловко в первые же часы пребывания в прошлом обращаться за материальной помощью.

Радостно взвизгнув, Варя повисла на шее учителя, заставив пожилого чайханщика укоризненно покачать головой.

Центральный базар Стамбула втягивал в себя людей, как гигантский водоворот. Стоило лишь приблизиться к опасному краю, заглянуть без особой цели в пару лавчонок — и сохранить свои деньги в неприкосновенности оказывалось нереальным. Здесь можно было прожить целую жизнь: имелся свой постоялый двор, своя мечеть, больница и даже кладбище. Рынок, как большой город, был разделен на кварталы: гончарный, ювелирный, оружейный, ковровый. А торговые ряды, будто улицы, имели свои названия. Оборванные мальчишки толкали перед собой нагруженные товаром тачки, каждая размером с добрую телегу. Горланили навязчивые зазывалы, расхваливая свой товар. Словно соперничая с ними, ревели верблюды, потрясая колокольчиками. Многоликая, разноцветная толпа растекалась в разные стороны, вплетая свою речь — арабскую, китайскую, индусскую и ещё бог весть какую — в общий гомон.

Изрядно поплутав, Иван с Варварой все же разыскали текстильный ряд — здесь торговали тканями и готовой одеждой. По причине, понятной лишь ей одной, девушка отвергла пару ближайших лавок и вдруг без малейших колебаний нырнула в третью — точно такую же.

Иван сломался после пятнадцати минут пребывания в душном, заваленном товарами помещении. Пробормотав извинения, он выбрался наружу и решил пройтись до конца текстильного ряда в надежде разжиться свежими городскими новостями. Но не ступил он и десятка шагов, как будто из-под земли выскочили два зазывалы и, схватив мэтра за руки, стали тянуть его каждый в сторону своей лавки. Едва не расставшись с рукавами полосатого бухарского халата, Иван с трудом отвоевал свободу и поспешил обратно. Решив караулить Варвару, он пристроился у входа в помещение, будто сотрудник охранного агентства, который, в отличие от швейцара, дверь открывать не обязан, но зато и на чаевые рассчитывать не может.

Не прошло и двух часов, как девушка предстала перед ним, одетая в полном соответствии с последней стамбульской модой. На ней было просторное феридже из светлой мериносовой шерсти, напоминающее плащ с длинными рукавами и большим капюшоном квадратной формы, и, конечно же, вожделенный яшмак, заменивший душную паранджу. Купец, беспрестанно кланяясь, провожал девушку к выходу. Расстались они лучшими друзьями — ведь каждый был уверен, что во время яростного торга обвел другого вокруг пальца.